Устье

Фрейя улыбнулась ему.

– В любом случае, береги её. И себя. Ты нам очень дорог.

Из заметок Хёда

Мне приснилось, что я уснул в номере гостиницы. Я шёл по глиняной дороге рядом с опушкой, в отдалении проезжал поезд, а лесорубы валили огромные, в несколько обхватов, деревья. Там я начал сочинять поэму и проснулся в другом сне. Поэма была уже записана на бумаге, я прочёл её. Потом снова проснулся в номере гостиницы, в котором заснул сначала. Решил восстановить поэму по памяти, но, когда написал три строчки, мне отрубили голову и я пробудился по-настоящему. От всей поэмы запомнились (как мне показалось) эти три строчки. Я решил их сохранить, записал в блокноте и указал время. Потом уснул. Проснувшись утром, совсем забыл текст и сомневался, что записал его наяву.

Взял блокнот и прочёл: «И через сон, где богатство и удовольствие, я увидел другой сон». 4 часа утра.

Глава V,

в которой рассказывается о приключениях девушки-утилизатора и полёте мотылька

Вертлявый зеркальный человек, бывший ранее в зеркальном мире Алексеевым отражением, в неистовом восторге плясал по большому персидскому ковру, вывезенному из Шираза, топча его каблуками и высоко подбрасывая ноги. Через минуту он остановился. Обернулся к зеркалу и залился диким хохотом, показывая язык и грозя кулаками.

    Александр Чаянов

Паола плыла над травой, которая то становилась водными струями, то поникала вниз – словно водоросли у берега, и по ним пробегала лёгкая волна. Вскоре она выплыла на дорогу, которая поросла синими и фиолетовыми цветами. «Где-то рядом заброшенный сон», – подумала Паола и отправилась по дороге, в сторону, где возвышался светлый полукруг.

…Паола жила в Ближних Снах и работала Утилизатором. Порядок в Зимних Снах обеспечивали Наблюдатели, а Утилизаторы приходили после их завершения: их задачей было обследовать заброшенные сны – хозяева которых придумали другие или умерли. В этих обветшалых мирах Утилизаторы отыскивали то, что могло пригодиться для Ближних Снов, а потом развеивали их – будто срезали с дерева засохшие ветви. Паола плыла над дорогой, но тут физические законы изменились и она встала на ноги. Дорога упиралась в полукруглый рекламный плакат, на котором блондинка принимала от смуглого мужчины с усиками пузырящийся бокал. В середине плаката темнела небольшая арка. «Пустышка, – подумала Паола, – глупый сон, из которого ничего нельзя взять». Ей вспомнилось, как она нашла в одном заброшенном сне розового слона: он бродил по гавани, поднимал хоботом и жевал просоленные причальные канаты. Когда его доставили в Ближние Сны, слон произвёл фурор – королевы Фригг и Сигне затребовали его на Верхушку Кроны, а сама Паола была награждена Императорским рескриптом.

Она проверила оружие – иногда в старых снах задерживались тени хозяев, которые воспринимали сон как своё личное владение. Большой опасности они не представляли, но порой приходилось обороняться. Паола зашла под рекламный плакат: теперь она была не синей фигурой, окружённой крутящимися лилиями и маргаритками, а высокой, стройной девушкой в джинсовом костюме. Её смуглые руки украшали браслеты, в мочках ушей раскачивались крупные круглые серьги. Скулы были затенены, на губах появились тёмно-красная помада и тени под глазами – Паола позаботилась о макияже. Она шла по улице, на которой то вспыхивали, то гасли фонари, выцветшие рекламные плакаты были в подтёках дождя. Возле большого здания с надписью «Осеннее дефиле: кастинг моделей» валялись стоптанные туфли – не меньше сотни. Никого не было видно. Паола дошла до края города: там проходил круг дороги, за которой виднелось небо с редкими облаками – граница сна. Она отправилась обратно, собираясь закрыть и развеять этот сон, но её внимание привлёк бар в переулке. Она подошла ближе и услышала музыку. Загорелась вывеска, на которой был нарисован карлик, проткнутый огромной булавкой.

Девушка зашла в бар. За стойкой стоял молодой человек с бледным лицом и крашеной чёлкой, которая спадала ему на глаза.

– Вы пришли записаться на кастинг?.. Вы такая симпатичная девушка! Вас ждёт множество контрактов! Только нам просто необходимо познакомиться поближе! Я – Рон! Рад вас видеть…

– Паола. Вообще-то нет. Извините. Я, пожалуй, пойду.

Молодой человек ответил с улыбкой, но явно сдерживая злость.

– Нет, нет! Вам нужен кастинг! Тут было так много девушек! Целые сотни! А потом они все куда-то делись! Растаяли… Осталась только стоптанная обувь… Я хожу по улицам, заглядываю в дома, мне кажется, что там кто-то есть! Уходит за минуту перед тем, как я прихожу! Только ветер шумит занавесками… Налить вам выпить?..

– Спасибо, нет.

– А зря! Мы бы выпили за Фьялара… – молодой человек растягивал слова, постепенно горячась и говоря всё быстрее. – Ведь он втравил меня во всю эту историю, а потом сбежал. Он всегда сбегает – хитрый пройдоха. То ли дело Галар – человек слова!.. Ну пусть не человек, но слово держит. И вот я стал лузером!.. Я – лучший менеджер по итогам года! Двух лет! Я попал в этот город, где три улицы переплелись косичкой школьницы младших классов! И не могу отсюда выбраться. Вытащи меня! Или останься тут, со мной!.. Я устрою для тебя интересное представление! С участием клоуна!

– Простите… – Рон!

– Рон. Вы – тень некогда жившего Рона, находящаяся в его Зимнем Сне. Вы – часть заброшенного сна. Возможно, вы полагаете, что вас окружает что-то подлинное, что вы представляете собой реальную личность. Это не так. Я закрою этот сон: сейчас или немного позже.

– Вы очень быстрая девочка. Слишком торопливая. А если я буду против? – Это ничего не меняет.

– А это? – Рон поднял дробовик, который лежал под стойкой.

Паола вздохнула. Это была не первая подобная история, и они тяжело переживались ей.

– Я не могу вас вывести. То есть я могу взять из заброшенного сна некий образ – вещи, цветка или животного, например, но не тень хозяина. Вне своего сна она исчезнет очень быстро, почти сразу. В заброшенном сне её иллюзорное существование длится дольше, но конец всё равно не минуем. Впрочем, вы забудете про мой визит, как только я выйду из арки. Заброшенный сон замкнут на себе и отторгает всё постороннее. Могу пообещать вам не закрывать этот сон, пока вы в нём находитесь. Это всё, что я могу сделать.

Рон выстрелил, дробовик осыпал Паолу лилиями и маргаритками. Она направилась к двери.

– Ну уж нет! Ты не представляешь, кто я!

Рон прыгнул вперёд и загородил ей дорогу. В его руке был нож.

Паола сняла серёжку, которая превратилась в яркий диск.

– Я вынуждена, Рон.

Она бросила диск, он снёс Рону голову. Рон растаял в воздухе.

Паола подняла серёжку, открыла дверь и вышла на улицу. Ей показалось, что кто-то наблюдает за ней через окно, но, когда она присмотрелась, занавеска была плотно задёрнута. Паола покачала головой и направилась к выходу с твёрдым намерением закрыть этот сон и забыть о нём как можно скорее.

Она почти дошла до арки, когда услышала смешок.

– Не так быстро, девочка.

Паола изумленно посмотрела на Рона, который стоял у телефонной будки в конце улицы.

– Ты думала, что я обычная тень? Серая тень, уныло сидящая в паршивом баре?! Я – Рон! Рон-тень!

Вокруг головы Рона вспыхнуло пламя, поднявшееся вверх лепестками. Он оказался рядом с Паолой и ударил её по лицу.

– Вот что делают с непослушными модельками! – Схватил её за волосы и с силой втолкнул в арку.

Они упали на поле. Паола услышала, как по траве шуршит нож. Она повернулась и сжала браслет на руке.

…Паола и Рон плавали в воде – мелком и мутном пруду, которое тут же захлестнула морская волна. Девушка вынырнула, ища глазами Рона. Но увидела только огромную рыбу, которая ушла на глубину.

Из плеча Паолы текла кровь, превращавшаяся в лепестки роз. Она поплыла на восток, в разноцветных сияющих волнах моря Ближних Снов.

* * *

Эйнар шёл по дороге между домов. В некоторых светились красноватые огни: где-то гасли, где-то зажигались: словно перелетали из дома в дом, подобно бабочкам. Вдалеке блестела луна: Эйнар смотрел на неё. По ней проплывали длинные синие тени, напоминавшие крылья огромных птиц. Эйнар ощутил беспокойство, будто что-то потерял. Он знал, что так должно быть, но на всякий случай проверил карманы. Он подошёл ближе к тёмному дому и ощутил тоску: будто забыл что-то очень важное. Эйнар постарался не думать об этом. Зашёл в дом. Внутри были серые одинаковые стены, на одной – портрет в простой рамке. Эйнар не первый раз был здесь, но не рассматривал его. Ему опять показалось, что карман прохудился и нечто выпало, очень нужное, но что именно – он не помнил. Эйнар проверил карманы, всё было на месте, но стало ещё тоскливей. Он прошёл через коридор в дальнюю комнату. Там, возле стола, стояло серое безликое существо. Его уши, похожие на кроличьи, вытягивались вдоль потолка, по обе стороны от лампочки. Вокруг неё крутился мотылёк.

– Привет, Эйнар. – Здравствуйте, Старший. – Как прошла встреча с Гоин?.. – Хорошо. Она согласилась сотрудничать.

– Это было предсказуемо. Как и то, что она уже донесла о нашем предложении Другим. – Вас это не беспокоит?

– Нет. Так и должно быть. Она может предать нас. Она наверняка предаст нас. И ты предашь. При возможности. Эйнар протестующе качнул головой.

– Нет, не волнуйся, это нормально. Так мы берём своё. То, что нам принадлежит. Так мы стрижём своих овец, собираем их серую грязную шерсть, всю в репьях… Кому-то это, вероятно, не по вкусу. Им подавай чистую, белую. Но не нам. Не мне.

– А как же план?.. Весь замысел? – спросил Эйнар.

– План – это множество вероятностей, которые, в свою очередь, порождают новые планы. Каждый может стать главным. Посмотри на этого мотылька, возле лампы. Как его поймать, не имея крыльев? Как его поймать пауку? Надо шире раскидывать сети, затянуть всю комнату паутиной. И тогда – рано или поздно – он влетит в неё. И его жизнь, его душа будет высосана – вся, пока не останется сухая хрупкая оболочка. Как страницы забытых книг. Как одежда стариков: жалкое наследство, которое дети бросают с косогора.

– Так я работаю с Гоин?