Шел четвертый год войны

– Впустите его. Порты закрыть, отбой. – скомандовал Сергий и спустился вниз. Подождал у дверей голову, открыл дверь и показал тому рукой, чтобы входил. Все понятно, хотел немного оборотить на себя соболишек. Письмо ему передали. Он раскрутил свиток и стал читать. Письмо начиналось словами «Полевому атаману Якутского казачьего войска на Сахалине». Айны, правда, называют остров по-другому, так его гиляки кличут, но не в этом вопрос. Дело в том, что он лет на двадцать моложе головы, а тот атаманом так и не стал. Обида мужика гложет, в 1638-м он не смог или не захотел присоединить к России Даурию, вернулся в Якутск почти с пустыми руками, да еще и людей потерял, которых было у него почти 400 человек, плюс работяги. А тут группа всего в 60 человек прибрала к рукам целый остров. Мальчишка, по сравнению с ним, в сыновья годится, а сумел выжить в таких условиях.

– Спасибо, Еналей Леонтьевич. Что еще передал Петр Петрович?

– Вот две тысячи рублей, золотом. Через две недели сюда придут еще двадцать кочей, а до сентября перебросим сюда две тысячи мужиков и столько же баб. Государь наш наделяет тебя 4-мя тысячами душ. Но отчитаться за золото и серебро тебе придется. Приходную книгу вел?

– Конечно. И по золоту, и по серебру отчитаюсь. Серебро не самородное, руда. Еще рыбу, соль и ткани отгрузим. С зерном, пока, не получилось, только ячмень да овес из яровых дали нормальный урожай. Рожь и пшеница не дозрели, и морозом побило. Они здесь ранние и неожиданные. Овощи растут хорошо. Так что, мука у нас получилась совсем плохая, а семенное не тронули. Всю в прошлую осень посеяли как озимую. Льет здесь сильно в сентябре, все ложится, и ветра сильные. Рыбы могли бы и больше дать, да бочкарей не было, а бочек мало. Рыбу и прошлогоднюю дадим, и сеголетнюю. Рыбы здесь полно, если кочи ходить будут, то еще отправим казаков порадовать.

– А что с рухлядью? Москва ее требует.

– Немного мы собрали, белка, соболь, на соль меняли, народ здесь рыбой промышляет, в лесах зверя бьет, да мы на стройках были заняты, а рабочих рук мало.

– А что тунгусов не привлек?

– Здесь тунгусов нет, другой народ, дома ставит на сваях, медведей много, весной прохода от них нет, летом тоже шалят, зимой от них отдыхаем. Я еще место покажу, где мы горючкамень бьем, как на Дону. Острог там поставили, камня много.

– Что за камень?

– Нетребко, уголь принеси! – приказал Сергий, – За счет него и леса меньше жжем, он горит дольше и лучше, и уголь отжигаем для кузни и домниц, соль выпариваем. И айнам продаем, чтоб не померзли.

– И берут?

– Берут, с дровами возни много, да и у лесов есть хозяева, они же давно здесь живут, и их много, очень много. Мы, пока, здесь гости, и огромной силы из себя не представляем. Демонстрировать наши возможности и рано, и не хочется мне раньше времени портить отношения. Сейчас мы полезны им, от них нам толку не слишком много. Так что, демонстрировать наши возможности будем позже и на их врагах. Главный из них какой-то сейгун, кажется, японский хан. Я не хочу, чтобы произошло то, что Даурии.

– На этот счет ты верно заметил. Так ты поэтому пороховой завод сделал?

– Конечно, и оружейную палату. Пришли мы сюда с двумя пушками, сейчас в каждом остроге их уже шесть, тридцать шесть орудий на берегу, и еще шесть – новые морские. Только людей нет.

– Назад я уйду с тридцатью казаками. К осенинам будет у тебя тысяча сабель, как я слышал.

– Ладно, господин голова, сейчас причал подготовим, начнем погрузку.

– Так у тебя и причал есть? А что не сказал?

– Так он же на берегу лежит, думал, что ты видел.

[1] Согласно доклада лейтенанта Рудановского 1853-1854 гг, в русской картографии реки Большой и Малый Яман носили название рек Новикова и Чиркова, по фамилиям тех людей, которые нанесли их на карту. Соответственно, название села Новиково к крейсеру «Новик» никакого отношения не имеет.

Глава 5. Поход на юго-восток

Дальше мне было не очень интересно, поэтому я проснулся и ушел на кухню перекурить и подумать о том, что видел и слышал. Писарчук не прост, совсем не прост! Он реакцию Сергия хотел увидеть. Если бы тот заюлил или попытался оправдываться, значит: не чист на руку, и многое припрятал. И вот тогда он бы развернулся с проверкой всего и вся, и осуществил бы свою мечту: стать наместником на этой земле, или любой другой, но самым главным, чтобы все текло ему в карман. А с государем позже рассчитаемся, Москва далече. Но напугать Сергия не удалось: объем выполненных работ был огромным, снимать его было не за что, и взять на себя такой воз, да еще в условиях «гостевой ситуации» на острове, пожилой и опытный Бахтияров не захотел. Айны запросто могли собрать многотысячное войско, тут даже наличие огнестрела не помогло бы. Тем более, что крепостишки деревянные, и запалить их сложности не представляет. Я уже думал над этим вопросом, сдерживало малое количество рабочей силы, и недостаточное количество свинца. Сейчас вопрос со свинцом закрыт, что радует, и это происходило без меня. Толчок к тому, чтобы задействовать всех, и брать от них всё, что они умеют, дал я, обучив боярского сына кузнечному делу. Это подзадорило всех, особенно в условиях походного состояния и «большой стройки». Да и заметно было, как напряглись казаки, когда узнали число вероятных противников. То, что их «атаман», который Удинске был всего-навсего «десятником», затем стал полусотником, но «полевым», к тому же находящийся в опале, оказался инициативным, думающим и дальновидным человеком, несмотря на молодость, вселило во всех надежду, что они доживут до смены. В драку он не полез, нашел товар и способ разрешить возникший антагонизм.

Современные читатели уже, наверное, задали про себя вопрос: «Где деньги, Зин?». Вот так было устроено их общество: деньги на расходы, приобретение продовольствия и других припасов получал атаман или старший команды. В походе жалование не выплачивалось. Все, что захватили, наторговали, награбили, нашли или подобрали, складывалось в обоз, и его все старались доставить в то место, откуда вышли. Доли погибших или умерших по дороге распределялись на всех выживших. Атаман или его кошевой, если войско большое, по согласованию с командой, мог продать часть добычи, если выданные ему деньги закончились, о чем составлялся соответствующий акт, продавать стремились тютелька в тютельку, да и не было тогда товарно-денежных отношений на той территории, только обмен, но могли продать за золото или самородное серебро, тогда его остатки переходили в обоз и сдавались атаману войска или его кошевому, который и производил окончательный расчет с участниками. Если человек оставался в войске и не прогулял выданных денег, он мог вложить их в следующую экспедицию, в этом случае, он получал свои деньги назад с процентами, но уже после возвращения из нового похода. Сам он мог принимать или не принимать в нем участие. Иногда сами атаманы финансировали экспедиции, но это случалось крайне редко. И казаки не любили ходить в такие походы.

Я вернулся через трое суток по их времени, как я рассчитывал, но оказалось, что прежний коэффициент требуется пересчитывать. Реально там прошла декада. Шесть кочей стояли у наплавного причала, еще четыре лежали на пляже. Заканчивалась погрузка, и Сергий приказал собрать всех командиров и штурманов. Так что, мне пришлось подключаться со своими знаниями как района плавания, так и навигационных наук. Здесь не слишком далеко, при попутном ветре всего полтора суток хода. Ветер здесь был юго-западным, но это здесь, что творится за мысом Анива никто из этих людей не знал. Кочи в крутой бейдевинд и на высокой волне – не слишком безопасные суда. Я, через Сергия, дал команду еще раз проверить крепление всех грузов. Выяснилось, что большая часть командиров и штурманов строем никогда не ходили, понятия не имеют о сигналах в строю, и в открытом море будут в первый раз. Проверил наличие на всех кораблях толстых свечей и сигнальных фонарей, карт и штурманских приборов. Суденышки строились здесь, основные приборы на бортах имелись. Часы, правда, только песочные, других попросту не существует. И есть стопка пергаментов для учета переворота этого «механизма», плюс «резинка» для очистки клеток, из ветоши. Отработали основные сигналы, приказал выставить двух наблюдателей на переходе в темное время суток. Ну, и, с богом, вперед. Заранее договорились, что все изменения курса производить по месту флагмана. А что делать? Других морячин у меня нет, этих требуется учить. Но позже выяснилось, что их передали только вчера. Бахтияров до самого конца тянул с этим вопросом, как мог. Сергию пришлось настоять, что ему требуется посетить острова на юго-востоке, и со временем у него совсем несладко, после этого ему передали вот эти команды, хорошо, что он вчера выходил с ними в море и отработал повороты с использованием кливера. До вчера эти ребята не знали, что такое бывает. В общем, «Юнону» не прислали, а «Авось» подошли в количестве 3 штук, последним подошел «Не тронь меня». Через два часа начали сниматься со швартовых и «Весла… На воду!» Вытянулись длинной кишкой, затем я поднял кливер и «Полярная Звезда» прибавила ход, появился крен на левый борт. Через полчаса, убедившись, что все подняли кливера и даже строй кильватерной колонны не слишком нарушили, я поднял бизань на гроте. Кочи, с переделанным такелажем, были бригами. Обе мачты имели прямые паруса, но сейчас мы их не ставили, из-за ветра, который нам дул четко в правый борт. Да и экипажи были не сплаванными, поэтому не стоило рисковать. Торопливость нужна при ловле блох. Стемнело, скорость небольшая, к утру будем в районе мыса Анива. Название это айнское, переименовывать его не стоило.

Пересчитываю топовые, а их только четыре! Просемафорили сигнал проверить огни, ноль эмоций. Только через полчаса топовый, наконец, загорелся. К рассвету были там, где рассчитывали. Оставалось пройти примерно такое же расстояние, не меняя курса. Но его пришлось изменить, и не один раз, так как ветер поменялся и теперь он был юго-восточным, то есть зашел не за спину, а в мордотык. Появилась и небольшая равномерная качка. Мы трижды сменили галс, чтобы удержаться на генеральном курсе, наконец, ветер пошел по горизонту по часовой стрелке, стал чисто западным. Я добавил парусов, чтобы прийти засветло. Через пять часов выше облачности появился вулкан, который в моё время зовут Тятя, а сейчас он носит название Чача-Напури, что по-айнски значит «Отец». Рядом с ним вершинка пониже, но она еще не видна. Ветер на высоту не поднимается, облака стоят, верхний слой где-то на 1400 метрах от уровня океана. Теперь надо решать: как пойдем, я принял вправо, и кораблики заскользили за мной вдоль западного побережья острова. Оно и в наше время практически безлюдное, селения встречаются только возле пляжей с нерестовыми речками. Крупных рек на острове практически нет. Несколько лагун, ближе к Тяте, и залив Измены.

Это из-за того, что после разгрома японских постов на Южных Курилах и на Сахалине Хвостовым и Бекетовым, здесь тайно сумели высадиться японцы и захватить в плен начальника экспедиции на шлюпе «Диана» капитан-лейтенанта Головнина с шестью товарищами в 1811 году. Здесь всего 16 километров по прямой до айнского, тогда, острова Эдзо. Но японцы чаще всего называли его Матсмай, по фамилии «верховного правителя» этого острова. Чисто для сведения и о том, что контролировали японцы в то время. Замок клана Матсмай находился берегу Цугарского пролива, в 10-ти километрах от печально известной Фукусимы. Сгорел в 1637, восстановлен главой клана в 1639-м. Остров Эдзо почти полностью принадлежал айнам, кроме южной части полуострова Осима. Лишь в 1868 году клану сёгуна Токугава, удалось одержать победу над айнами, и Эдзо стал Хоккайдо. Почувствуйте разницу! Кстати, Токугава фактически отстранил императоров от власти, это он ввел «бусидо» и более двухсот лет страна исполняла его принцип сакоку, по которому было запрещено, под страхом немедленной смерти без суда, контактировать с европейцами, приобретать и ввозить в Японию любые книги, и там много чего еще было. Так что, до середины XIX века никакого контроля со стороны Японии за островами не было. Это было Айнское ханство.

Так как мы уже больше года пришли сюда, и Россия объявила, что открыла новые острова в Охотском и Японском морях, то Сергий захватил с собой шесть айнов, включая главу клана Таранай Ёсиро, его супругу, дочь главы другого клана, который правил на Кунашире, пару кузнецов и двух купцов. Кораблики подошли к будущему селу и порту Головнино, там люди мирно ловили рыбу, и двинулись дальше, заночевали на якорях у мыса Измены, а с утра направились к главному селению на острове: Фуруку или Фурукумаппу. Так как у нас на борту присутствовали члены родственного клана, то «Полярная Звезда» пошла сразу к причалу (нескольким крупным плоским камням, уложенным прямо на песчаный грунт), с помощью весел и багров мы ошвартовались и вывалили трап. Первой на берег вступила госпожа Таранай Иноваси, она, как я уже писал, местная. Наше появление на незнакомых местным айнам корабликах без внимания не осталось, из домов начали появляться вооруженные мужчины, поэтому на причале возникла женская фигура. Следует отметить, что айны сохранили «остатки матриархата» в племенном устройстве, и женщины у них играют заметную роль в обществе. В этом отношении они напоминают наших поморов, где положение женщин было гораздо выше, чем в остальной части страны. Воины пошли медленнее, и начали подавать какие-то знаки назад. Из дома, обнесенного ограждением, увитым диким виноградом, показалось человек пять, одетых в более богатую одежду. Они сопровождали человека с длинной седой бородой. После их появления, на причал вышли пять айнов, и Сергий с Нетребко. Воины айнов еще больше замедлили темп движения, пропустили вперед старейшину, а Иноваси наоборот ускорила движение, перешла на берег по сходням, и, почти бегом, насколько ей позволяла длинная юбка, направилась к группе старейшины. Но первой она обняла не самого главного, а свою мать, они потерлись носами, лишь после этого, Иноваси отступила на пару шагов назад, присела, и церемонно поклонилась. Ей протянул руку старейшина, и она прислонилась к ней левой щекой. Второй рукой старейшина коснулся ее виска. После этого они обнялись. Освободившись от объятий, Иноваси помахала нам рукой, а сама быстро затараторила о чем-то, видимо, объясняя причину появления на острове. Ёсиро ещё не успел подойти, когда седой раскрыл руки для объятий. Они – знакомы. Потом долго и очень тщательно пожимали руки друг другу, обе руки принимали участие в рукопожатии, но большие пальцы при этом не охватывали кисть, а соприкасались подушечками. Затем они одновременно и однократно коснулись бород друг у друга. Сергий уже немного понимал айну-итак, я – нет, все-таки, девять месяцев отсутствовал, поэтому приходилось «читать мысли» Сергия, да слушать довольно корявый перевод одного из купцов, которого взяли чисто как толмача, но по-русски он говорил несколько своеобразно. Смысл сказанного, тем не менее, становился более понятным. Таранай, используя сочные краски, и цветастые обороты, рассказывал о том, как его роду удалось избавится от весеннего мора. Ежегодно он «навещал» племя с началом весны до подхода сельди. С наступлением тепла, вся рыба портилась и начинался голод. Основной пищей становились побеги айнской ели и молодые побеги бамбука и черемши. А многие дети плохо переносили переход на эту пищу. В результате племя ежегодно несло значительные потери от детской смертности.

– Говорят, что чомены (русские), четыре зимы назад, на двух таких ципу (лодка), но без япугуру (без мачт) и кайя (без парусов) пришли в Погиби, были три ночи, говорили о каком-то «белом царе» на киренском языке (эвенском), сами голодные, у всех циасте (кровотечение изо рта, цинга). Их хотели лечить, стали звать шамана, но те поднялись и ушли к своим лодкам.

Судя по всему, Ёсиро рассказывал об экспедиции Москвитина, и он продолжил, указав на нас:

– Эти Чомены пришли прошлой весной, после хода сельди, вели себя тихо, сразу начали рыть канавы на правом берегу Тараная, будто бы не знали, что во время большой волны там все затапливается. Потом начали строить дом, на левом берегу реки. Ни с кем не говорили, но рыбу не ловили, зверя не били. Их лодки ходили быстро, но наши рыбные места они не трогали, на языке наших врагов не разговаривали. Мы думали, что они немые, поэтому и молчат с нами. Когда пришло время прихода горбуши, и мы стали готовиться к этому, строить летние дома, но их лодки стали нам мешать. Ко мне так никто и не подошел, ни о чем не спрашивал. Я рассердился и решил выгнать их с острова. К этому времени они свой дом уже закончили, и с нашим появлением ушли в него. Выслали поговорить со мной вот этого человека. Он у них один из самых молодых, неуважение проявили. Я совсем рассердился, но он выслушал меня ни разу не перебив, чем немного умерил мой гнев, а потом, ни слова не говоря, предложил мне сиипе (кету), приготовленную таким образом, что за прошедший год она не испортилась. Чешуя на ней сохранилась и была плотной, мясо жирным, плотным и мягким, гнилью не пахла. Я поинтересовался: как они делают такую рыбу. Он мне опять не ответил, но вот этот человек, они ходят всегда вместе, передал ему мешочек, в котором был белый порошок. Вот такой! – он снял с пояса мешочек с солью, раскрыл его и протянул старейшине.

Айны соль не знали, чтобы приготовить суп – добавляли в него морскую воду. Солнце здесь часто прячется за облаками, поэтому соль на камнях не осаждается, и негашеную известь они тоже не знали. Наших «телодвижений» с созданием «солетряниц» они не поняли, да, видимо, и не присматривались. На Эдзо тоже не было ни соляных куполов, ни выпарок. Японцы получили соль из Америки, уже после визита адмирала Пирри. На Сахалине соляные купола встречаются в районе Охи, но там никто не жил, так как реки там были вонючими. А про то, что наши поля будут затоплены в случае цунами – нам было неизвестно. Впрочем, там, кроме нескольких хижин, строений нет. В заливе Анива, в известный мне период, цунами не было.

– Интересно! – сказал Старейшина, его имени мы пока не знали, – Давайте пройдем в гостевой дом.

Глава 6. Знакомство с господином де Фризом

«Дискриминация!» – подумал я, подходя к гостевому дому. Основной дом, несмотря на плотную ограду, был построен в классической айнской манере: на сваях установлена площадка, на которой расположен сам дом. От края площадки до стен не менее двух метров. Сваи служат фундаментом для стен. На площадку ведет откидная лестница из одного бревна, на котором выдолблены маленькие ступеньки. Трапик снабжен концом, переброшенным на соседнее дерево. Этот конец крепится за крюк в углу дома. Вошел, откидывай трапик, потянул за веревку – можешь спуститься, но в основном все спускаются прыжком. Маленький медведь не дотянется до края площадки, большой медведь может положить лапы на неё и порычать, зад у него тяжелый, а ноги короткие, подставив себя для удачной атаки в горло, стоящими на крыльце рогатинами и копьями. Гостевой дом расположен прямо на земле. Защиты от медведей у него нет, да и сам он изготовлен из стеблей бамбука. Пол устлан бамбуковыми циновками, имеется ряд окошек, прикрытых тонкой, с редкими вплетениями нитей, «марлей». Больше всего похоже на нее. В одной комнате небольшой керамический очаг, во второй невысокий стол, обложенный вокруг большими подушками. Есть какие-то стенные шкафы, занимающие пространство от потолка до пола. Все легкое, капитальной мебели нет. Из местных за столом остались только старик и его супруга, которая была много моложе его. Он, наконец, представился:

– Меня звали Фуруку-Но, вы можете называть меня «дедушкой Но». Меня все так зовут. Я почти отошел от дел, кланом руководит мой старший сын Но-ко, но сейчас он в отъезде, его призвал клан Мэннаукэи, из рода Чувка-Унтара. Есть древняя земля: Осима, двести зим назад, нарушив все договоренности, там тайно высадились японцы во главе с Такэда Нобухиро и построили там замок. Мы уже жгли его, восемь лет назад, пять лет назад его восстановили. Меннаукэи решил еще раз его спалить. Добрые камуи на нашей стороне.

«Ухты, как мы вовремя! Кажется, у них войнушка начинается!» – подумал я, но меня опередил Сергий.

– Уважаемый «дедушка Но», спасибо за теплый прием и предложение называть вас так, как вас называют члены Вашего клана. Это большая честь для нас. Но мы сюда пришли не с самыми добрыми известиями. По нашим сведениям, сюда идет голландский 12-ти пушечный флейт, который недавно заходил в Эдо. Ост-индская компания – известный поставщик вооружений. Наше войско, частью которого является мой отряд, уже познакомились с делами этих «купцов». Одну из наших крепостей на реке Моммур, осадил большой отряд чжурчжэней, причем пришел он туда вооруженный пушками голландского производства. Этот край, если его не защитить, скоро будет оккупирован либо голландцами, либо коро-утара (японцами).

– Кто вы, молодой человек? Нас так и не познакомили.

– Я – полевой атаман Якутского Казачьего войска на Сахалине. Меня зовут Сергий, происхожу из знатного боярского рода Скуратовых. Мой отряд имеет более 50 пушек, шесть вооруженных кочей, к зиме кочей станет более 20, и все будут вооружены орудиями. Отряд будет увеличен до 1000 человек, все будут иметь огнестрельное оружие. Это большая сила. Без нас и нашего оружия, айны будут разбиты, так как у Вас такого вооружения просто нет. И, главное, у Вас пока нет союзников, нет признанного государства, японцы вас называют «варвары», и ведут с вами войну уже полторы тысячи лет. Они уже считают эти острова «своими». Мы считаем, что это не так, что на айну напали выходцы из Кореи, называющие себя японцами, и ведут войну на уничтожение вас как народа. С глубокоуважаемым господином Ёсиро и с другими родами айнов на Сахалине мы договорились о том, что расположим на острове свои форты, поможем со снабжением солью, с изготовлением коптилен для рыбы, с тарой для соленой рыбы, и не будем мешать Вам заниматься традиционными видами деятельности: можете продолжать ловить рыбу, собирать морских животных, охотиться в лесах. Мы будем заниматься обороной, как на земле, так и на море. Наше войско подчиняется непосредственно царю Московскому Михаилу. Вот его грамота, где он назначает меня воеводой Сахалинским. Вы находитесь всего в полутора сутках хода от нас, так что, я надеюсь, что у вас хватит мудрости встать под длань государя самого большого царства.

– Что такое «огнестрельное оружие», мне слово, сказанное вами, незнакомо.

– Ручная пушка. Слово пушка вам знакомо?

– Увы, уважаемый воевода, этого слова я не знаю, тоже.

– Можем показать сейчас, но лучше попробуйте наш небольшой подарок. Это селедка, пойманная в мае, бочонок которой мы уже выставили на причал в качестве подарка. Мы в курсе, что такую рыбу у вас не делают. На Сахалине это способ второй год подряд уже основной. Ведь не почувствовав выгоды, сложно принять правильное решение.

Вмешался Ёсиро:

– Они, кроме соли, в рассол кладут какие-то порошки сухие, их тоже возят, вкуснотища! Во рту просто тает!

– А не случится так, что следом за ним придут другие, которые отберут у нас все, чем мы владеем тысячелетиями?

– Так они уже пришли, и называют вас варварами, дикарями, и собираются вас уничтожить. С помощью вот таких штук это сделать довольно просто. Вот вы гордитесь тем, что ваши доспехи не пробиваются мечом и стрелой. Так?

– Так!

– Давайте повесим штук десять вон на то дерево. И посмотрим, сколько пробьет мой пистолет с расстояния 20 шагов. – пистолет Сергия имел не только кремневый спуск, но и экспансивную пулю в латунной оболочке. С моей небольшой помощью он его значительно модифицировал. Шведский сварной ствол мы заменили своим из хром-ванадиевой стали, изменили и ложе, и приклад, превратив его в маленький карабин с пристегивающимся прикладом. В общем, будущий Стечкин. Дело только за платиной, и я знаю: где ее взять и бесплатно. Вышли из домика, все равно сидим и ждем, когда принесут селедку, какое-ни-какое, а развлечение. Но, реакцию публики я не рассчитал, подсчитывать количество пробитых доспехов сначала пришлось в гордом одиночестве. Остальные участники показа временно превратились в своего родового бога леса.

– Это первое или второе слово? – спросили вернувшиеся старейшины двух кланов. Хозяйка еще вернуться не успела, и сахалинские тоже задерживались.

– Это ручное огнестрельное оружие, вооружение всадника, можно использовать и на охоте на некрупного зверя и отпугнуть крупного, не стреляя в него. Медведя лучше бить из ружья, у него и калибр больше, и бьет точнее. Это – оружие самообороны.