Леди из Миссолонги

О боже, время! Мисси снова пустилась бежать, повернула на Байрон-стрит и устремилась к торговым лавкам и магазинам, теснившимся по обеим сторонам улицы и занимавшим целый квартал в центре городка. Дальше Байрон-стрит превращалась в роскошную эспланаду, которая вела к парку, железнодорожному вокзалу, отделанному мрамором отелю и внушительному зданию городской водолечебницы с фасадом в египетском стиле.

В торговом квартале находился продовольственный магазинчик Максуэлла Херлингфорда; скобяная лавка Дениса Херлингфорда; шляпный салон Аврелии Маршалл, урожденной Херлингфорд; кузница и бензоколонка Томаса Херлингфорда; пекарня Уолтера Херлингфорда; магазин одежды Герберта Херлингфорда; новостное агенство и писчебумажная лавка Септима Херлингфорда; чайная «Плакучая ива», принадлежавшая Джулии Херлингфорд; библиотека Ливиллы Херлингфорд; мясная лавка Роджера Херлингфорда-Уидерспуна; кондитерская и табачная лавки Персиваля Херлингфорда, а также кафе «Олимп» и молочная Никоса Теодоропулоса.

Как того требовала особая роль Байрон-стрит, до пересечения с Ноэл-стрит и Каролина-Лэм-плейс мостовая была покрыта макадамом, вдобавок здесь стояло затейливо украшенное водопойное корыто из полированного гранита – дар городу от первого сэра Уильяма, а напротив крытых торговых рядов красовались аккуратные столбики коновязи. Окаймленная прекрасными старыми эвкалиптами, главная улица Байрона умудрялась выглядеть тихой и вместе с тем нарядной и богатой.

В центре Байрона было очень немного частных домов. Летом городок жил за счет приезжих, спасавшихся от влажной жары прибрежной равнины, к тому же круглый год сюда съезжались больные ревматизмом в надежде, что целебные ванны облегчат их страдания, ибо по прихоти природы из-под земли в Байроне били горячие минеральные источники. Этим обстоятельством и объяснялось ниличие вдоль Байрон-стрит множества гостиниц и пансионов, в большинстве своем принадлежавших, разумеется, Херлингфордам. Не слишком скупых гостей весьма радушно встречала байронская водолечебница, а огромный фешенебельный отель «Херлингфорд» предоставлял обитателям номеров ванны с целебной водой в безраздельное пользование. Тем же приезжим, чьих скудных средств едва хватало на ночлег да завтрак в недорогом пансионе, приходилось довольствоваться чистыми, хотя и спартански скромными городскими купальнями прямо за углом Ноэл-стрит.

Чудодейственная вода доставалась даже беднягам, у которых вовсе не было денег, чтобы приехать в городок. Второй сэр Уильям создал знаменитую «Байрон боттл» – «Бутылку Байрона» (под этим названием она приобрела широкую известность в Австралии и на островах южной части Тихого океана). Мастерски выполненная изящная бутыль вмещала пинту кристально-чистой воды из байронского минерального источника. Слегка шипучая влага обладала мягким, совершенно безопасным слабительным эффектом и отличалась приятным, ярко выраженным вкусом. «К черту воды Виши!» – говорили счастливцы, что могли позволить себе поездку во Францию. Старая добрая «Бутылка Байрона» была не только лучше, но и намного дешевле. Вдобавок, сдав пустую посудину, можно было вернуть потраченный пенс. Весьма разумное приобретение акций стекольного завода стало последним штрихом к картине: производство минеральной воды не требовало больших затрат и оказалось на редкость прибыльным, семейное предприятие процветало, принося баснословные деньги мужскому потомству второго сэра Уильяма. Теперь во главе промышленной империи «Байрон боттл компани» стоял третий сэр Уильям, внук первого и сын второго, такой же безжалостный и алчный, как оба его предка, чье имя он унаследовал.

Максуэллу Херлингфорду, прямому потомку первого сэра Уильяма и потому полноправному владельцу крупного состояния, не было надобности держать продуктовую лавку. Однако в нем взяла верх коммерческая жилка, деловая хватка, свойственная всем Херлингфордам. Вдобавок суровая кальвинистская мораль, что внушалась всему клану с младых ногтей, гласила: мужчина должен работать, чтобы считаться праведником в глазах Божиих, лишь тогда пребудет с ним благословение Господне. Строгая приверженность этому правилу должна была превратить Максуэлла Херлингфорда в святого, сошедшего на землю, однако в действительности он стал сущим дьяволом в ангельском обличье.

Стоило Мисси войти в лавку, гнусаво задребезжал колокольчик – точнее не описать надтреснутый звук, выбранный Максуэллом Херлингфордом в угоду своему стремлению к монашескому аскетизму и благоразумной осмотрительности. Тотчас же из задней двери появился хозяин – бряканье колокольчика заставило его подняться из подвала, где высились горы холщовых мешков с отрубями, мякиной, сечкой, пшеницей, ячменем, кормовой мукой и овсом, поскольку Максуэлл Херлингфорд не только старался угодить гастрономическим вкусам жителей Байрона, но также снабжал кормом лошадей, коров, свиней, овец и домашнюю птицу. Как заметил один местный острослов, когда трава на его пастбище не уродилась, «от Максуэлла Херлингфорда никуда не денешься: хочешь не хочешь, окажешься в загоне».

На лице дядюшки Максуэлла застыло обычное кислое выражение, в руке он держал большой совок с налипшими стебельками фуража, похожими на лохматую паутину.

– Ты только посмотри! – прорычал он и махнул совком в сторону Мисси, с поразительной точностью повторив жест своей сестры Октавии, которая не так давно размахивала прогрызенным мышами пакетом с овсянкой. – Повсюду долгоносики!

– О господи! И в развесной овсянке тоже?

– Так и кишат.

– Тогда лучше дайте мне коробку овсяных хлопьев, дядя Максуэлл.

– Слава богу, лошади не такие привередливые, – проворчал лавочник и, отложив совок, полез под прилавок.

Колокольчик снова задребезжал, еще громче прежнего, дверь распахнулась, и в лавку вместе с сырыми клубами тумана стремительно вошел мужчина.

– Черт побери, ну и погода! Холодная, как мачехины титьки! – пробормотал он, зябко хлопая в ладоши.

– Сэр! Здесь дамы!

– Вот незадача! – отозвался посетитель, но принести извинения не потрудился, а, с усмешкой подойдя к прилавку, небрежно облокотился, окинул изумленную Мисси лукавым взглядом и добавил: – Дамы, приятель? Я вижу здесь только половину леди!

Ни Мисси, ни дядюшка Максуэлл не поняли, что хотел сказать незнакомец: то ли возмутительно намекнул на не слишком высокий рост Мисси в городе великанов, то ли грубо оскорбил ее, допустив, что она вовсе не леди, – но к тому времени как дядя Максуэлл справился с замешательством и к нему вернулись его знаменитые остроумие и язвительность, мужчина уже принялся оглашать длинный список покупок.

– Мне нужно шесть мешков отрубей и комбикорма, мешок муки, мешок сахару, коробка патронов двенадцатого калибра, большой кусок свиной грудинки, шесть жестянок пекарского порошка, десять фунтов топленого масла, десять фунтов изюма, дюжина банок светлой патоки, шесть банок сливового джема и десятифунтовая жестянка печенья «Арноттс».

– Уже без пяти пять, а ровно в пять часов я закрываю магазин, – чопорно произнес дядюшка Максуэлл.

– Тогда вам придется поторопиться, верно? – без всякого выражения заметил незнакомец.

Коробка с овсяными хлопьями уже стояла на прилавке. Мисси выдавила шестипенсовик из пальца перчатки и протянула дяде в тщетной надежде, что Максуэлл Херлингфорд даст хоть сколько-то сдачи. Ей не хватило храбрости спросить, неужели обычная овсянка в маленькой коробке, пусть даже нарядной, может стоить так дорого. В конце концов она просто взяла коробку и ушла, бросив украдкой взгляд на незнакомца.

Он приехал на коляске, запряженной двумя лошадьми, которые стояли теперь у коновязи напротив двери. Когда Мисси заходила в лавку, их там не было. Красивый экипаж. Кони с заметной примесью тяжеловозной породы выглядели холеными, гладкими, да и повозка казалась новой и нарядной, желтые спицы колес ярко выделялись на густо-коричневом фоне.

Без четырех минут пять. Если сказать дома, что в лавку дяди Максуэлла она зашла не первой, а следом за незнакомцем, то можно оправдать свое позднее возвращение бестактностью чужака и длинным списком его покупок, тогда удалось бы ненадолго заглянуть в библиотеку.

В Байроне не было публичной библиотеки: в те времена такие встречались лишь в нескольких городах Австралии, – и пробел этот восполняла частная библиотека. Одинокой вдове Ливилле Херлингфорд крайне дорого обходилось содержание сына, стесненность в средствах вкупе с желанием всегда выглядеть респектабельно побудили ее превратить богатое домашнее собрание книг в платную библиотеку, которая мгновенно приобрела популярность и стала приносить хороший доход. Успех убедил Ливиллу пренебречь пуританскими законами, что предписывали владельцам магазинов в будние дни закрывать свои заведения в пять часов пополудни, так как большинство посетителей предпочитали обменивать прочитанные книги на новые по вечерам.

Чтение стало для Мисси единственным утешением, единственной роскошью, которую она себе позволяла. Ей разрешалось оставлять себе деньги, вырученные от продажи излишков яиц и сливочного масла, и все эти жалкие гроши она тратила на книги из библиотеки своей тетки Ливиллы. Друзилла и Октавия крайне не одобряли столь безрассудные траты, но, согласившись несколько лет назад, что Мисси может распоряжаться небольшой суммой сверх тех пятидесяти фунтов, которые выделил ей отец при рождении, из чувства справедливости не отважились отменить собственное решение только потому, что их воспитанница оказалась мотовкой.

Мать и тетка не запрещали Мисси читать при условии, что она будет выполнять свою часть домашних работ, причем прилежно, без спешки, не допуская даже малейшей небрежности, однако обе приходили в негодование, стоило ей лишь заикнуться о своем желании прогуляться среди зарослей буша. Бродить по дикому лесу означало подвергать свою – возможно, не слишком соблазнительную – особу опасности быть убитой или ограбленной, и такое не дозволялось ни при каких обстоятельствах. Впрочем, Друзилла строго наказала своей кузине Ливилле выдавать Мисси только пристойные книги: никаких романов, скандальных или пикантных жизнеописаний, никакой бульварной литературы, предназначенной для мужчин. Тетушка Ливилла твердо придерживалась этих правил, вполне разделяя образ мыслей Друзиллы в отношении книг, какие дозволяется читать незамужним девицам.

Весь последний месяц тем не менее Мисси скрывала греховную тайну: романами ее снабжали в изобилии. Тетя Ливилла нашла себе помощницу, которая заменяла ее в библиотеке три раза в неделю: по понедельникам, вторникам и субботам. Это позволяло владелице наслаждаться трехдневной передышкой от раздражающе надоедливых горожан, прочитавших все ее книги, и от привередливых читателей, чьим вкусам не отвечало содержимое ее книжных полок. Новая помощница, разумеется, принадлежала к обширному клану Херлингфордов, хотя и не байронских: ей повело расти среди соблазнов Сиднея.

Мисси Райт – неразговорчивую, печальную и замкнутую – мало кто замечал, но Юна (так звали новую помощницу), похоже, тотчас увидела в ней будущую близкую подругу. Как ни удивительно, едва Юна появилась в библиотеке, ей сразу же удалось разговорить застенчивую, молчаливую Мисси, узнать все о ее привычках, домашнем окружении, надеждах, горестях и мечтах. Вдобавок она придумала для Мисси надежный и безопасный способ заполучить запретный плод без ведома тети Ливиллы и щедро одаривала новую подругу всевозможными романами – от захватывающих приключенческих до душераздирающих любовных.

В тот вечер обслуживать читателей должна была тетя Ливилла, а значит, Мисси могла рассчитывать лишь на книгу, прошедшую строгий отбор, но когда открыла стеклянную дверь и вошла в уютное тепло библиотеки, то увидела за конторкой Юну, а вовсе не грозную тетушку. В дополнение к очаровательной живости, уму, пониманию и доброте, которыми так восхищалась Мисси, Юна была поразительно красива: с великолепной фигурой, высокая – истинная представительница рода Херлингфорд, – а изысканными нарядами напоминала кузину Алишию. Юна обладала безупречным вкусом и всегда одевалась по последнему слову моды, с каким-то особенным, неуловимым шиком. Светловолосая, с белой, словно арктические снега, кожей и голубыми, как небо в знойный день, глазами, она вовсе не выглядела облезшей и бесцветной, как все женщины из их рода, не считая Алишии (ослепительной красавицы, которую Господь одарил черными ресницами и бровями) да темноволосой Мисси. Но более всего поражала в Юне даже не редкая красота, присущая ей одной, а загадочный свет, исходивший от нее, нежное сияние, что не окутывало, а шло изнутри, будто источник его скрывался под кожей. Ее длинные, изящные, овальной формы ногти излучали жемчужный свет, как и светлые, почти белоснежные волосы, прихотливо уложенные модными локонами вокруг головы и собранные в сверкающий пучок на затылке. Призрачное свечение словно стирало грань между реальностью и фантазией, и оставалось лишь гадать, существует ли оно на самом деле. Завораживающее зрелище! Мисси, которая всю жизнь провела среди одних лишь Херлингфордов, не ожидала увидеть подобное чудо – человека, окруженного аурой, – и вдруг за один короткий месяц ей встретились сразу двое: сначала Юна с ее сиянием, а теперь и незнакомец из лавки дяди Максуэлла, заряженный энергией, в голубом облаке трескучих искр.

– Как удачно! – воскликнула Юна при виде Мисси. – Дорогая, у меня есть для тебя роман, ты будешь в восторге! Это история молодой аристократки, стесненной в средствах. Она вынуждена устроиться гувернанткой в дом герцога, а потом влюбляется в него и попадает в беду, но герцог бросает ее, потому что всеми деньгами владеет его жена. Он сажает ее на корабль и отправляет в Индию, где их новорожденный ребенок умирает от холеры. Затем ее видит безумно красивый магараджа и тотчас влюбляется, потому что у нее золотисто-рыжие волосы и светло-зеленые глаза, а все его бесчисленные жены и наложницы, разумеется, смуглые и темноволосые. Магараджа похищает ее, чтобы превратить в свою игрушку, теперь пленница целиком в его власти, но он вдруг понимает, что слишком ее уважает. Тогда он женится на ней и отсылает прочь всех других женщин. Ведь она редкий бриллиант, равных которому нет во всем мире, говорит магараджа. Она становится магарани, притом очень могущественной. Вслед за этим в Индию приезжает герцог с гусарским полком, чтобы подавить восстание мятежников в горах. Мятежники разбиты, но герцог смертельно ранен в битве. Его приносят в ее дворец из белого мрамора, там раненый умирает у нее на руках, но прежде она прощает его за жестокость и зло, что он ей причинил. А магараджа наконец понимает, что она любит его сильнее, чем когда-то любила герцога. Разве не чудесная книга? Тебе наверняка понравится, поверь мне!

У Мисси не пропадало желание прочесть книгу, даже если ей добросовестно пересказывали сюжет от начала до конца. Она сейчас же взяла «Греховную любовь» и спрятала на самое дно своей сумки, затем поискала маленький кошелек, где хранились ее скудные сбережения, но не нашла ничего, кроме коробки с овсяными хлопьями.

– Боюсь, я забыла кошелек дома, – призналась она Юне с горечью, знакомой лишь тем, кто очень беден и горд. – О господи! Я была уверена, что взяла его! Что ж, тогда лучше оставь книгу у себя до понедельника.

– Боже, дорогая, подумаешь, забыла деньги! Это еще не конец света. Возьми книгу сейчас, а не то ее кто-нибудь заграбастает и придется долгие месяцы ждать своей очереди. Она так хороша, что каждому захочется ее прочитать. А деньги отдашь, когда придешь в следующий раз.

– Спасибо, – поблагодарила Мисси, хотя и понимала, что не следует вступать на скользкий путь и нарушать заповеди Миссолонги.

Перед страстью к чтению она оказалась бессильна, поэтому со смущенной улыбкой поспешно попятилась к двери.

– Не уходи так скоро, дорогая, – взмолилась Юна. – Давай немного поболтаем, ну пожалуйста!

– Прости, но я правда не могу.

– Ну подожди, всего одну минутку! До семи часов здесь будет тихо, как в могиле, все сидят дома, ужинают или пьют чай.

– В самом деле, Юна, я не могу, – огорченно сказала Мисси.

Девушка упрямо надула губы.

– Очень даже можешь, просто не хочешь.

Мисси вовремя поняла, что пренебрегать вниманием тех, у кого ты в долгу, очень неприлично, и сдалась.

– Хорошо, я задержусь, но всего на минутку.

– Вот что мне хотелось бы знать: ты уже видела Джона Смита? – с живостью спросила Юна, и пальцы ее при этом с мерцающими ногтями порхали над низким узлом сверкающих волос, бледно-голубые глаза сияли.

– Джона Смита? А кто это?

– Тот, кто на прошлой неделе купил твою долину.

В действительности никакой долины Мисси, разумеется, не было: просто она пролегала по другую сторону Гордон-роуд, – но девушка всегда думала о ней как о своей и не раз говорила Юне, как ей хотелось бы прогуляться там. Лицо ее уныло вытянулось.

– Ах как жалко!

– Вовсе нет! По-моему, это прекрасная новость. Давно пора бы кому-нибудь потеснить Херлингфордов.