Мастодония

На ступеньках крыльца нас ждали Хирам и Бублик. Хирама распирало от новостей: он нашел Стоячего, а потом выследил Чешира и всласть наговорился с обоими. И мастодонт, и пришелец были рады видеть его, а Хирам рассказал им, каково это – лежать в больнице. Что касается Бублика, тот нашел сурка, загнал его в нору и попробовал выкопать. Хирам сделал ему выговор, и Бублику стало стыдно. На обед была яичница, но, пожурил нас Хирам, Бублик ее не жалует, и надо оставлять ему холодное жаркое.

После ужина мы с Райлой уселись в патио, а Бублик с Хирамом так вымотались, что ушли спать.

– Волнуюсь я, Эйза, – призналась Райла. – Нам перевели только половину средств, положенных по контракту, и деньги скоро закончатся. Мы выплатили Бену комиссионные от сделки, хотя он не имел к ней никакого отношения.

– Он заработал эти деньги, – заметил я. – Да, со сделкой он не связан, но пахал как проклятый.

– Я не жалуюсь. Только не подумай, что во мне алчность говорит, но если сложить все траты… Ограда – целое состояние, офис – тоже недешево, охранникам мы платим несколько сот в день. Нет, деньги пока есть, но быстро съедаются. Если «Сафари» выйдет из игры, а киношники надумают обождать, у нас будут проблемы.

– Никуда оно не денется, твое «Сафари», – сказал я. – Разве что притормозит, пока не уляжется волна. Но Бен прав. Чем опаснее ситуация, тем сильнее охотничий азарт. Насчет киношников не знаю, но у этих ребят сплошные доллары в глазах, так что они своего не упустят.

– И еще Кортни, – продолжила Райла. – Его услуги – дорогое удовольствие. Одному Богу известно, какой счет он нам выставит.

– Не беги впереди паровоза, – посоветовал я. – Все образуется.

– Ты, наверное, думаешь, что я жадная?

– Жадная? Ну, не знаю. Ты деловая женщина, не первый год в бизнесе…

– Дело не в бизнесе, – сказала она. – И не в жадности. Дело в благополучии, в чувстве безопасности. Женщине это надо сильнее, чем мужчине. Как правило, женщины обретают это чувство в семье, но семьи у меня нет, поэтому я нашла спокойствие в деньгах. Хочешь безопасности? Заработай побольше денег. Вот почему я так ухватилась за путешествия во времени, ведь перед нами открывались грандиозные возможности…

– Разве они куда-то делись, эти возможности?

– Теперь к ним добавилась головная боль, а основание у нас весьма шаткое: Чешир да Хирам. Если кто-то из них подведет…

– Ну, без Хирама мы уже справились.

– Ну да, наверное. Но было непросто.

– Дальше будет проще, – объявил я. – Уже пару дней как хочу рассказать, но случая не выдалось: разговоры про новый дом, возвращение Хирама, беда с экспедицией… Короче, теперь я умею говорить с Чеширом.

– Как это – говорить? – изумилась Райла. – По-настоящему? Как Хирам?

– И даже лучше.

Тут я ввел ее в курс дела, а она смотрела на меня с легким недоверием и наконец сказала:

– Жутковато. Я бы испугалась.

– А я настолько обалдел, что было не до страха.

– Как думаешь, почему он говорит с тобой?

– Из-за нехватки общения.

– Нехватки? А как же Хирам?

– Не забывай, его тут не было, причем довольно долго. Вряд ли Чешир осознал, что с ним случилось. К тому же Хирам – неважный собеседник, он почти ничего не понял бы, ведь мы с Чеширом обсуждаем не самые простые темы. Есть в нем что-то человеческое…

– Человеческое?

– Да, он пришелец, инопланетянин, но я, как ни странно, вижу в нем человеческие черты. Может, он скрывает от меня инопланетную сущность своей натуры и подчеркивает, так сказать, гуманоидное начало…

– Если так, – сказала Райла, – он очень умен и опыта ему не занимать.

– Если живешь миллион лет, по-любому наберешься опыта.

– Однажды он сказал, что бессмертен, помнишь?

– Об этом мы не говорили. О себе он мало что рассказывает.

– Как вижу, он тебе симпатичен, – сказала Райла.

– Так и есть. Только подумай: я общаюсь с внеземным разумом! Громкий заголовок, сенсационная статья, горячая новость для любой газеты – и не без причины, ведь тему контактов с инопланетянами муссируют уже много лет. Одни ли мы во Вселенной? Что, если человек встретит пришельца? Каков он будет, этот первый контакт? Но на деле – никакой сенсации. Обычный разговор двух приятелей.

– Странный ты парень, Эйза, – сказала Райла. – И всегда был странным. Наверное, за это я тебя и люблю. Держишься своих принципов, и плевать тебе на чужое мнение.

– Спасибо, дорогая моя Райла, – ответил я и задумался о Чешире.

Представил, как он сидит в сгущающихся сумерках, то ли в дикой роще, то ли на ферме, в старом яблоневом саду, и вдруг понял, что знаю о нем гораздо больше, чем он рассказал. Знаю, к примеру, что он – не биологическое существо, а какая-то странная комбинация электронно-молекулярной жизни, недоступная моему пониманию. Будь на моем месте инженер-электронщик, он бы сообразил, что представляет собой Чешир… да и то не факт. Еще я знал, что для Чешира время не является частью пространственно-временно?го континуума, клеем, скрепляющим Вселенную; для него время – независимый фактор, объяснимый через сложные уравнения, коих я никогда не пойму (потому что вообще не понимаю уравнений); время для него – лишь фактор, которым можно управлять, если разобрался с этими уравнениями. И еще я знал, что он, бессмертный, верит в жизнь после смерти, верит и надеется на нее, что крайне странно, ведь у бессмертных нет потребности в такой надежде, а в вере – тем более.

Почему же я так много знаю о нем? Чешир определенно не рассказывал о себе… хотя, быть может, рассказывал, ведь надо признать, что во время нашей с ним беседы я соображал хуже обычного.

Райла встала:

– Пойдем спать, и пусть завтра будет хороший день.

Но завтрашний день оказался ни хорошим, ни плохим. Обычный день без особых происшествий.

Вскоре после завтрака Хирам позвал Бублика, и оба куда-то делись, а позже мы с Райлой уехали в Уиллоу-Бенд, даже не пытаясь найти их и загнать домой. Нельзя же все время с ними нянчиться. Да, в больнице Хираму велели не перенапрягаться, но я не знал, как его утихомирить, разве что связать по рукам и ногам.

Бену сообщили, что назавтра приедут люди из «Сафари», но не сказали, когда ждать новую охоту и ждать ли ее вообще.

В газетах трубили о несчастье в меловом периоде. В статьях говорилось, что официальные представители «Сафари инкорпорейтед» почти сразу раскрыли информацию об инциденте – во всех ужасающих подробностях, – но подчеркнули, что в прошлом охота унесла немало человеческих жизней. С одной лишь разницей: в меловом периоде погибла целая экспедиция. Райла осталась в офисе, чтобы обсудить все с Беном и Гербом, ну а я по-быстрому смотал удочки и отправился в сад искать Чешира, где и нашел его.

О случившемся рассказывать не стал. Подумал, что такие новости ему неинтересны. К тому же у нас хватало тем для разговоров, за которыми мы провели следующие два часа. Вернее, это были не столько разговоры, сколько демонстрация. Как в прошлый раз, я будто стал частью Чешира, и он одолжил мне свои глаза, чтобы я мог видеть галактическую штаб-квартиру и работавших в ней специалистов: насекомоподобные историки изучали не события, но эволюционные тенденции и рассматривали историю как точную науку, а не сомнительную вереницу дат; шарообразные социологи корпели над выявлением расовых характеристик и исторических трендов, приводящих к появлению разумных существ; змеевидные футурологи не предсказывали, а скорее экстраполировали будущее цивилизаций, пытаясь заранее выявить потенциальные точки кризиса.

Кроме того, Чешир показывал, как он оперирует уравнениями и управляет определенными силами для создания тоннелей во времени. Я не понял ни того ни другого. Задал множество вопросов, но все они были настолько неуместны, что Чешир запутался, а когда стал отвечать, я запутался еще сильнее, чем он.

Наконец я подумал, что меня уже хватились, распрощался с Чеширом и вернулся в административный корпус, где Райла, Бен и Герб оживленно спорили и, наверное, даже не заметили моего отсутствия.

На следующий день ранним утром прибыла группа из «Сафари». Мы с Беном проводили их в меловой период, и на сей раз Райла отправилась с нами.

Неприятная работа. Я в ней не участвовал, лишь стоял в сторонке и смотрел, как работают другие, собирают человеческие кости в пластиковые мешки и пытаются угадать, где чей скелет (что было непросто, поскольку кости растащили по всей стоянке, и я не был уверен, что догадки соответствуют действительности). На некоторых фрагментах сохранились идентификационные браслеты или цепочки, но большинство мешков остались безымянными.

В отдельный грузовик поместили скелет гигантского аллозавра (если это был аллозавр): на него пожелал взглянуть какой-то гарвардский палеонтолог.

Через пару-тройку часов лагерь очистили от костей, ружей, патронов, палаток и прочих следов человека. Скажу откровенно: я рад был вернуться в Мастодонию.