Исчезновение

– Ясно… – Отламываю кусочек миндального круассана. – А в какой момент вы поняли, что подруги Оливии тоже были в машине?

– Моему коллеге на следующий день позвонил отец Салли Торн и сказал, что дочка не вернулась домой.

Круассан мгновенно теряет вкус, делаясь похожим на картон, когда я представляю, как Финн в подростковом возрасте вдруг не придет ночевать. Что бы со мной творилось! Мой замечательный, забавный, чуткий сын… Мне больно глотать.

– Драгоценное время к тому моменту уже было потеряно, – продолжает Бренда печально. – Часы, когда можно было заняться поиском. В той неразберихе никто не подумал, что девушки могли быть в машине с Оливией. Родители Тамзин думали, что она осталась у друзей; она иногда ночевала не дома, хотя была хорошей девочкой. Во всех отношениях.

– Когда же полиция обнаружила, что пропали все три девушки?

– Только вечером, когда допрашивали Оливию в больнице. К тому моменту господин Торн дозвонился родителям Тамзин Коул и Кэти Бёрк и узнал, что все трое ушли накануне вечером из дома и больше не возвращались. Сначала они подумали, что девушки все вместе куда-то поехали – может, к каким-то друзьям, – но потом позвонила мать Оливии и рассказала об аварии.

– А потом от Оливии вы узнали, что они находились в машине в момент аварии?

Бренда мрачно кивает.

– Мы смогли поговорить с Оливией только около шести вечера, до этого она была в операционной. Врачи старались спасти ее ногу.

Я морщусь.

– Конечно, после этого у всех началась паника.

– Как ужасно!

– Я все еще надеюсь, что они могут быть где-то все вместе. Но Салли всегда говорила домашним, где она. Хорошие послушные девочки, непроблемные. Все работали, жили дома, из приличных семей. Салли вообще была красавица, умница… Общительная. Она не стала сразу поступать в университет, отложила на год, и временно работала с Тамзин. Она первая в их семье стала бы студенткой университета, родственники очень гордились этим…

Мне обидно за Салли и за ее семью.

– А другие?

Бренда берет булочку и говорит, откусывая кусочек:

– Ну… – Кажется, она забыла про запись и больше не смотрит на микрофон. – Кэти была старше всех. Она работала фармацевтом. Разумная, надежная. И еще Тамзин… – Вздыхает. Я напряженно жду.

– Да?

– Ее дважды увольняли с работы за то, что она появлялась выпивши после перерыва на обед. И еще… – Бренда останавливается, чтобы проглотить булочку. – Было какое-то неприятное дело с деньгами.

– Деньгами?

– Да. Последняя ее работа перед исчезновением была связана с адвокатской фирмой в нашем городе. После того, как девочки исчезли, Ллойд Гроувз, владелец фирмы, пришел к нам и сказал, что пропали деньги…

– Сколько?

– Пара сотен фунтов.

– Маловато для побега.

– Думаю, все зависит от того, насколько безвыходным было их положение. Или от того, что они задумали. Деньги так и не нашли.

– А Оливия Ратерфорд знала что-нибудь про эти деньги?

– Говорит, что нет, но… Я не знаю. Мне кажется, она с самого начала говорила неправду. У меня все время было ощущение, что она что-то скрывает.

Это любопытно.

– Думаете, Оливия знала и про деньги, и про исчезновение больше, чем говорила?

Бренда наклоняется вперед, чтобы вернуть пустую чашку на столик.

– Я более чем уверена: она знала что-то такое, о чем не хотела никому рассказывать.

– Если Тамзин и остальные стащили деньги, чтобы сбежать, то почему они не взяли с собой Оливию?

– Одна из версий того времени – Оливия слишком тяжело пострадала в аварии, и у них не было выбора; пришлось ее бросить.

– То есть ничто не заставило бы их поменять свои планы?

Бренда стряхивает с юбки крошки и качает головой.

– Важно, насколько сильно они хотели исчезнуть. Но не думаю, что их план заключался в этом. Их банковские счета остались нетронутыми, они ни разу не связались с родителями… Нет. – Она снимает очки и протирает стекла краем свитера. – Думаю, с ними случилось что-то очень плохое.

Несмотря на то что в комнате тепло, по моей спине пробегает холодок.

– Я читала, что Ральф Миддлтон был под подозрением?

– Да. Он странный, нелюдимый. Но мне он всегда казался вполне безобидным. Однако мы должны были его допросить, потому что он обнаружил разбитую машину и вызвал «Скорую». На самом деле он спас Оливии жизнь. Она была совсем плоха.

– Только поэтому он попал в подозреваемые?

– Еще из-за своего поведения во время первого допроса. Он раздражался. Все время менял показания. Сначала сказал, что, когда все случилось, он гулял с собакой, потому что у него бессонница. Он жил – собственно, и сейчас живет – в вагончике в лесу. Недалеко от того места, где вы остановились, кстати. Поэтому то, что в это время он бродил по лесу с собакой, звучит вполне правдоподобно. Но Ральф… как бы это сказать… намекал, что видел нечто странное на месте аварии…

– А именно?

– Яркий свет. Потом понес что-то про похищение пришельцами. Думаю, в ту ночь у него не обошлось без наркотиков. Говорят, он частенько покуривает «травку». Через несколько дней Ральф изменил свои показания. Сказал, что ошибся и яркого света не было. А затем появился свидетель.

Я не могу оторвать от нее глаз.

– Кто-то сообщил, что видел человека, похожего на Ральфа, с молодой девушкой, подходящей под описание Тамзин, около десяти часов утром после аварии. Мы снова вызвали Ральфа на допрос, но он утверждал, что с ним была его знакомая, Джейд Марлоу. Она известна как мелкая воровка и наркоманка, тогда ей было двадцать с хвостиком.

– А она подтвердила его слова?

Бренда кивает.

– Она, как я подозреваю, за определенную плату могла подтвердить что угодно. Кроме светлых волос, у нее с Тамзин не было ничего общего. В любом случае, после аварии Ральф и Оливия как-то сблизились. Он часто ее навещал, а когда ей стало лучше, уже она начала захаживать к нему и подолгу там оставаться. Конечно, люди стали болтать об этом. Думали, что у них связь. Вы же знаете, как все любят сплетни…

Я мысленно подсчитываю возраст Ральфа. Ему, должно быть, сейчас за пятьдесят, то есть тогда было тридцать с чем-то.

– А что еще вы знаете о Ральфе? Он был когда-нибудь женат?