Заповедник гоблинов

– Пусть вас это не тревожит, – вмешался Оп. – Этот субъект напивается до розовых слонов одним лунным светом. Он может танцевать на радуге. У него перед вами масса преимуществ. Например, он бессмертен. Духа ведь ничем не убьешь.

– Ну, не знаю, – сказал Дух.

– Я не понимаю одного… – сказала Кэрол. – Вы не рассердитесь?

– Пожалуйста, не стесняйтесь!

– Вы сказали, что не знаете, чей вы дух. Вы пошутили или это правда?

– Это правда, – ответил Дух. – И поверьте, весьма неприятная. Я чувствую себя крайне неловко. Но что поделаешь – забыл! Из Англии – это я, во всяком случае, знаю твердо. Но фамилию вспомнить никак не могу. У меня есть подозрение, что и остальные духи…

– У нас тут нет других духов, – сказал Максвелл. – Контакты с духами, беседы, интервью – это сколько угодно, но ни один дух, кроме тебя, не захотел жить среди нас. Почему ты это сделал, Дух? Пришел к нам, я имею в виду.

– Он прирожденный аферист, – заметил Оп. – Всегда высматривает, где чем можно поживиться.

– Ну, положим! – возразил Максвелл. – Что, собственно, мы можем дать духу?

– Вы даете мне, – сказал Дух, – ощущение реальности.

– Какова бы ни была причина, я очень рад, что ты пришел к нам, – сказал Максвелл.

– Вы трое – уже давние друзья, – задумчиво произнесла Кэрол.

– И вас это удивляет? – спросил Оп.

– Да, пожалуй… Я сама не очень понимаю, что, собственно, имела в виду.

В противоположном конце зала послышалась какая-то возня. Кэрол и Максвелл обернулись на шум, но не смогли разобрать, что там происходит.

Внезапно на один из столиков вспрыгнул человек и запел:

Билл Шекспир, хороший малый,
Зря бумаги не марал,
Не давал проходу юбкам,
Громко песенки орал…

Раздались возмущенные вопли и свист. Кто-то бросил чем-то в певца, но промахнулся. Часть посетителей подхватила песню:

Билл Шекспир, хороший малый,
Зря бумаги не марал…

Какой-то могучий бас оглушительно взревел:

– К черту Билла Шекспира!

И зал словно взорвался. На пол полетели стулья, люди вскакивали на столы, пронзительно вопили, сталкивали и стаскивали друг друга вниз. Замелькали кулаки. В воздух взвились различные предметы.

Максвелл вскочил и толкнул Кэрол себе за спину. Оп с оглушительным боевым кличем перепрыгнул через стол и опрокинул ногой ведерко. Ледяные кубики разлетелись во все стороны.

– Я посбиваю их как кегли, – крикнул он Максвеллу, – а ты знай оттаскивай!

Максвелл заметил кулак, взметнувшийся у него над ухом, увернулся и нанес удар в пустоту, примерно в том направлении, откуда появился кулак. Над его плечом промелькнула ручища Опа, завершавшаяся могучим кулаком, который врезался в чью-то физиономию, и кто-то покатился по полу за их столиком.

В затылок Максвелла угодил какой-то тяжелый предмет, летевший со значительной скоростью, и он свалился. Вокруг топталось множество ног. Кто-то наступил ему на руку. Кто-то упал на него. Где-то высоко раздавались дикие завывания Опа.

Максвелл извернулся, сбросил упавшее на него тело и, пошатываясь, поднялся с пола. В его локоть впились сильные пальцы.

– Давай-ка выбираться отсюда, – сказал Оп. – Это может скверно кончиться.

Кэрол откинулась назад, обеими руками едва удерживая за голову Сильвестра. Тигренок стоял на задних лапах, молотя передними по воздуху. Он утробно рычал, и его длинные клыки поблескивали в полутьме.

– Если мы сейчас же не вытащим его отсюда, – сказал Оп, – котик сам раздобудет себе бифштекс.

Он стремительно нагнулся, схватил тигренка поперек живота, поднял и прижал к груди.

– Позаботься о девушке! – скомандовал Оп. – Тут где-то есть другой выход. И не забудь бутылку! Она нам еще понадобится.

Максвелл взял бутылку за горлышко.

Духа нигде не было видно.

Глава 6

– Я трус, – признался Дух. – Я не скрываю, что стоит завязаться драке, и я превращаюсь в зайца.

– А ведь ты единственный парень в мире, которого никто и пальцем тронуть не может, – заметил Оп.

Они сидели вокруг квадратного шаткого стола, который Оп однажды в припадке хозяйственной энергии собственноручно сколотил из нетесаных досок. Кэрол отодвинула тарелку.

– Я умирала от голода, – сказала она, – но не в силах больше проглотить ни кусочка.

– И не только вы, – отозвался Оп. – Взгляните-ка на нашу кисоньку.

Сильвестр лежал, свернувшись возле очага. Обрубок хвоста был плотно прижат к заду, пушистые лапы прикрывали нос, усы ритмично подрагивали от спокойного дыхания.

– В первый раз вижу, чтобы саблезубый наелся до отвала, – сказал Оп.

Он взял бутылку и встряхнул ее. Она была пуста. Неандерталец встал, направился в угол, нагнулся, приподнял дверцу в полу и пошарил под ней. Он вытащил стеклянную банку и отставил ее в сторону. Потом достал еще одну и поставил ее рядом с первой. Наконец он с торжествующим видом извлек из темной дыры бутылку.

Убрав банки на прежнее место, Оп опустил дверцу, вернулся к столу, откупорил бутылку и начал разливать ее содержимое по стаканам.

– Вы, ребята, конечно, пьете без льда, – сказал он. – Чего зря разбавлять хороший напиток! А к тому же льда у меня все равно нет. – Он указал на дверцу в полу. – Мой тайник. Я всегда держу там бутылку-другую. На случай, если я, например, сломаю ногу, а медик запретит мне пить…

– Из-за какой-то там сломанной ноги? – усомнился Дух.

– Ну, не из-за ноги, так из-за чего-нибудь другого, – сказал Оп.

Они с удовольствием прихлебывали виски, Дух смотрел на огонь, а ветер снаружи шуршал по стенам хижины.