Я – русский. Какой восторг! Коллекция исторических миниатюр

Но Меншиков не растерялся и вытолкнул на середину комнаты псковского архиепископа Феофана Прокоповича. Тот знал, что сказать. С присущим ему красноречием он спросил собравшихся, помнят ли они слова Петра во время коронации Екатерины, что он возводит ее на престол, дабы та царствовала после его смерти? Забывчивых не оказалось.

«Господа! – вскричал тогда Меншиков, – теперь мне не нужно никакого духовного завещания! Свидетельство ваше слишком достаточно. Да здравствует наша государыня императрица Екатерина!» Эти слова были встречены всеобщим одобрением (правда, в зале было много гвардейских офицеров, которые обещались размозжить голову всякому, кому Екатерина покажется неугодной). Завершив славословия в адрес императрицы, Меншиков, со слов Вейдемейера, «пошел к вдове Петра и сказал ей: «Мы признаем тебя на шею всемилостивейшей государыней и посвящаем тебе и имущество, и жизнь нашу!»

Организаторы преступления. Британский провокатор

А может, был еще кто-то, заинтересованный в смерти Петра I?

Роман Екатерины и Виллима Монса длился не один месяц, да и деньги в голландский банк Меншиков перевел задолго до того, как афера открылась. Доносы на императрицу и светлейшего князя легли на стол генерал-прокурора Сената Павла Ягужинского до странности вдруг и одновременно?! Напрашивается предположение, что кому-то было выгодно поставить приближенных Петра в безвыходное положение, чтобы их руками попробовать убрать императора. Например, не исключено, что какой-то иностранной державе было выгодно устранение Петра.

Кое-что косвенно указывает на Англию. Во-первых, Петр задумал большой персидский поход, который, в случае успеха и присоединения хотя бы части Ирана к России, давал Петербургу выход в Индийский океан – зону влияния Британии.

Во-вторых, российский император собирался выдать дочь Анну за герцога Гольштейн-Готторпского Карла Фридриха, которому принадлежал незамерзающий порт Киль, где можно было бы держать военный флот, контролируя всю Балтику. Кроме того, Карл Фридрих был одним из главных претендентов на шведский престол. Если бы он получил шведскую корону, возникла бы возможность унии Швеции и России, Петр получил бы выход в Атлантику и смог бы контролировать северные моря.

И наконец, в-третьих, Петр проявлял интерес к Америке. Его, скажем, волновало, существует ли сухопутный маршрут из Азии в Америку, стоит ли строить северный флот или можно отправиться на восток пешком. Все это беспокоило Лондон, видевшего в планах Петра угрозу своим интересам в том регионе.

Если бы планы Петра осуществились, Россия окружила бы Британскую империю со всех сторон. Возможно, эти соображения и заставили шефа английской секретной службы, знаменитого писателя Даниеля Дефо, подкинуть Петру компромат на Екатерину и Меншикова. Так ли это было на самом деле, увы, неизвестно.

Но если Англия и ни при чем, факт в том, что Петр сошел в могилу при загадочных обстоятельствах, а Екатерина и Меншиков избежали неприятностей и стали совместно править. И при этом они отказались от грандиозных планов первого российского императора, угрожавших Великобритании.

Доктор исторических наук, писательница Н.М.Молева:

«… До сих пор окутаны тайной обстоятельства кончины Петра I. С одной стороны, казалось бы, все ясно: есть свидетельства современников, труды историков, свидетельствующие о хроническом недуге царя. Но когда начинаешь изучать архивные документы («Малый придворный календарь»), в котором фиксировались буквально по часам все бытовые эпизоды жизни Петра, состояние его здоровья возникает ощущение неудовлетворенности официальной версией. А если на это наложить политическую картину, то версия о насильственной смерти Петра I обретает все более четкие контуры.

Петр умер так и не оставив наследника престола. К власти благодаря стараниям А. Меншикова пришла Екатерина I. Она особенно никогда и не претендовала на престол: для счастья ей вполне бы хватило дворца, вкусной пищи да мягкой постели. Но за ее спиной стоял Меншиков, чья жизнь буквально висела на волоске. Обвиненный в казнокрадстве, он ждал неминуемого наказания, которое, судя по всему, должно быть суровым. Петр не мог простить своему бывшему любимцу прегрешения, и в первую очередь его роль в деле Вильяма Монса, брата Анны Монс. Блестящий офицер, очень красивый молодой человек, он становиться управляющим вотчинами царицы и, воспользовавшись ее расположением, не только устраивает себе состояние…

Этой связи Екатерины и придворного всячески покровительствует Меншиков. Петр, узнав из подкинутой записки об измене жены, был взбешен. Монса казнили, а Екатерина в последние месяцы жизни Петра даже не допускалась до его кабинета. По личному приказу царя срочно завершалось тянувшееся уже несколько лет дело о злоупотреблениях Меншикова.

А. Меншиков рисковал в обоих вариантах – и при выздоровлении императора, и с приходом к власти партии царевича Петра Алексеевича. И в том, и в другом случае его ждали суд, ссылка, а возможно и казнь.

И вот на ужин Петру дают попробовать новый сорт конфет, присланных царю в подарок. Буквально через несколько часов Петр почувствовал себя плохо, у него началась рвота, появился выраженный цианоз ногтей, онемение в руках, жжение в животе.

Кстати, спустя два года, тоже после конфет точно такой же приступ случился и у Екатерины I, после которого она умерла. А ведь именно в это время она стала просто не нужна Александру Данилычу Меншикову, начала мешать его политической игре…

Еще одна деталь: перед входом в спальню, где лежал больной Петр, был установлен алтарь передвижной церкви. За алтарь не могли заходить ни женщины, ни люди другой веры, кроме православных. Таким образом, доступ лиц к Петру был крайне ограничен, как для его дочерей, так и для врачей-иноземцев. Все это не может не рождать мысль о заговоре, существовавшем в самом близком окружении царя».

При вскрытии нашли «затвердение в шейке мочевого пузыря и антонов огонь» (воспаление). Н. Куприянов считает, что, вероятнее всего, смерть последовала от воспаления мочевого пузыря, перешедшего в гангрену, и от задержки урины (мочи).

Медный всадник

Екатерина II решила возвести в столице монумент в честь Петра Великого к столетию его провозглашения царем (1682 г.) Был найден опытный скульптор – француз Этьен Фальконе. Он прибыл в Петербург в 1766..

Он задумал соорудить конную статую, передать в скульптуре «натуру живую, трепетную, страстную». По просьбе Фальконе перед его окнами построили искусственный холм. На него поперемено взлетали наездники на лучших конях. Часами простаивал мастер с альбомом в руках, ловя наилучшее положение ног коня, посадку всадника, поворот головы. Сотни набросков произвел скульптор. Наконец нашел нужную позу: всадник на вздыбленном коне.

В мае 1768 года императрица повелела «во славу блаженной памяти императора Петра Великого поставить монумент» и определила ему место на площади возле Невы, между Сенатом и адмиралтейством.

Фальконе решил установить фигуру на природный камень вместо обычного пьедестала. У деревни Лахты нашли огромный камень, в который когда – то попала молния и в народе он назывался «Гром – камнем». Когда егоосмотрели, то увидели, что глыба весит примерно сто тысяч пудов (пуд – примерно 16 кг.) и уходит в землю на четыре с половиной метра – больше чем на половину своего роста.

Один русский купец придумал способ передвижения камня. Из толстых бревен, обшитых медными листами, соорудили платформу, которую катили по медным шарам, уложенным на желобчатые рельсы. Народ смотрел, как «гора катится на яйце». Орогу очистили от леса, утрамбовали. Скала перемещалась медленно, шагов по пятьдесят в день, и через пять месяцев достигла залива. Все это время каменотесы обрабатывали глыбу. По заливу и Неве скалу везли на специальной барже, которую тянули два судна.

Четыре года ушло на изготовление гипсовой модели, после чего осталось отлить памятник в бронзе.

Решено было под копыта коня поместить змею – символ враждебных России сил. Ее также отлили из бронзы и использовали как дополнительную опору для коня. Голову Петра за одну ночь вылепила ученица Фальконе двадцатилетняя Мари Колло. Идеей созданного памятника стал образ Георгия Победоносца.

Монумент торжественно открыт 7 августа 1782 г. Перед взором собравшихся предстал необычный всадник, простерший вперед руку, сидящей вместо седла на медвежьей шкуре, без царского парадного облачения.

Народ говорил: «голый посажен на взбесившегося коня». На пьедестале многозначительная лаконичная надпись: «Петру Великому Екатерина Вторая».

В 1800 году Павел I, в противовес матери, поставил у Михайловского замка конный памятник Петру I работы Растрелли и начертал; «прадеду правнук».

О медном всаднике вдохновенно писал А. С. Пушкин:

Ужасен он в окрестной мгле!

Какая дума на челе!

Какая сила в нем сокрыта!

А в сем коне какой огонь!

Куда ты скачешь, гордый конь,

И где опустишь ты копыта?

О мощный властелин судьбы!

Не так ли ты над самой бездной,

На высоте, уздой железной,

Россию поднял на дыбы?

ПЕРЕДАЧА 3

Эпиграф. «Я без страха иду на смерть за моего Государя Петра» – новгородский купец Иголкин (1700 г.)

Не страшась смерти, подвергая собственную жизнь опасности, Петр, проявляя чудеса личной храбрости нередко находился в самой гуще боя, а в ходе Полтавского сражения вообще только его личный пример воодушевил солдат, когда он повел войска в контратаку.

«Твердость духа»

В 1700 году по делам торговым в Стокгольме оказался новгородский купец Иголкин. Началась Северная война, и он был задержан как русский пленный. Находясь в тюрьме, арестант услышал разговор двух охранников, поносивших русских, дерзко ругавших государя Петра. Возмущенный Иголкин не вытерпел, набросился на обидчиков, вырвал у одного из них ружье и штыком заколол шведа.

На шум явилась охрана, Иголкин сдался без сопротивления. О его поступке донесли королю. Карл XII призвал пленного купца и спросил: «Как ты решился убить моих солдат?». Тот без робости, спокойно рассказал монарху подробно обо всем, что случилось в тюрьме. «Я без страха иду на смерть за моего Государя Петра» – безбоязненно заявил смелый пленник. Карл XII, пораженный твердостью духа русского купца, простил его и велел освободить из-под стражи». Передай царю Петру, что возвращаю ему его верного поданного» – сказал на прощанье шведский правитель.

Петр I со слезами на глазах обнял вернувшегося Иголкина, щедро наградил его и всегда оставался к нему ласковым и признательным.

Во время застолий, на вечерах и приемах рассказывал про подвиг простого русского человека, совсем ранее незнакомого ему:

«Я предчувствую, что россияне когда-нибудь… пристыдят самые просвещенные народы успехами в науках, неутомимостью в трудах и величеством твердой и громкой славы»