Устье

Хельг сидел рядом с ним – на скамейке перед зданием станции. На нём были высокие ботинки, потёртые, рыжие, с трещинами, длинный зелёный плащ с оранжевыми пуговицами. Он вытянул ноги вперёд, и они были на солнце, а сам он сидел в тени, откинув голову назад, прислонившись к стене. Хельг допил кофе и поставил крышку термоса на скамейку. Сложил и убрал в карман газету. – Привет, Форсетти. – Привет, Хельг… Как ты сюда попал?..

– Если бы ты был железнодорожником, Форсетти, ты бы знал, что время прибытия поезда – особенное! Таинственное! Пассажиры смотрят на встречающих, а люди на перроне – на пассажиров, которые ещё не тут и уже не там! Они наполнены пространством, которое ещё не расточили, влившись в город: деревьями, полями, тёмной ночью, сквозь которую проезжал поезд, и звук его гудка отражался от стен неизвестных посёлков, которые так и останутся тайными, потому что поезд проходит их без остановки. И вот я заглядываю в твоё окно – прохожий у переезда, или ты в моё – в этом зазоре между секундами, у шлагбаума, который подобен часовой стрелке…

Хельг встал. Форсетти увидел, как сквозь пейзаж Хёгландской Ветви проступает какой-то другой. Там рядом с вокзалом стояли два дерева – ветер шелестел листвой, и казалось, они вспыхивали яркими осенними красками – а за ними начиналась пустыня, до самого горизонта, где виднелись горы.

– Ты поможешь нам, Хельг?..

– Я бы мог тебе пообещать. Но это было бы не совсем честно, правда? Ведь я – ну в значительной степени – сейчас создан твоим воображением. Ты представил меня. Как я сижу на этом вокзале, пью кофе, читаю газету. И наши мысли встретились. Ведь я тоже представил тебя. Вообразил, что может быть. Это пока только образы, лёгкие облака, которые несёт ветер. Но и они могут стать грозовой тучей, по краям которой трепещут молнии!..

– Ты, как обычно, говоришь загадками, Хельг… В любом случае, рад тебя видеть.

– Взаимно.

Поезд подошёл к станции, возле которой росли два дерева. Хельг вошёл в него, и поезд отъехал от платформы, набрал скорость. Форсетти смотрел вслед, и ему показалось, что это уже не поезд, нет – высокий худой Хельг идёт через пустыню, по занесённым песком рельсам, туда, где вдалеке видны горы.

– Форсетти! – Брат Панкрат потрепал его по плечу. – Ты что, задремал?.. Нам пора!

Они были на перроне вдвоём. В окне вагона Форсетти увидел Фьялара. Тот заметил его и приветственно звякнул о стекло бокалом виски, в котором таяли кубики льда.

* * *

Группа ехала на поезде весь день. В первом вагоне разместились Бранимир и другие военные, во втором – Форсетти и все остальные. В каждом вагоне были купе и большие залы, обставленные как гостиные. В начале пути все как следует перезнакомились – во время тренировок на Хёгландской Ветви было не до этого. Форсетти шутил и рассказывал о своих приключениях, брат Панкрат исполнял разные, иногда довольно вольные, песни егерей, Аскольд и Ивар было решили сыграть в мяч, но попали им в окно и сбили только что початую бутылку Форсетти, которую, по счастью, подхватил брат Панкрат. Фьялар сидел в купе, однако к вечеру вышел в зал, весьма нетрезвый, и показал несколько фокусов. Ему похлопали, после чего карлик снова скрылся в купе – он ехал один. Постепенно менялся ландшафт: появлялись деревья, которых не было на Хёгландской Ветви, в воздухе парили разноцветные птицы, около часа они ехали по мосту над большой рекой, по которой скользили катера, лодки и парусные яхты. Громко прогудела баржа, в окнах дальнего города зажглись огни. Форсетти прошёл в купе, в котором они ехали с братом Панкратом. От стены к стене проплывали огни фонарей, сливаясь, перемешиваясь с белыми и красными мокрыми цветами: где-то рядом были Ближние Сны, там расцветали розы, шёл редкий дождь.

Утром динамик сообщил: «Поезд приближается к съезду на Ветви Нижней Кроны». Заиграла мелодичная музыка.

Бранимир, сидевший напротив Форсетти в зале, поморщился:

– У нас с Нильсом разные музыкальные вкусы. Я бы поставил что-то бодрое, металлическое и жизнеутверждающее!

Форсетти кивнул. Он смотрел в окно. За ним мелькали цветные коробки заводов – они въехали в промышленный район Верхних Ветвей Нижней Кроны. Потом был город – слишком большой, высокий и шумный, как показалось Форсетти. Улицу перебежала собака. За высоким домом показалась площадь, на ней стояли люди с транспарантами и разноцветными флагами, – их медленно разворачивал и сворачивал ветер. Они показались Форсетти чужими – будто и не флаги, а разноцветные лоскуты, пришитые к бледному небу. Брат Панкрат посмотрел в ту же сторону.

– Хозяин недоплачивает работникам, а они халтурят и обворовывают хозяина. И в том и в другом случае свою долю берёт Хель. Она берёт свою долю в их злобе и жажде справедливости – как они её понимают, она взимает её, когда их гонят, как покорное стадо. Она берёт своё всё больше и больше, и в какой-то момент налог превращается в выкуп… В сумму, уплаченную за их души, – задумчиво сказал он.

– Раньше было проще, – ответил Форсетти. – Мы просто сражались.

– Теперь этого недостаточно. – Брат Панкрат проводил взглядом исчезающие позади разноцветные флаги.

…Поезд прогудел, они остановились на станции. Мимо тянулись товарные составы.

Паола вышла на перрон за мороженым.

– О, тут оно очень вкусное! Хотя и не такое, как на Ветви, где ты живёшь, Форсетти, – заявила она и отдала второе Молли.

Поезд отъехал от станции, Форсетти задремал в купе, когда его вызвал Бранимир.

– Командир, жду тебя в первом вагоне.

Форсетти прошёл в купе, где уже были Бранимир и Лит. Бранимир развернул карту.

– Я даже не предполагал, что мы будем так популярны, – усмехнулся он.

Он расстелил на столе карту. Их путь пролегал красным пунктиром, к нему тянулись синие стрелки, в основном – перечёркнутые. Но не все.

– Похоже, за нас взялись многие структуры Хель. И ещё их вольные охотники за головами. Специальная Служба уничтожила несколько диверсионных групп, которые выдвигались от переходов в нашу сторону. Сапёры уничтожили переходы. Это успех. Но теперь, – Бранимир очертил на карте овал вокруг пунктира, – в Верхних Пустошах группы противника найти не удалось. А они там, вероятно, есть. Затаились. Возможны нападения. – И что ты предлагаешь? – спросил Форсетти.

– Я предлагаю продолжить движение. И Трувор тоже так считает. Я считаю, мы сможем отразить атаку, тем более нас прикроет Специальная Служба. И, вообще-то, – Бранимир сделал паузу, – мы готовы к бою. Зачем бежать от него?

– Я поддерживаю Бранимира, – кивнул Лит, – мы можем сменить транспорт или маршрут, но вряд ли это укроется от противника. Они следят за нами. Дадим им бой.

– Пожалуй, – ответил Форсетти.

…Поезд ехал широкими полями, где порой взлетали и прятались в траве птицы. Все были оповещены о вероятной атаке. Чувствовалось напряжение, многие достали оружие и опробовали амбразуры, сделанные в стенах вагонов. Однако ничего не происходило, всё так же вылетали и ныряли в траву птицы. Форсетти, пристально смотревший в окно, откинулся на сиденье. Он подумал, как сейчас было бы хорошо вместе с Салли, как бы он шёл домой из бара, а она встречала его на пороге, и они шли наверх, на второй этаж, а звёзды, как всегда, рассыпались по небу, а над ними, все тревожней и ярче, ярче и тревожней, светилась звезда Муспельхейма. Он рассеянно смотрел в окно и видел, как мелькает среди травы что-то тёмное, взлетали и снова прятались в траве птицы, но это была не птица, совсем нет, кто-то ещё…

Пуля попала в окно рядом с ним, однако стекло было бронированным и выдержало удар, только покрылось мелкими трещинами. Он услышал, как командует Бранимир, как рядом, совсем рядом, – на крыше первого вагона – открыла огонь выдвижная турель, и сам рванулся вперёд, поднимая винтовку, вставляя её в амбразуру. Пули стучали по бронированным вагонам, раздался взрыв – поезд качнулся, но продолжил путь – Нильс увеличил скорость. Форсетти увидел старый дом в поле недалеко от дороги – в него упирались трассеры турели, из него в сторону поезда летели светящиеся очереди. Он открыл огонь по дому, потом повернул винтовку в сторону мелькающих в поле тёмных фигур.

– Мы под огнём, под огнём! – кричал в передатчик Аскольд. – Сейчас их накроют, – он повернулся к Форсетти из тамбура.

В зале брат Панкрат и Лит вели огонь из амбразур, растерянная Паола пригнулась. Фьялар, с холодным, непроницаемым лицом, тасовал колоду карт. Вытащил две, показал Форсетти.

– Сердечный интерес и дальняя дорога! Непросто это совместить, а, Форсетти?..

Браслет Форсетти зазвенел и вдруг умолк. Почти сразу же начал звонить телефон на стене зала. Звонок, второй, третий, четвёртый. Он оставил винтовку в амбразуре и подошёл к телефону.

– Форсетти! – говорил Хёд. – Ты слышишь?..

– Да, Хёд. Нас атакуют!

– Послушай! Тут перебои со связью! Я в Штаде, здесь плохи дела, мы отступаем! Но я не об этом! Об этом потом! Ты помнишь про башню, которую я видел, Тайную Башню! Вам её не миновать! Я видел! Отчётливо! Она затянет вас, как водоворот! И выбраться из неё можно так же… – голос Хёда растворился в шуме.

Из-за леса показался самолёт, он снизился над домом и сбросил бомбы. Стрельба прекратилась.

– С нападавшими покончено, – сказал Форсетти Бранимир, который зашёл во второй вагон с винтовкой наперевес.

Мимо мелькали низкие холмы, в воздухе парила чайка.

Поезд мчался, не снижая скорость.

– Тормози, Нильс! Впереди мост! – крикнул Бранимир в рацию. – Он может быть заминирован!

– Я не могу! Поезд повреждён! Я постепенно гашу скорость!.. И не могу включить энергетические поля…

У колёс поезда сверкали и гасли голубые молнии.

– Если они не взорвут мост, это будет странно. – Бранимир сел на сиденье, сжал ствол винтовки.

– Держитесь крепче, – объявил он по громкой связи. – Нас может тряхнуть.

По полу катались отстрелянные гильзы. Поезд приближался к мосту.