Прелесть

Те приглушенные разговоры, что он слышал… Наверное, то были не встревоженные споры, то были козни. Но что, если бы он вслушался в слова, если бы подполз поближе и узнал про заговор? Что бы он мог поделать?

Он сложил вещи в рюкзак, подхватил его и винтовку, вернулся к спальнику. Груз немалый, но Эмби никуда не спешил: пойдет потихоньку, так что справится. В сущности, утешал он себя, все не так уж плохо. В кармане лежит бумажник с оставшимися деньгами. Интересно, как Джейк раздобудет еду и бензин, у него же ни гроша за душой, думал Эмби, хотя на самом деле его это не особенно волновало.

Он вообразил, как Джейк говорит вполголоса на тех полночных совещаниях: «Все из-за дока. Это из-за него нас не берут. Глянут на старика, и сразу ясно: ему надо будет платить пенсию. Зачем брать человека, который через пару лет станет обузой для лагеря?»

Или: «Точно говорю, Мирт, это все док. Как начнет вещать по-ученому, так сразу всем не по себе становится. Думают, что он им неровня. Думают, что он нос задирает. Ну а на нас глянь, мы же нормальные люди, обычные, как все. Если бы не док, нас мигом бы взяли».

Или: «Ну сама подумай, мы-то на любую работу годимся, а у дока специализация. Ничего нам не светит, пока от него не избавимся».

Эмби покачал головой. Забавно, подумал он, на что готов пойти отчаявшийся человек. Благодарность, честь, даже дружба – все это лишь песочный замок перед волной отчаяния.

«Ну а как же я? – спросил он себя. – Что мне теперь делать?»

Понятно, первое, что пришло в голову: развернуться и отправиться домой. Это невозможно: через месяц на севере ляжет непролазный снег. Если возвращаться, то сперва надо дождаться весны.

Остается одно: двигать дальше на юг, продолжать начатое путешествие – правда, уже с иной скоростью. У такого путешествия даже есть свои достоинства: он будет предоставлен сам себе и сможет размышлять, сколько душе угодно. А поразмышлять есть над чем, загадка сама себя не разгадает. Где-то должен быть ответ, ключ, указание на фактор, присутствие которого Эмби чувствовал в лагерях. Если поймать этот фактор за хвост, все детали исторического графика встанут на свои места и Эмби доделает то, что начал.

Он оставил рюкзак с винтовкой на спальнике, вышел на дорогу и посмотрел сперва налево, потом направо. Дорога была длинной и одинокой, совсем как его жизнь. У него не было детей, а в последние годы и друзей толком не было. Джейк, признал он, был самым близким его другом; но где теперь тот Джейк? Теперь их с Джейком разделяет не только долгая извилистая дорога, но и предательство.

Он расправил плечи, принял отважный и самоуверенный вид (хотя в душе чувствовал себя совсем иначе) и зашагал обратно к спальнику, рюкзаку и винтовке.

10

Через месяц он чисто случайно набрел на стоянку дальнобойщиков.

День клонился к вечеру. Эмби вышел к перекрестку и увидел припаркованный полуприцеп.

У только что разведенного костра сидел на корточках мужчина и аккуратно подкладывал веточки в огонь. Второй мужчина распаковывал контейнер: судя по виду, с харчами. Третий выходил из леса с ведром: наверное, набрал воды в ближайшем ручье.

Мужчина у костра первым заметил Эмби, вскочил на ноги и крикнул:

– Привет тебе, незнакомец! Ищешь место для ночевки?

Эмби кивнул и приблизился к костру. Снял рюкзак с притороченным к нему спальником, бросил на землю:

– Буду признателен, если не прогоните.

– Рады встрече. – Мужчина снова опустился на корточки и продолжил возиться с костром. – Обычно мы на всю ночь не останавливаемся. Приготовим еды, перекусим и едем дальше. У нас в машине койка: один спит, другой рулит. Даже Тома, бывает, за руль пускаем. Он у нас отменный водитель. – Мужчина кивнул на человека с ведром. – Но не по профессии. По профессии он препод из университета. В отпуске.

– В творческом, – усмехнулся Том, глядя на Эмби поверх костра.

– И я, – сказал Эмби. – Только я в бессрочном.

– Но сегодня заночуем, – продолжал дальнобойщик. – Что-то мне звук мотора не нравится. Да и греется он сильно. Надо бы перебрать.

– Перебрать? Прямо здесь?

– Почему нет? Здесь не хуже, чем везде.

– Но…

– Ты за нас не переживай, – гоготнул дальнобойщик. – Видишь Джима? Он мой помощник, профессиональный подъемщик. Поднимет движок, поднесет к огню, тут и разберем.

– Я Эмби Уилсон, – представился Эмби и сел у костра. – Прогуливаюсь.

– Издалека прогуливаешься?

– Из Миннесоты.

– Неплохо прогулялся для человека твоего возраста.

– Часть пути проделал на машине.

– И что, сломалась твоя машина?

– Нет, напарник угнал.

– А вот это, – рассудительно сказал дальнобойщик, – называется подлейшая подлянка.

– Джейк не желал мне зла. Просто отчаялся.

– Ты не пробовал его выследить?

– Что толку пробовать? Это невозможно.

– Мог бы искаря нанять…

– Искаря? В смысле?

– Дедуля, ты где вообще пропадал все это время? – спросил дальнобойщик.

Интересный вопрос, подумал Эмби.

– Искарь, – объяснил Том, – это такой телепат. Узкоспециальный. Может выследить человека по его сознанию, а потом найти – почти что в каждом случае. Он как пес, только человек. Работа непростая, искарей не так уж много. Но с годами, надеюсь, их станет побольше. И работать они станут получше.

Искарь – это такой телепат.

Как обухом по голове.

Причем узкоспециальный, словно телепатов великое множество и все они разные.

Сгорбившись у костра, Эмби посматривал по сторонам, силился заметить сдержанные ухмылки. Но никто не ухмылялся. Ведут себя так, подумал он, словно телепатия – самое обычное дело.

Неужели такое возможно, что эти люди в первую минуту знакомства объяснили тебе фольклорно-магический сумбур, что царит в лагерях?

Искарь – это телепат; подъемщик, наверное, специалист по телекинезу; а зеленюшником может оказаться человек с врожденной способностью чувствовать и понимать мир растений – почему бы и нет?

Может, вот он, тот самый недостающий фактор? Может, отсюда и непонятная аура в лагерях, и призывание дождя, и колдовские ритуалы, и все то, что Эмби считал побочным продуктом жизни в закрытой социальной группе?