И в волненье жадном я приник к тебе…
Я так горько плакал, плакал о себе.
Сердце разрывалось, билось тяжело…
То давно уж было, то давно прошло.
О, как небо чёрно, о, как ночь темна,
Как домами тяжко даль заслонена…
Слёз уж нет… один я…и в душе моей,
Верь, ещё темнее и ещё черней.
***
Светает… Не в силах тоски превозмочь,
Заснуть я не мог в эту бурную ночь.
Чрез реки и горы, и степи простор
Вас, братья далёкие, ищет мой взор.
Что с вами? Дрожите ли вы под дождём
В убогой палатке, укрывшись плащом,
Иль стонете в ранах, томитесь в плену,
Иль пали в бою за родную страну,
И жизнь отлетела от лиц дорогих,
И голос ваш милый навеки затих?
О, Господи, лютой пылая враждой,
Два стана давно уж стоят пред тобой.
О помощи молят тебя их уста,
Один – за Аллаха, другой – за Христа.
Без устали, дружно во имя твоё
Работают пушка, и штык, и ружьё.
Но, Боже, один ты, и вера одна,
Кровавая жертва тебе не нужна.
Яви же борцам негодующий лик,
Скажи им, что мир твой хорош и велик,
И слово забытое братской любви
В сердцах, омрачённых враждой, оживи!
А. Аснык (1838—1897)
***
Не говори, хотя б изнемогал ты в ранах,
Что высохла вода, что нет нигде ключей, —
Источник ты искал среди равнин песчаных,
А в роще проглядел струившийся ручей.
Не говори, хотя б ты изнывал в печали,
Что правды ты нигде не встретил на земле, —
Звезда её тебе сияла в тёмной дали,
Когда на огонёк ты шёл в полночной мгле.
Не говори, что всё, чего ты так напрасно
Искал и не нашёл, – безумно лгавший сон…
Не ты – другой найдёт ключ к радости прекрасной
И жажду утолит отрадной влагой он.
***
Мне жаль цветов живых на кручах скал:
Над бездной тёмной их никто не отыскал.
Жемчужин жаль, что красоту таят на дне;
И одиноких гордых чувств так жалко мне.
И жалко тающих во мгле весенних грёз,
Без меры жертв людских, невинных слёз;
Желаний скованной души мне жаль, мне жаль,
Без эха песен, что летят в глухую даль.
Отваги жаль, что дел напрасно ждёт,
И жизни без любви – как сон уйдёт.
***
Лишь сердца одного, – так мало, ах, так мало, —
Лишь сердца одного на свете надо мне,
Чтоб близ меня оно любовью трепетало…
И счастлив был бы я, и жил бы в тишине.
И уст хочу таких, чтоб я, как из пиалы,
Мог счастье вечно пить из них, как в райском сне,
И глаз, чтобы душа моя в них утопала,
В их чудной, их святой блаженной глубине.
Лишь сердца одного, руки, чтоб веки нежно
Усталых глаз моих закрыла мне она;
И мне бы грезился мой ангел белоснежный,
И мне бы чудилась лазури глубина.
Лишь сердца одного всегда просил у Бога.
Но кто-то шепчет мне, что это слишком много.
Г. Байрон (1788—1824)
***
Ты плачешь – светятся слезой ресницы синих глаз.
Фиалка, полная росой, роняет свой алмаз.
Ты улыбнулась – пред тобой сапфира блеск погас:
Его затмил огонь живой, сиянье синих глаз.
Вечерних облаков кайма хранит свой нежный цвет,
Когда весь мир объяла тьма, и Солнца в небе нет.