Прелесть

Как правило, человеку, которого вытащили из горящего самолета, уже нет никакого смысла жить дальше. Не стоит вытаскивать людей из горящих самолетов, подумал Кермит Кэри.

Он ускорил шаг, высматривая такси или военную машину, которая могла бы подбросить его до аэродрома. Но такси не попадались, а пробиравшиеся по запруженным улицам армейские грузовики были забиты до отказа.

Вероятно, он совершил ошибку, решив проведать Регги. Если бы не пришел, Регги решил бы, что он занят. Хватило бы и записки. Но нет, он должен был пойти…

Они с Регги остались последними из первого состава истребительной эскадрильи номер шесть. В первом составе Кермита звали Бешеным Янки, но те времена давно миновали. Для молодежи, заменившей прежних летчиков, он попросту Кэри. К нему относятся с уважением, но и с некоторой отчужденностью, и не спускают с него глаз.

Кэри знал причину. Однажды, внезапно войдя в столовую, он услышал обрывки разговора:

«Как долго Кэри сумеет продержаться? Даже если ты сделан из стали…»

И все такое прочее. Когда он наконец сломается? Сколько еще ему будет везти? Надолго ли хватит силы духа?

Естественно, кое о чем парни догадываются. Но обо всем догадаться не могут. Они не знали, каково это – остаться единственным из первого состава эскадрильи. Они не знают, каково это – видеть, как уходят один за другим друзья.

О’Мэлли убит над Дюнкерком. Смит и Читтенден – факелы в небе над Дувром. Капитан Уэлш с воплем падает в Темзу. Молодые не представляют, каково это – видеть новые лица, сменяющие старые, слышать новые голоса вместо прежних.

И уж тем более они не догадываются, какой ужас должен испытывать последний уцелевший. Черные ночи, полные размышлений: не является ли он сам неким проклятием, обрекающим других на смерть? Неотступное ощущение, будто его собственная удача подходит к концу. Будто он в буквальном смысле живет взаймы…

Рядом с Кэри взвизгнули тормоза.

– Подвезти? – спросил голос.

Кэри очнулся.

– Да, пожалуй.

– Куда?

Кэри объяснил.

– Как раз проезжаю мимо, – сказал водитель.

Кэри пригляделся к нему. Явно из клерков – одет недорого, но опрятно, уже немолод. Седина на висках, потертый воротник пиджака и слегка обтрепавшиеся манжеты рубашки.

Кермит легко мог представить жилище этого человека до того, как начались бомбежки. Собственный домик с цветами в саду. Может быть, розы? Да, решил Кэри, наверняка розы.

– Приходится спешить, – сказал водитель. – Вечером снова повезу старуху и детей из города.

– Вполне разумно, – кивнул Кэри.

– Недосыпаем малость, – продолжал водитель. – Но ничего, справляемся.

Негромко гудел двигатель, то и дело покашливая. Дважды они останавливались, чтобы подобрать пешехода. Несколько раз приходилось объезжать огороженные веревками участки, где лежали бомбы с часовым механизмом, и заваленные обломками зданий улицы.

Кэри расслабился, погрузившись в мысли; он едва слышал разговоры троих попутчиков. Вспоминал полувнятные слова, проникавшие сквозь бинт:

«Это был фон Раусниг. Я сбил одну из его приманок, но он меня поджег…»

Кэри не спросил у Регги, почему тот не выпрыгнул с парашютом. Наверняка для этого имелась причина. Вероятно, он пытался избежать катастрофы, спасти машину.

Так это был фон Раусниг!

– Через пару часов они должны вернуться, – сказал водитель.

– Кто? – спросил Кэри.

– Джерри[1 - Презрительное прозвище немцев в Британии во Вторую мировую войну, аналогичное нашему «фриц».].

– Вернутся, – согласился Кэри. – Можно не сомневаться.

Несколько минут спустя водитель высадил его у летного поля. Когда Кэри вошел в столовую, его сослуживцы уже поужинали и выстроились в очередь к бару.

– Давай сюда, Кэри! – громогласно приветствовали его. – Тебе причитается двойная порция. Похоже, нам снова предстоит веселая ночка.

– Будет луна, – сказал молодой Харви.

– Интересно, фон Раусниг вылетит сегодня ночью? – спросил Дерек.

Послышались недовольные возгласы:

– Фон Раусниг, грязный трус! Всегда летает с двумя ведомыми, так что до него не добраться.

– Получил награду от самого Гитлера, – насмешливо бросил Харви. – За что?

– Слушайте, парни, – заявил Кэри, – фон Раусниг – хороший боец. Он знает свое дело. И не рискует, как вы. Он всегда бьет наверняка. И уж точно не млеет от всякого сумасбродства в небесах.

В ответ Кэри добродушно освистали, и стоявший за стойкой капрал толкнул в его сторону двойную порцию бренди. Кэри выпил. В его голове бурлил водоворот мыслей.

Фон Раусниг, имеющий на счету двадцать три сбитых, единственный нацистский летчик, чей самолет украшают особого рода знаки. Хладнокровный, расчетливый боец, командир эскадрильи. Да, за ним всегда следуют двое летчиков, но это вполне разумно. К чему рисковать?

В конце концов, что бы там ни говорили газетчики, писатели и прочие, нынешняя битва за Британию не имеет ничего общего со средневековой войной, с ее благородными рыцарскими поединками. Это жестокая, тщательно спланированная борьба, где не существует никаких правил, никто никого не щадит и не просит пощады.

Фон Раусниг, с двадцатью тремя победами на счету… Нет, теперь уже с двадцатью четырьмя. Ведь именно этот нацистский ас сбил Регги…

К Кэри подошел официант:

– Прошу прощения, сэр, но ужин стынет.

– Вышвырни его в окно, – зло процедил Кэри, толкая стакан через стойку. – Еще двойную, – приказал он.

И заметил, как остальные посмотрели на него и сразу отвели взгляд.

– Может, тебе все-таки стоит перекусить? – тихо спросил Дерек.

– Я знаю, чего я хочу! – рявкнул Кэри. – Я не хочу ужинать. Я хочу еще выпить.

– Держись, старина. Спокойнее, – посоветовал Дерек.