Ткачиха
– Что? – осторожно спросила Бетти, выглядывая из-за плеча Рубашечника.
– Вы чувствуете запах?
– Запах?
– Я ничего не чувствую.
– И я. А ты, Рубашечник?
– Чувствую… – Рубашечник повёл тонким носом. – Вода и гниль.
Охотник кивнул.
– Именно. Мне кажется, мы оказались около Болот Тревоги. Не ожидал, что доберёмся так быстро…
– Я надеялась, что мы пройдём по безопасному пути, а теперь мы непонятно где! – Мэри раскрыла карту, покрутила её в разные стороны и сложила. – Всё, она бесполезна! Всё поменялось после Татгэвита! Он теперь особенно лютый…
Но Бетти знала, что дело не только в ветре.
Неужели она всё-таки ошиблась? И всех подвела?
Как они теперь справятся?..
– А в Холмах снова сменился пейзаж, – заметил Рубашечник. – Я много бродил в Холмах, пока искал свои воспоминания. И я никогда не видел настолько высокой травы. Она словно специально хватает нас за ноги, мешает идти вперёд. Я боюсь, она попытается задержать нас до прихода охотников.
– Соглашусь с Рубашечником. – Взгляд Охотника не предвещал ничего хорошего. – Всё, что он сказал, правда. Я хорошо изучил Холмы и умею находиться в них долгое время. Но все мои навыки бесполезны там, где эта трава.
– Эта темнота за нами… Такого никогда не было, – понуро сказал Рубашечник. – И мы идём уже достаточно долго. Странно, что охотники ещё нас не нагнали. Против скольких разом можешь выстоять ты, Охотник?
– Против десяти. Может быть, двенадцати. – Охотник пожал плечами. – Я один. Охотников много. И даже Таобсьер не сможет долго нас прикрывать. Ветра, какими бы своевольными они ни были, в конечном итоге всё же подчиняются Ткачихе. – Но я знаю, почему охотники нас не настигли – просто ждут в другом месте.
– Приятно, когда тебя ждут, – невесело усмехнулась Бетти.
А потом оглянулась назад и похолодела.
Бетти смотрела в чёрную многоглазую пустоту на месте Холмов, и у неё подкашивались ноги.
Ткачиха смотрела.
Ткачиха преследовала.
Бетти обвела рукой заросшее травой поле.
– Давайте не унывать? Мы пришли из Леса! А Лес очень далеко, и мы прошли через все эти Холмы и ветра, и очень близки к цели. Мы заблудились? Хорошо. Потеряли прямую дорогу? Ещё лучше. Если к Святилищу ведёт единственная дорога, на ней нас наверняка поджидает засада. Мы найдём свой путь через Болота Тревоги и пройдём за спиной у охотников!
– А ты взбодрилась, Бетти Бойл, – улыбнулся Рубашечник.
– Ещё бы, мы отрезали от неё эту дрянь, – пробурчал Охотник. – В Болотах Тревоги нет ничего, кроме страха и тоски. Эльфы ушли, и земли остались забытыми и стояли такими долгие годы, а после наполнились по капле чужой болью. Неизвестно, проходимы ли они вообще.
– Вот мы и узнаем. – Бетти чуть не плакала. – Мы должны идти вперёд.
– Идти без дороги опасно, – проговорил Рубашечник. – Но другого выхода всё равно нет. Будем первыми – или сгинем!
Бетти глубоко вздохнула и сделала шаг вперёд по направлению к Болотам – где, как она думала, они должны были быть. Впереди сгустился туман. Он блестел и складывался в смутные силуэты, которые манили к себе. Бетти не любила туман, всегда в глубине души страшилась его, но сейчас ей было всё равно. Охотник отрезал её от Ткачихи, и она чувствовала прилив сил и надеялась только, что этих сил хватит, чтобы добраться домой.
Таобсьер сгустился вокруг них, словно стараясь обнять.
– Кажется, он прощается… – прошептала Мэри.
– Он же ветер, – мягко сказал Рубашечник. – Его место в Холмах. Он не может их покинуть.
Бетти почувствовала комок, вставший в горле.
– Ты так здорово помог нам, Таобсьер, – прошептала она и подняла руку, стремясь коснуться ветра. Таобсьер качнулся ей навстречу, заключая в дымчатые фиолетовые объятия. – Пожалуйста, будь хорошим ветром, не делай глупостей и береги себя. Ты замечательный друг.
Таобсьер заклубился вокруг них, закрывая со всех сторон, оставляя открытым только проход к серому туману.
– Таобсьер прикроет нас! – сказала Бетти. – Пока мы не ступим на земли Болот Тревоги, он будет защищать нас от всех! Идём!
– Ты очень хороший ветер, Таобсьер, – пробормотал Рубашечник, разводя руками высокую траву. – Мы тебя недостойны.
– Спасибо тебе, добрый ветер, – проговорили Мэри и Энн.
У обеих в глазах стояли слёзы.
* * *Маленький храбрый ветер проводил взглядом отчаянный отряд смельчаков и, развернувшись на месте, направился назад – в Холмы, где против него собирались, клубились, дымились три оставшихся ветра.
Глава 16
Бетти хотела возглавить процессию, вдохновлять, как и положено лидеру, идти вперёд с гордо поднятой головой. Избавившись от паутины Ткачихи, она была полна сил и желания вернуться домой. Но реальность немедленно вернула её с небес на землю: пучок травы обвился вокруг её ноги, и она едва не рухнула на землю. Охотник успел подхватить её, не давая упасть, и быстро отрезал мешающие травинки, больше похожие теперь на лозы.
– Она точно не на нашей стороне, – прошипел он. – Вот что, Бетти Бойл, пусти-ка меня вперёд. У меня есть топор.
Бетти не решилась с ним спорить и отошла назад, давая Охотнику пройти. Он перехватил свой топор так, чтобы им было удобно расчищать дорогу, и двинулся вперёд. Бетти пыталась держаться прямо за его спиной, за ней спешили Мэри и Энн, не оставив Рубашечнику другого выбора, кроме как вновь прикрывать им спины.
Трава взбесилась: царапалась, хватала за ноги и тянула вниз. Охотник орудовал топором и решительно шёл прямо к серому туману. Бетти подумала, что такой человек, как Охотник, мог бы пройти и без топора: он был силён и крепок, в отличие от остальных. Мэри-Энн были хрупкими фарфоровыми куклами, чьи платья порвались и испачкались в земле и траве, косы растрепались, а туфельки покрылись грязью. Бетти вдруг вспомнила, как рыжая Вивьен О’Брайен плакала на школьном дворе. Она подвернула ногу во время игры в мяч, и никому из класса и в голову не пришло ей помочь. Бетти было ужасно стыдно за них. Девочка, их подруга, плачет от боли и не может подняться с земли, а все делают вид, что им всё равно. Бетти тогда побежала к ней, даже не задумавшись о том, что её будет ждать наказание за опоздание на урок. Она подбежала к Вивьен и помогла ей подняться, чтобы отвести к врачу. И вот где только были учителя? Хорошо, что всё обошлось и ничего не было сломано. А после уроков они с Вивьен отправились в кондитерскую миссис Мейзел есть пирожные. Бетти помнила эту свободу – вырваться из оков школьной дисциплины… И почему они с Вивьен стали задирать носы при встрече? Когда это началось? Когда она стала видеть во всех врагов?.. Неужели во всем виноват Тот День?
Поймав эту мысль, Бетти окончательно поняла, что её ставшие привычными тоска и одиночество – не единственный способ смотреть на вещи. А ещё что она, как и её новые друзья – все они! – больше не принадлежат миру Теней, а значит, у них получается. Всё получается! Это открытие окрылило её больше обрезанных нитей и близости Святилища.
Охотник молча рубил траву и шёл вперёд, не желая тратить силы на разговоры. Рубашечник положил руки на плечи Мэри-Энн, прижимая девочек к себе и продвигаясь сквозь траву вместе с ними.
В конце концов, рассудила Бетти, трава не может мешать им вечно. Рано или поздно это закончится.
И трава кончилась, расступилась нехотя, уступая натиску охотничьего топора. Бетти сделала шаг на чёрную влажную землю и огляделась.
Холмы закончились. Этот странный мир Теней имел свои, невидимые глазу границы. И они пересекли ещё одну из них, и пейзаж изменился так же резко и неизбежно, как при выходе из Леса в Холмы.
Чёрная земля, густая и влажная, пузырилась под их ногами, от неё поднимался еле заметный пар. Бетти заметила краем глаза, что Рубашечник присел на корточки и погрузил в землю пальцы. Рука провалилась, он отдёрнул её и посмотрел на остальных с растерянным недоумением:
– Она горячая. Земля горячая.
Мэри-Энн опасливо прижались друг к другу. Туман и дымящаяся земля их пугали.
– Осторожно, – предупредил Охотник. – Это ещё не Болота, только подступы к ним.
Он убрал топор обратно в ножны и широкими движениями плеч размял спину.
– Дальше, конечно, проще не будет, но…
– Ну не будь ты таким мрачным, – криво улыбнулся Рубашечник, однако побелевшее лицо выдавало его с головой.
Бетти тоже было страшно, но она упрямо вздёрнула подбородок, напомнив себе, что она – их путеводная нить.
– Вперёд! – скомандовала она и первая сделала шаг в горячую чёрную землю, немедленно провалившись почти по щиколотку. Кажется, кроссовки она потом не спасёт. Впрочем, решила про себя Бетти, выбраться отсюда живой – уже достаточно. А кроссовки можно и новые купить, были бы ноги, на которых их носить.
За спиной Бетти отчаянно чертыхались, проклиная все болота на свете, Мэри и Энн: их туфелькам пришёл конец. Рубашечник и Охотник, с одинаково сжатыми губами и зло сощуренными глазами, шли вперёд.
Бетти, бросив на них быстрый взгляд, впервые подумала, что они очень похожи. Несмотря на то, что внешне они различались, как небо и земля, в них обоих было что-то неуловимо общее. Излом бровей, манера хмуриться и поджимать рот, привычка ставить ноги, разворот плеч. Бетти прошла бок о бок с ними обоими уже большой путь, но лишь сейчас, застряв в грязи едва не по колено, нашла возможность как следует задуматься о своих спутниках. Ей пришло в голову, что только внешние препятствия могут заставить человека остановиться и внимательно посмотреть на то, что его окружает, даже в самой опасной ситуации.
Ткачиха не останавливалась, её слуги мчались за ними по пятам, а они до сих пор были на открытой местности. Очень враждебной к тому же. Каждый шаг давался всё сложнее. Бетти с усилием вытащила ногу из вязкой топи и попробовала побежать вперёд, но у неё не получилось. Даже быстро идти не вышло, не говоря уже о том, чтобы побежать. За её спиной Мэри-Энн крикнули, будто прочитав её мысли:
– Тяжело идти! Как будто не только земля мешает нам!
Словно в подтверждение их слов Рубашечник закашлялся, прижимая ладонь ко рту. Бетти показалось, что в нос ей забился странный запах, отвратительный и тошнотворный. Возможно, это были испарения от Болот.
«Значит, вот как пахнет тоска», – подумала Бетти.
Надо было быстро решать, что делать.
– Замотайте лицо тряпками, скорее! – крикнула она. – Незачем этим дышать!
– Она права, – коротко бросил Охотник и натянул воротник своей одежды так, что остались видны только глаза.
Рубашечник попытался оторвать подол от своей клетчатой длинной рубашки, но ему явно не хватало сил. Охотник сжалился над ним, достал из-за пояса нож и сунул в руки спутнику. Рубашечник издал странный звук, похожий на вопросительное хмыканье, но кусок ткани отрезал, после чего поспешил передать нож Мэри-Энн. У близняшек были очень добротные платья из плотной ткани, и отрезать от подола куски у них не получалось.
– Нужно резать не подол, а подъюбник! – вовремя сообразила Энн.
– И правда, наши нижние юбки сделаны из тонкого батиста! – обрадовалась Мэри и быстро отрезала кусок ткани себе и сестре.
Теперь только Бетти осталась с открытым лицом. Она не могла оторвать кусок ткани от футболки или узких джинсов, а никакого платка или косынки у неё не было. Мэри посмотрела на неё и отхватила от своих юбок ещё один кусок.
– Возьми, Бетти! – Мэри протянула Бетти кусок ткани вместе с ножом.
Бетти благодарно улыбнулась и поспешила обвязать платок вокруг лица на манер ковбоев из фильмов про Дикий Запад, которые любил смотреть Артур Ним. Они даже играли иногда в ковбоев вместе с одноклассниками, и учитель истории мистер Симмонс только поддерживал эти игры. А самые весёлые игры были, когда к ним присоединялась Энни Мораг. Вот кому стоило родиться ковбоем. Или пираткой. Или хотя бы разбойницей! Она всегда придумывала самые интересные игры. И когда не было Ткачихи и они праздновали прошлые дни рождения, Энни всегда подкидывала пару классных идей. Может быть, и в этот раз они бы уговорили, как в детстве, Клару Поул быть Тигровой Лилией из «Питера Пэна» и стали бы спасать её от русалок и индейцев. Или притворились бы принцессами из разных сказок, собравшимися вместе, чтобы обсудить наряды и принцев. Или – как полагалось делать в уже более взрослом возрасте – сбежали бы из дома через окно, чтобы попытаться всё-таки попасть в «Носферату». Бетти решила запомнить эти идеи, чтобы потом обязательно предложить. Нельзя же вечно воротить нос от старых друзей? Хоть и стали они старыми не просто так…
Чавкающие звуки болота вернули её в реальность. Вспоминать об играх было весело, а стоять по щиколотку в трясине под пыльной бурей почему-то совсем нет. Она вдруг поняла, что всё ещё держит в руках нож Охотника. Он был тяжёлый, железный, обмотанный чёрной кожей по всей рукоятке. Когда Бетти повернулась к Охотнику, намереваясь вернуть оружие, тот покачал головой.
– Оставь себе. Возможно, тебе он будет нужнее.
Бетти удивилась, но спорить с Охотником не стала. В конце концов, у него остаётся топор.
Девочка пристроила нож за ремнём джинсов и осторожно двинулась дальше.
Было ясно, что бежать не получится, оставалось только упрямо идти вперёд. Охотник прокладывал путь, как первый пёс в собачьей упряжке. Только пёс делает это в снегах, а Охотник боролся с Болотами. Хотя в глазах Бетти он был похож на большого волка или даже медведя. Так или иначе, сейчас он возглавлял их маленькую стаю вместо Бетти, и главной задачей было не отбиться от неё. А это было непросто: воздух становился всё более тошнотворным, и платки на лице не могли толком защитить. В горле постоянно першило, и каждый вздох давался с большим трудом. Ноги вязли в горячей земле.
В один момент Рубашечник резко охнул и пошатнулся. Охотник резко откинул руку назад, и Рубашечник вцепился в него со всей силой. Охотник буквально вытащил его из земли, в которую тот ушёл почти по колено.
– Скоро, – прохрипел Рубашечник с какой-то яростной убеждённостью. – Болота совсем рядом. Я их… чувствую, я уже был здесь, был так близко….
– Наше счастье, если ты сейчас прав, – прорычал Охотник и потянул его на себя, помогая вернуться на твёрдую землю.
Рубашечник не сразу смог оторвать одну руку от жилета Охотника, но потом протянул её Бетти. Бетти молча и крепко ухватилась за него и только в этот момент поняла, как вовремя это произошло. У неё почти не осталось сил идти.
– Бетти! – раздался за спиной сдвоенный крик Мэри-Энн.
Девочка обернулась и еле успела поймать конец верёвки, прилетевший ей в руки. Мэри и Энн добыли верёвку из сумки и обвязались ею поперёк поясов. Бетти кивнула и перекинула её через плечо, крепко удерживая другой рукой Рубашечника. Его ладонь в мелких тонких шрамах надёжно её держала, а Охотник вёл их странную упряжку через жгучую топь.
Они не разговаривали, не смотрели друг на друга, и все их силы уходили только на то, чтобы сделать шаг, а потом ещё один, а за ним следующий. Они поднимали ноги из трясины с тихим, чавкающим плеском, преодолевая густое сопротивление, только для того, чтобы снова наступить в ту же трясину и увязнуть в ней, но уже продвинувшись немного вперёд. Шаги Охотника и Рубашечника были длинными за счёт их роста и ног. Бетти и Мэри-Энн старались не попадать в их медленно тающие в тёмной земле следы. Чтобы не увязнуть, местами им приходилось даже прыгать.
Бетти не считала шаги. В тот момент ей казалось это глупым, да и в принципе растрачиваться на мысли. Вся её суть свелась к простому переставлению ног.
Неожиданно по левую руку что-то мелькнуло. Неужели снова огонёк? Бетти вздрогнула и вцепилась в руку Рубашечника.
– Что такое? – спросил он.
– Там, кажется, снова этот огонёк! – зажмурившись, ответила девочка. – Ты сказал, если снова их увижу, надо хвататься за тебя!
– Там не огонёк, – проговорила Мэри. – О-о-о…
Бетти открыла глаза.
– Да, я таких часто встречала, – сказала Энн, склонив голову к плечу.
Прямо на них надвигалось существо, похожее на мумию, как их изображают в фильмах, – только вместо бинтов оно всё было замотано в нити, между которыми зияла пустота. А нити выглядели… ужасно. Не как те светящиеся ниточки, что приносили ветра. Они были обожжены, оборваны на концах, болтались по ветру безжизненно, словно тряпьё. Бетти с болью в сердце поняла, что никакие воспоминания это чудовище себе уже не соберёт. Будет обречённо бродить, пока не исчезнет последняя память о нём.
Да это же был Расплетённый!
Бетти впервые столкнулась с ним лицом к лицу и была счастлива оттого, что им ранее не приходилось их встречать. На месте глаз у Расплетённого зияли чёрные провалы, он шёл вперёд, пошатываясь, разводя в стороны руки, словно хотел кого-то обнять.
Бетти похолодела.
Он шёл прямо на неё.
И от него исходило такое мощное чувство тоски и отчаяния, что девочку пробрало до костей. Даже когда она была пленницей нитей Ткачихи, ей не было так пусто и безнадёжно, как при взгляде в бездонную пустоту этих глаз.
– Бетти, главное, не смотри. – Энн подскочила к ней и развернула к себе лицом. – Не смотри ему в глаза. Пусть идёт своей дорогой!
– А мы… – прошелестела Бетти. – Мы не можем ему помочь?
– Ему уже ничем не поможешь. – Рубашечник встал за её спиной и положил руки на плечи. – Он идёт к нам в надежде, что сможет нами поживиться и протянуть здесь день или два… Охотник…
Рубашечник и Охотник обменялись взглядами над головой Бетти. Охотник достал свой топор и заступил Расплетённому дорогу.
Энн прижала Бетти к себе:
– Не смотри, это совершенно не нужно, – прошептала она. Раздался свист топора и тихий шелест. – Ему стало легче, правда. Всё лучше, чем быть сожранным заживо и переживать это снова и снова.
– Это уж точно, – усмехнулся Рубашечник. – Знаете что? Давайте поторопимся и пойдём вперёд, пока на нас не наткнулся ещё кто-то из них. Не подумайте, что я сомневаюсь в талантах Охотника, но я бы предпочёл обойтись без схватки с Расплетёнными. Договорились?
Бетти кивнула.
Болотные огоньки, Расплетённые… В этом месте лучше идти строго вперёд и не оглядываться по сторонам – никогда не знаешь, что там увидишь.
Они вновь продолжили путь. Внезапно идти стало проще.
– Расплетённый подкарауливал нас на границе, – сказал Охотник. – Неплохо придумано.
– Не на тех нарвался, – хмыкнул Рубашечник с таким видом, словно он лично всех спас.
Бетти чуть-чуть повеселела. В какой-то момент, через десять, а может быть и через сто шагов, она почувствовала, что сопротивление земли угасает. Каждый шаг теперь давался легче, и ноги перестали проваливаться на глубину, и в какой-то момент Бетти пошла почти нормальным шагом.
Правда, тут же налетела на Рубашечника, который остановился как вкопанный, глядя перед собой. Охотник стоял рядом с ним, не отрывая глаз от линии горизонта. Бетти потребовалось некоторое время, чтобы вернуть себе способность мыслить и рассуждать, и только тогда она смогла сообразить, что в этом мире появился горизонт.
Настоящий горизонт! Тумана больше не было.
Затаив дыхание Бетти огляделась.
Они стояли на островке чистой земли, за спинами шевелилась трава и клубился зловонный туман, а впереди раскинулось что-то, что больше всего напоминало ровное тёмное зеркало цвета бутылочного стекла.
Тишина становилась невыносимой, и Рубашечник первым её нарушил:
– Болота Тревоги. Мы дошли.
* * *Ткачиха глубоко вздохнула и прикрыла глаза.
Из чёрной пасти показался чёрный язык, пробуя отчаяние на вкус. Все тысячи её глаз смотрели сквозь переплетения серебряных нитей на несколько маленьких фигурок, безуспешно пытающихся сбежать из её мира, где каждая травинка, каждая капля воды, каждое дуновение ветра служили только ей.
Её ноги уверенно несли её тяжёлое туловище вперёд – шаг за шагом она приближалась к вожделенной цели. Чувство голода становилось только сильнее. Нити, что попадали ей в пасть, не насыщали её.
Мерзкая девчонка вновь соскочила с крючка, и поэтому она не могла остановиться. Приходилось гнаться за столь желанным угощением, что норовило ускользнуть.
На пути ей встретилась полупрозрачная тень – чья-то ещё не расплетённая до конца душа, которая лишь недавно очутилась в мире Теней.
Ткачиха остановилась, чтобы утолить голод. Она тянула и тянула, пока от несчастной души не осталось даже крохотной нити. Она погрузила душу в пасть целиком и даже не заметила, как проглотила. В иные времена ей хватило бы этого, чтобы залечь в спячку и спокойно, сыто переваривать чужую радость, но сейчас… Сейчас она жаждала попробовать деликатес, с которым не сравнится никакая уже ушедшая жизнь.
Ткачиха чувствовала кровь, пульсирующую в жилах девочки.
Скоро…
Скоро…
Глава 17
Болота Тревоги показались Бетти больше похожими на озеро – такое было у них в городке в Центральном парке. Когда-то на этом месте было поселение, и в парке сохранились руины, куда водили школьные экскурсии и редких туристов. Сама Бетти была там один раз и мало что запомнила, а к озеру её одну не отпускали. Её вообще редко отпускали дальше улицы Высоких Осин. Но величественную молчаливую озёрную гладь она иногда видела во сне.
И теперь Болота Тревоги отозвались в ней смутными воспоминаниями.
Только в том озере, с грустью вспомнила Бетти, отражалось солнце и плавали белые лебеди. А здесь не было ни солнца, ни лебедей. Только тоскливая зеркальная гладь отражала пустоту и серость – то, что было здесь вместо неба. Говорят, в её родном мире были такие города и целые страны, где вместо солнечного неба сплошная беспросветная хмарь. Как там люди не сходят с ума? Или Ткачиха особенно сытно питается там? Бррр. В таком случае, что она забыла в её маленьком светлом городке? Бетти разозлилась. Пусть Ткачиха ищет пропитание на более депрессивных территориях, а её не трогает! Всё! Хватит!
Они стянули с лиц повязки. Бетти наконец вздохнула полной грудью. Наконец ужасные испарения исчезли и воздух стал хотя бы отдалённо напоминать чистый. Остался лишь лёгкий запашок…
– Нас и правда ждала засада, – вдруг сказал негромко Охотник. – Там, на дороге за тремя холмами. Но больше не ждёт. Они пустились в погоню. Я их чую.
– Но как? – спросила Энн.
– Есть много признаков, которые известны только охотникам, – проговорил Охотник низким голосом. Его глаза устремились вдаль, и он теперь совсем напомнил Бетти индейского вождя – не хватало только трубки мира и взываний к старым богам. – Когда они приближаются, меняется сам мир. По-особенному дрожит воздух. Пригибается трава. Пружинит земля. Деревья шелестят. Ветра перешёптываются друг с другом. Я могу уловить всё это. И я знаю: за нами идёт отряд. Они поняли, что мы не придём к броду, и бросились нас искать. Форы у нас теперь почти нет.
Бетти напряглась. Погоня, за ними погоня… Надо идти вперёд, вот только куда?
– Как мы пройдём дальше? – спросила она, с трудом отрывая взгляд от зелёной воды. – Здесь же нет ни одного моста, или кочки, или дерева…
– Правильно. И не должно быть. Неоткуда здесь этому взяться, – решительно сказала Энн и села прямо на землю, окончательно поставив крест на своём когда-то очень красивом платье. – Тревога ничего не может дать, зато постоянно отбирает. И хочет больше, больше… Нельзя пройти Болота Тревоги, ничем не пожертвовав.
– Но я не хочу жертвовать! – возмутилась Бетти.
Энн пожала плечами.
– Тогда Болота утянут тебя, и всё.
Бетти умолкла. Энн доставала из глубин сумки клубок спутанных нитей.
– Эх, а я надеялась, что выберусь отсюда и смогу вспомнить, кем я была и кем могу стать, – расстроенно сказала она.
– Это то, о чём я думаю? – нахмурилась Мэри.
– Да, – Энн отвела глаза. – Я давно нашла нити воспоминаний, которые рассказывают о тебе. Ты всё преодолела и даже написала книгу! Но, боюсь, эти воспоминания нас сейчас только тяготят. Зато нам всем они пойдут на пользу.
– Откуда ты знаешь, что надо делать? – напряжённым голосом спросил Рубашечник.
– Я могу только предполагать, – улыбнулась Энн и протянула ему длинную серебристую нить. – Попробуешь? Ты же в нитях разбираешься гораздо лучше, чем мы. Сможешь использовать её и превратить в путеводную?
Рубашечник помедлил и принял нить из её руки. Он стал задумчиво вертеть её в пальцах, глядя на зелёную болотную гладь. Мужчина выглядел задумчивым и погружённым глубоко в себя. Спутники его не торопили. Все помнили о том, что именно Рубашечник взялся привести их к цели. И если кто и мог придумать, как преодолеть Болота Тревоги, то только он. Он исследовал путь к свободе в течение бесконечно долгих лет и знал больше, чем все они, вместе взятые.