Прелесть

– Вы весьма точно формулируете факты, – заметил он.

– То есть?

– Вы говорите «насколько нам известно».

– Ну и что из этого?

– Потом поймете. Продолжайте, пожалуйста.

Газетчику вдруг пришла в голову смутная мысль, что непонятно, кто у кого берет интервью: он у ученого или ученый у него.

– Впервые об их появлении стало известно, – продолжил Вудс, – ранней весной. Тогда они уничтожили небольшую деревушку в провинции Квебек. Все ее обитатели, за исключением горстки спасшихся бегством, были обнаружены мертвыми – кто-то убил их и обглодал. Создавалось впечатление, что людей сожрали дикие звери. Беженцы были сами не свои от страха и лопотали что-то о черных тенях, которые посреди ночи напали из темного леса на их деревушку.

Следующее упоминание о них появилось примерно неделю спустя: в сельской глуши где-то в Польше они убили и сожрали обитателей нескольких хуторов. В течение еще одной недели было уничтожено множество деревень практически во всех странах мира. Из глубинки приходили слухи об убийствах, творящихся под покровом ночи, о мужчинах и женщинах, получивших ужасные увечья, о забитом скоте, о домах, разгромленных какой-то неведомой титанической силой.

– Сначала они появлялись только ночью, а потом, похоже, осмелели и начали нападать даже среди бела дня, причем их стало больше.

Газетчик умолк.

– Вы это хотели услышать? – спросил он.

– Это только часть, – отозвался доктор Уайт, – но далеко не вся информация. Как выглядит Ужас?

– Вот с описанием уже сложнее, – сказал Генри. – Судя по сообщениям, они имеют самый разнообразный вид. Одни большие, другие маленькие. Одни похожи на животных, другие – на птиц или рептилий, третьи принимают самый жуткий облик, какой только может породить воображение существа, обитающего в мире, совершенно чуждом нашему.

Доктор Уайт поднялся, прошелся по комнате и встал напротив журналиста.

– Молодой человек, – спросил он, – а вы сами допускаете, что Ужас пришел к нам из совершенно чуждого мира?

– Не знаю, – ответил Генри. – Мне известно, что некоторые ученые полагают, будто они прилетели к нам с какой-то другой планеты – возможно, даже из какой-то другой солнечной системы. Во всяком случае, на Земле никогда еще не было ничего подобного. Они всегда угольно-черного цвета и словно состоят из вещества, напоминающего деготь, – ну, знаете, такие липкие на вид, брр. Имеющееся в распоряжении людей оружие не причиняет им никакого вреда. Взрывчатку против них применять без толку, реактивные снаряды тоже. Они преспокойно проходят сквозь ядовитый газ и едкие химикаты и, похоже, получают от этого удовольствие. Хитроумные электрические преграды оказались бесполезными. Высокая температура этим тварям нипочем.

– Значит, вы тоже считаете, что они прилетели с другой планеты или даже из другой солнечной системы?

– Я не знаю, что и думать, – признался Генри. – Если они прибыли из космоса, у них должны бы иметься какие-то средства передвижения, но тогда наши астрономы засекли бы их задолго до приземления. Если эти средства передвижения маленькие, то их должно быть много. Если же транспорт один, то его размеры должны быть поистине грандиозными. Так или иначе, они не могли проскочить незамеченными. Ну, разве только…

– Разве только – что? – оживился ученый.

– Разве только они перемещались со скоростью света. Только в этом случае они остались бы невидимыми.

– Не просто невидимыми, – фыркнул Уайт, – а несуществующими.

Генри хотел было задать давно вертевшийся на языке вопрос, но старик его опередил.

– Вы можете представить себе четвертое измерение? – спросил он.

– Нет, не могу, – ответил Вудс.

– А предмет, у которого всего два измерения?

– Смутно.

Ученый хлопнул в ладоши.

– Вот теперь мы подходим к делу! – воскликнул он.

Генри Вудс пристально посмотрел на собеседника. Старый хрыч, должно быть, тронулся умом. Какое отношение измерения имеют к Ужасу?

– Вам что-нибудь известно об эволюции? – продолжал допрашивать газетчика Уайт.

– Кое-какое представление имею. Это процесс роста – своего рода лестница, по которой простые организмы карабкаются вверх, постепенно становясь более сложными.

Доктор Уайт хмыкнул и задал еще один вопрос:

– Известно ли вам что-нибудь о теории расширяющейся Вселенной? Вы замечали, что все, пребывающее в совершенном равновесии, имеет тенденцию выходить из-под контроля?

Генри медленно поднялся на ноги.

– Доктор Уайт, – сказал он, – вы позвонили в редакцию и сказали, что можете сообщить нам кое-что интересное. Я пришел, чтобы выслушать вас, но вы только и делаете, что задаете вопросы мне. Если у вас нет информации, которую стоит опубликовать в нашей газете, то я, пожалуй, пойду.

Доктор протянул руку, и Вудс заметил, что та слегка дрожит.

– Сядьте, молодой человек, – велел он. – Понимаю ваше нетерпение, но я как раз подошел к сути моего дела.

Газетчик повиновался.

– Я разработал гипотезу, – снова заговорил доктор Уайт, – и провел несколько экспериментов, которые, похоже, ее подтверждают. Предполагая, что гипотеза верна, я ставлю на кон свою репутацию. И не только ее, но еще и жизни нескольких отважных людей, всецело верящих в меня и мою теорию. Откровенно говоря, это не самое главное, ведь если я ошибусь, мир обречен, а если окажусь прав, он будет спасен от полного уничтожения.

Вам никогда не приходило в голову, что наши эволюционисты могли ошибаться, что лестница эволюции ведет вниз, а не вверх? Теория расширяющейся Вселенной, мнение, что все сущее, выбитое из равновесия потерей энергии и пришпориваемое вселенскими катастрофами, движется к тому времени, когда все придет в упадок и космическое пространство будет заполнено клубящейся пылью разрушившихся миров, подтверждают такую точку зрения.

Сказанное не относится к человеческому роду. Без сомнения, наша эволюция направлена вверх: мы произошли от одноклеточных тварей, копошившихся в иле первобытных океанов. По тому же принципу, возможно, развивались и тысячи других разумных видов на дальних планетах других галактик. Однако эти примеры идут вразрез с основной эволюционной тенденцией всего космоса и являются всего лишь случайными отклонениями от общего курса космической эволюции, которая на фоне вечности не более чем доля секунды на фоне миллиона лет.

Итак, отбросив эти варианты как несущественные, будем считать, что космическая эволюция движется не в восходящем, а в нисходящем направлении: не от простого к сложному, а, наоборот, от сложного к простому.

Допустим, жизнь и разум дегенерировали. Как определить, что такая дегенерация имела место? В чем она могла проявиться? Какие изменения претерпевала бы жизнь, переходя от одной стадии к другой? Какова была бы природа этих стадий?

Ученый, сверкая глазами, подался вперед в своем кресле. Газетчик ответил просто:

– Понятия не имею.

– Господи! – воскликнул старик. – Да неужели вы не понимаете, что дело в измерениях? Из четвертого измерения в третье, из третьего во второе, из второго к первому, из первого к сомнительному существованию или уровню, который находится за рамками нашего понимания, или, быть может, к забвению и концу жизни. Почему бы четвертому измерению не возникнуть из пятого, пятому – из шестого, шестому – из седьмого… и так далее – вплоть до бог знает какого измерения?

Доктор Уайт помолчал, чтобы дать собеседнику возможность осознать всю важность его утверждений. Однако Вудс не оправдал возложенных на него надежд.

– Но какое отношение это все имеет к Ужасу? – спросил он.

– У вас что, совсем нет воображения? – возмутился старик.

– Ну, не знаю… По-моему, есть. Но я все равно не понимаю.