Мастодония

– Вы обеспечите нам всесторонние консультации…

– Так написано в ваших бумажках? – Кортни указал на документы, разложенные перед Стюартом.

– Да, таковы наши соображения. В меловом периоде мы новички и…

– И не получите ничего, кроме лицензии, – сказал Кортни. – Все остальное – ваша забота. Это не означает, что мы откажем в посильных консультациях, но дадим их не по контракту, а в качестве жеста доброй воли.

– Довольно пререкаться, – одернул их майор. – Мы хотим устроить сафари, и не одно сафари, а множество, пока не сгладился эффект новизны. Поверьте, я знаю охотников: каждому надо первым добыть динозавра, поэтому нежелательно, чтобы экспедиции пересекались друг с другом: зона охоты должна быть свободна от посторонних. То есть нам понадобится не один временной тоннель, а несколько.

Кортни вопросительно взглянул на меня.

– Это можно, – сказал я. – Откроем сколько угодно дорог с интервалом, допустим, десять тысяч лет – или меньше, если на то будет необходимость.

Кортни посмотрел на Хеннесси:

– Вы же понимаете, что за каждую дорогу придется доплатить?

– Мы готовы, – сказал Стюарт, – выложить целый миллион долларов за три тоннеля.

– Миллион за лицензию на первый год, – помотал головой Кортни, – и, допустим, пятьсот тысяч за каждый тоннель, кроме первого.

– Господи, так мы разоримся!

– Вряд ли, – сказал Кортни. – Не хотите ли рассказать присутствующим, сколько у вас стоит двухнедельное сафари?

– Этого мы пока не обсуждали, – ответил Стюарт.

– Так я вам и поверил. У вас было две недели на размышления. С учетом рекламы к вам, наверное, уже очередь выстроилась.

– С экономической точки зрения вы несете полную чушь, – заметил Стюарт.

– Следите за языком! – огрызнулся Кортни. – Вы прекрасно знаете, что «Сафари» на ладан дышит. Двадцатый век поставил крест на полноценной охоте. Что у вас осталось? Строго лимитированные вылазки за крупной дичью и новомодные фотосафари? Но теперь мы предлагаем вам шанс вернуться в дело, причем без каких-либо ограничений. Сотни лет охоты, новые и невероятные разновидности животных. Если клиент пожелает застрелить мамонта, бронтотерия или любого крупного и опасного зверя, достаточно будет слово сказать, и мы все устроим. Мы, только мы и никто, кроме нас.

– Ну, это как сказать… – протянул Стюарт. – Если мисс Эллиот и мистер Стил сумели построить машину времени…

– Об этом мы уже говорили, хоть и в двух словах, – сказала Райла. – Вы то ли не слушали меня, то ли не поверили. Суть в том, что никакой машины нет.

– То есть как это – нет? А что у вас вместо машины?

– Этого, – самодовольно произнес Кортни, – мы раскрывать не станем. Коммерческая тайна.

– Как видите, Стюарт, нас загнали в угол, – сказал майор Хеннесси. – Они правы: никто другой не перенесет нас в прошлое. На первой встрече мисс Эллиот действительно говорила, что никакой машины нет, так что предлагаю поточить карандаши и сесть за арифметику. Быть может, наших друзей устроит доля от выручки – допустим, двадцать процентов.

– Раз уж речь зашла о процентах, – заметил Кортни, – мы согласны на половину валовой прибыли. Не меньше. И предпочли бы работать через лицензию. Так прозрачнее.

От этих переговоров у меня голова шла кругом; чужой миллион баксов – ничего особенного, очередное большое число, но твой собственный – совсем другое дело. Поэтому я встал и прогулялся вниз по склону. Думаю, мой уход остался незамеченным.

Из-под дома выполз Бублик и последовал за мной. Хирама не было видно, и я начал за него волноваться: говорил же, чтобы он шел к дому, а теперь его нигде нет.

По низине брел Стоячий, держа путь к реке – наверное, на водопой, – но Хирама с ним не было. Я расположился на склоне и смотрел во все стороны, но никого не увидел.

Шурша ботинками по футовой траве, ко мне подошел Бен, встал рядом, и мы уставились вдаль – туда, где виднелись какие-то точки. Наверное, мастодонты или бизоны.

– Бен, – спросил я, – миллион долларов – это вообще сколько?

– Это до черта денег, – ответил Бен.

– У нас за садовым столом говорят о миллионе долларов, – сказал я. – Для начала. Если честно, в голове не укладывается.

– И у меня не укладывается, – согласился Бен.

– Но ты же банкир!

– И деревенский парень, – усмехнулся Бен. – Как и ты. Не доросли мы до таких разговоров.

– Деревенский парень… – повторил я. – Помнится, бегали вместе по этим холмам, а теперь глянь, как все переменилось.

– Причем за последние несколько недель, – сказал Бен. – Эйза, тебя что-то беспокоит. Давай рассказывай.

– Это все Хирам, – объяснил я. – Должен был увести Стоячего в низину и сразу вернуться домой.

– Стоячего?

– Так зовут вон того мастодонта.

– Вернется, – сказал Бен. – Наверное, сурка нашел.

– Случись что с Хирамом, мы выйдем из игры, – растолковал я. – Понимаешь?

– Все я понимаю, – кивнул Бен, – но ничего с ним не случится. Хирам тут в своей стихии. Он и сам наполовину дикий зверь.

Какое-то время мы высматривали Хирама, но безрезультатно. Наконец Бен сказал:

– Пойду узнаю, до чего договорились.

– Давай, – ответил я. – А я поищу Хирама.

Часом позже я нашел его в яблоневой роще на склоне холма.

– Где тебя черти носили?

– Я разговаривал с Чеширом, мистер Стил. Последние дни много ходил по окрестностям и совсем о нем забыл. Вот и побоялся, что ему одиноко.

– Ну и как? Ему одиноко?

– Говорит, что нет, – ответил Хирам. – Но ему не терпится начать работу. Он хочет открыть новые дороги и спрашивает, в чем причина задержки.

– Хирам, – сказал я, – надо поговорить. Пойми наконец, что ты самый важный человек во всем этом предприятии. Никто, кроме тебя, не умеет говорить с Чеширом.