Наивны наши тайны

– Мне в коттеджный поселок «Мой рай», – резким голосом с вызывающим провинциальным говором сказала девушка, пристраивая рюкзак в ногах Авроры.

– Да? Приятное совпадение! Мы направляемся туда же, – отозвался Б. А.

Девушка молчала, и молчание ее было не застенчивым, а почему-то тяжелым.

– Как вас зовут, прекрасная незнакомка? – поинтересовалась Аврора, искоса взглянув на девушку.

Девушке на первый взгляд было лет двадцать. Широкие плечи, крепкие, толстые в щиколотках ноги, которые она немедленно дала рассмотреть Авроре, заняв ими все имеющееся пространство. Было бы несправедливым сразу же решить, что она была недостаточно хорошо воспитана, – бывают такие девушки, у которых независимо от воспитания слишком много ног. Черные жирноватые волосы, нечистая кожа – нет, про нее нельзя с уверенностью сказать «прекрасная незнакомка»… «Но, пожалуй, ей меньше двадцати, – подумала Аврора, – глаза совсем ребячьи».

– Катя, – ответила девушка и, замолчав, так напряженно уставилась в окно, словно прикидывала, а не выскочить ли ей из машины посреди лесной дороги.

…Катя действительно обдумывала, не выйти ли ей тут, в лесу. Пока не поздно. Но, с одной стороны, она уже здесь, и все ее будущее зависит от того, как она себя поведет. С другой стороны, было же у нее какое-то прошлое – и в этом прошлом ей было неплохо, не так уж плохо, почти совсем неплохо…

«…Поздно, поздно, – твердила про себя Катя, уставившись в затылок Б. А., – поздно, поздно, поздно…»

Если произнести какое-то слово много раз, оно теряет привычный смысл и становится чем-то иным. «Поздно, поздно, поздно…» было похоже на стук дождя за окном поезда. Она почти целый день пролежала на верхней полке в плацкартном вагоне, и почти целый день в стекло, не преставая, стучал дождь…

Лесок на обочине дороги становился все мельче, превращаясь в чахлые кустики. Они проехали заросшее лопухами поле, затем пустошь, новенькое голубое здание с вывеской «Мой бар», затем еще одно, зеленое – «Мое кафе».

– О боже! – ошеломленно сказала Аврора. – А что здесь еще есть? «Моя стоматология», «Моя химчистка»?

Племянник в очередной раз сверился со стрелочками и кружочками, начертанными в его записной книжке, и, немного поплутав, они въехали в узкий проезд между двумя пятиметровыми краснокирпичными заборами и уткнулись в шлагбаум.

– Это воинская часть, – уверенно сказала Катя.

– Это граница с Финляндией, – не менее уверенно отозвалась Аврора.

– Это, девушки, конечный пункт нашего назначения, – усмехнулся Б. А., – коттеджный поселок «Мой рай».

Из-за шлагбаума вышел охранник в зеленой пятнистой форме и внимательно, будто считывая с нее данные, оглядел машину – синий «фольксваген» 1992 года выпуска.

– Поворачивайте назад, это частная территория, – зевнул он.

Высунувшись из окна машины, Аврора строго сказала:

– Молодой человек, это же папаша молодого барина! А вот вам молодой барин-то задаст!

Охранник взглянул на Аврору дикими глазами и под смущенное бормотание Б. А: «Аврора, прекрати…» отправился открывать шлагбаум.

– Скажите мне пароль на выход! – кокетливо попросила охранника Аврора. – Вдруг я захочу выйти!

За забором оказалась еще одна кирпичная стена и еще одна будка с охранником.

– Почему люди отгораживаются от мира высокими заборами? – спросила Аврора, ни к кому конкретно не обращаясь. – Что у них там происходит? Я имею в виду, в душе, конечно…

– Наверное, мой сын хочет спрятаться от своих соотечественников, как евреи от арабов – навсегда, – рассеянно ответил Б. А.

– А я и не знала, что так бывает, – восхитилась Аврора, – как в анекдоте про новых русских! Это что же у них, зона? И собаки есть? А вышка с прожектором, ну просто на всякий случай?

«Зря я все это затеял», – подумал Б. А. Он не знал, что имеет в виду под этим «все» – то ли примирение с сыном, то ли то, что взял с собой Аврору, – просто думал: «Зря я все это затеял…»

Катя ошеломленно рассматривала фонарики и затейливые невысокие деревца по сторонам усыпанной мраморной крошкой дороги.

– Как богато! – восхищенно выдохнула она.

– Деточка, запомните, что даже простое упоминание чужого богатства неприлично, – мягко проговорила Аврора.

– А мне лично нравится! – упрямо сказала Катя.

– Мне тоже, – тут же покладисто отозвалась Аврора. – Но я бы здесь, под заборами, не поселилась, если бы у меня был даже миллион долларов… нет, за миллион долларов поселилась бы. А вечерами выла бы на охранников. А охранники говорили бы мне: «Не войте, дорогая Аврора!»… Охранники спасают от всего – от страхов полуночных и от стрел полуденных… И от чумы, во мраке грядущей… или нет, от этого все-таки не спасают…

Кирилл купил этот дом совсем недавно, и полугода не прошло. В поселке за высоким забором, кроме него, жили два банкира, два совладельца крупной сети магазинов и один человек, который не афишировал рода своих занятий. Впрочем, как и Кирилл. Никто из соседей не знал, что их новый сосед – знаменитый писатель Кир Крутой.

Если бы гости могли взглянуть на поселок с высоты птичьего полета, они бы увидели, что крыши домов вытянуты в две параллельные линии. Домов было немного – три по одной линии и три по другой, и все они были разные, с витыми балкончиками и с ломаной крышей, в стиле русской усадьбы и скандинавского коттеджа, рубленые и каменные. Никакого единообразия, но и никаких неопрятных архитектурных излишеств.

Зелени почти не было, не было ни одного дерева, коегде торчали нерешительные кусты и кое-где к крылечкам примыкали газончики и клумбы. Земля будто недоумевала, что это за архитектура такая – возникла посреди чистого поля? Может быть, вся эта красота лишь притворяется человеческим жильем, а на самом деле это и не человеческое жилье вовсе, просто старательный ребенок аккуратно расставил спичечные коробки на чистом листе бумаги, воткнул спички и разложил цветные камешки для красоты.

– Остановитесь, я выйду, – сказала девушка Катя и заглянула в зажатую в кулаке бумажку. – Мне нужен дом с зеленой крышей и чугунной решеткой. До свидания. Спасибо.

– Бедное дитя ни разу не хихикнуло и даже не улыбнулось, – заметила Аврора, глядя из окна вслед волочащей свой рюкзак по земле Кате.

Рядом с большим каменным домом с башенками, почти приткнувшись к забору, в окружении нескольких грядок стояла бревенчатая банька. Маленькая и аккуратная, рядом с роскошными домами она выглядела как случайная рубашечная пуговичка среди нарядных пышных брошек.

В баньке разговаривали двое – мать и дочь.

– Ты потерпи, Кирочка, ты же знаешь мою ситуацию, ужасную, невыносимую… Скоро все изменится. Фигурально выражаясь, кое-кто из пешек выйдет в дамки! Все, все изменится…

– Я терплю, – спокойно ответила дочь.

В баньке была всего одна, переделанная из предбанника, маленькая комнатка с большой кроватью, и для того чтобы остаться одной, ей пришлось уйти в закуток перед парной. Она открыла шкафчик, вытащила пачку исписанных листов, но читать не стала – подержала в руках и положила обратно. Затем встала перед большим зеркалом, распустила волосы, порывшись в кармане, вытащила губную помаду, густо намазала губы и щеки. Подумав, провела помадой по носу, прочертив яркую линию посредине. Взяла из стоящей на подоконнике вазочки две красные розы, одну воткнула в волосы, а другую пристроила на плечо и в довершение всего зажала в углу рта длинную сигарету, и нашла, что эффект получился потрясающий.

– Кирочка, что ты там делаешь? – позвала мать.

– Ничего, – ответила дочь, быстро проделав все действия в обратном порядке, – я иду, мама.

…Синий «фольксваген» направлялся к большому каменному дому с башенками, зеленой крышей и чугунными решетками. Этот дом не выглядел столь же внушительным и нарядным, как остальные, к тому же стоял обособленно, на самом краю.

Хозяева сделали вход в дом с тыльной стороны, добившись тем самым полной изолированности. Кириллу, конечно же, иногда приходилось видеть соседей из окна машины, и почему-то особенно часто ему попадались двое: лицо без определенных занятий и банкир с лицом крестьянина-безлошадника. Соседи его забавляли, как забавляло Ларисино стремление подружиться с ними, и сама Лариса, и то, с каким упоением она играла в игрушки, которые он сам ей и подарил. Главное, что его дом стоял за забором и с краю – к лесу передом, к банкирам задом.

В правой башенке ссорились, без особенной страсти, скорее, просто перебрасывались фразами в привычном хорошем темпе.

– Сколько-сколько?! – воскликнул Кирилл. – Офигела ты, что ли?

– Аксессуары и посуда от Villeroy и Boch, бокалы Ridel сорок долларов штука… – перечислила Лариса спокойным тоном, – бокалы Ridel точно нужны, хотя бы пятьдесят штук…

– А почему сразу же должно быть так роскошно?!

– Потому что в клубе все должно быть как положено со дня открытия, сразу, – резонно заметила Лариса. – Бокалы нужны для вечеринки. Неприлично иметь дешевую посуду… Пятьдесят штук… – в Ларисиных глазах не мелькнуло и тени беспокойства. Кирилл даст, не сейчас, так позже… правда, придется просить еще раз…