Две жизни. Часть 2

Снова и снова мысли Дженни возвращались к лорду Бенедикту. Снова и снова охватывали ее зависть и бешенство. Наступило утро. Дженни с ужасом увидела в зеркале свое осунувшееся лицо с налетом желтизны, но решение созрело: к лорду она не пойдет. И как бы ни хотелось ей, пусть только для себя, отыскать какой-нибудь возвышенный предлог, она сознавала, что лорд Бенедикт тут же разгадает любую ее ложь. Утомленная и решившая сделать все, чтобы отравить сестре каждую поездку в этот ненавистный дом и заставить ее от него отказаться, Дженни прилегла на диван.

И сразу же подумала, что здоровье отца шатко, что дом после него перейдет к Алисе, еще несовершеннолетней, и что сумасшедший отец способен выбрать ее опекуном лорда Бенедикта… Дженни ощутила жгучую ненависть к сестре, видя теперь в ней одной, этой злосчастной дурочке, причину всех своих несчастий.

Дженни кипела весь этот день и вечер в огне и бунте своих страстей, а дом лорда Бенедикта сиял огнями. Впервые лорд представлял графа и графиню Т. избранным представителям высшего света на приеме в своем прекрасном особняке. К подъезду прибывали все новые экипажи с нарядными дамами и кавалерами.

Наль и Алиса давно были предупреждены о грядущем событии, и обе умоляли лорда Бенедикта освободить их от этой пытки. Смеясь над их застенчивостью, лорд заставил их вместе с Николаем брать уроки танцев, и кроме того, сам обучал их тем условностям этикета, с которыми им пришлось бы некоторое время жить.

– Независимость и полная освобожденность должны жить в ваших сердцах, – говорил им лорд. – Ничто внешнее не может подавлять человека, если сердце его свободно от страха и зависти. Все эти внешние рамки и разные отягощающие обстоятельства – только иллюзии. Пустой, неуверенный человек, не имеющий понятия о том, что он сам все в себе носит и только сам творит свой день, – только такой невежественный человек может жаловаться на обстоятельства и стесняться всего и вся. Вам следует не только понять, что ничто вас подавлять не может, но и научиться владеть собой так, чтобы при всех обстоятельствах не терять спокойствия и чувства свободы, уверенности и гармонии.

Тебе, Наль, пора забыть гаремные порядки и осознать себя не восточной или западной женщиной, а прежде всего человеком. Смотри на всех одинаково, воспринимай каждого именно тем встречным, которому ты должна нести мир и свет. О страхе забудь. Научись быть среди людей, отдавая дань времени, в котором живешь, но тем не менее заставляй их помнить о вечной красоте.

И ты, крошка Алиса, играй сегодня, как воспитанная светская леди, но, творя море звуков, веди своих слушателей к раскрепощению. Чистота твоей артистичности будет стирать с людских сердец несносный налет уныния, зависти и страстей. Забудь и ты навсегда о страхе, особенно о страхе перед игрой и пением. Наоборот, зови своей музыкой всех к духовному напряжению, действию и борьбе.

Поцеловав обеих дочерей, – шутя он говорил пастору, что отбил у него младшую дочь, – Флорентиец расстался с ними до вечера, сказав, что Дория знает, во что и как их одеть. Наступил вечер. Флорентиец сам зашел за Наль, снова надевшей свое парчовое платье и жемчуг. Стоя рядом с Николаем, она была так прекрасна, что даже отец улыбнулся, объявив ее заранее притчей во языцех лондонского сезона. Вбежавшая Алиса, увидев всех троих вместе, всплеснула руками, и сказала, что не отказывается от своего первого впечатления и не знает, кто из мужчин выглядит моложе и красивее. Но то, что Наль сегодня снизошла с Олимпа – это уж вне всяких сомнений. Сама Алиса не сознавала своего очарования; в легком белом платье, с сияющими синими огромными глазами и золотым ореолом волос, она была похожа на музу.

Все они вместе спустились вниз, где их ждали пастор, Сандра и лорд Мильдрей, обомлевшие от красоты двух спустившихся к ним пар. Едва успели хозяева войти в зал, как стали появляться гости.

Вечер прошел для молодых хозяев и Алисы как нельзя удачнее. Алиса играла исключительно хорошо, обе юные женщины пожинали лавры; комплименты и приглашения сыпались на них как из рога изобилия. И каждая из них после отъезда гостей бросилась на шею своему отцу со словами:

– Слава Богу, наконец-то кончилось! – чем насмешили не только отцов, но и оставшихся ночевать Сандру и лорда Мильдрея.

Утомленные, но счастливые завтрашним отъездом за город, все разошлись по своим комнатам.

Глава 4

Важное событие в семье графа Т. На балконе у Наль

Прелестное августовское утро, теплое и солнечное, порадовало обитателей дома лорда Бенедикта. После раннего завтрака, не теряя времени, все поехали на вокзал, сели в поезд и отправились в имение лорда. Станции мелькали под восторги Наль и Алисы, которых восхищало все: и поля, где работали крестьяне, и пасущиеся стада, и цветущие палисадники, и домики, обвитые плющом и цветущими розами, и играющие на улице дети. Обе, казалось, забыли о своих спутниках, только и слышалось: «Смотри, Наль», «Смотри, Алиса».

Наль, впервые приехавшая в Англию, удивлялась решительно всему. Все здесь было так непохоже на ее родину. Ей казалось, что вот-вот сейчас покажутся силуэты осликов и верблюдов, без которых она не представляла жизни. Алиса хоть и бывала в деревне, но очень редко, и природу видела только из вагона, так как пасторша терпеть не могла бывать за городом. Поэтому она воспринимала свой отъезд на дачу как кругосветное путешествие. Почти полтора часа езды в поезде мелькнули, как одна минута. И когда лорд Бенедикт сказал, что на следующей остановке им сходить, Алиса была очень разочарована.

– Тебе бы хотелось, Алиса, ехать сутками в поезде или на пароходе? – спросил пастор.

– О да, папа, с вами и со всеми, с кем еду сейчас, очень бы хотелось, хотя на пароходе, наверное, очень страшно.

– Страшного-то ничего нет, – сказала Наль. – Но так противно, что даже одно воспоминание об этом во мне и сейчас вызывает тошноту. Ой, только вспомнила пароход – и опять так плохо себя почувствовала!

Наль вдруг побледнела и пошатнулась. Николай поддержал ее и пошутил над ее слишком горячим восточным воображением, а лорд Бенедикт быстро подал ей коробочку с маленькими конфетами:

– Возьми и поскорей проглоти. Это заставит тебя забыть о пароходе.

Наль с трудом исполнила его желание и снова опустила головку на плечо мужа. Обеспокоенная Алиса с удивлением обнаружила, что ее отец, всегда так переживавший из-за чужих болезней, на этот раз был совершенно спокоен. Посмотрев на лорда Бенедикта, она и в его лице не нашла никакого волнения. Николай выказывал Наль внимание и сочувствие, но и у него не было особого беспокойства. Алиса же, всерьез обеспокоенная ухудшением самочувствия Наль, с досадой пожала плечами и пробормотала, вздыхая:

– Ох уж эти мужчины! – и это прозвучало из ее уст так неожиданно и комично, что вызвало общий смех. Веселее всех смеялась Наль. Так они и сошли на станции, где их ждали экипажи.

Поездка на лошадях по сельским дорогам заняла минут сорок, и вскоре путники добрались до имения Флорентийца. Миновав ворота, экипажи двинулись по длинной и широкой дубовой аллее, в конце которой виднелся дом. Он стоял на высоком холме, по которому террасами спускался к большому пруду тенистый парк с вековыми липами, ясенями, дубами и каштанами. Тут и там виднелись лужайки, клумбы и кусты роз, – все было полно красоты и гармонии.

– О, отец, – бросилась на шею Флорентийцу Наль, – я думала, лучше сада дяди Али и быть не может. А оказывается, вот какие сады бывают на свете! Ой, отец, опять, опять у меня кружится голова и тошнит.

Флорентиец снова дал ей маленькую конфету и велел Николаю отнести жену наверх, где для них были приготовлены комнаты. Лорд предложил Наль полежать там не меньше часа и сказал, что потом сам зайдет к ним.

– Ну, поскольку молодая хозяйка неважно себя чувствует, придется тебе, Алиса, выполнять ее обязанности и занять ее место за столом, – остановил Флорентиец Алису, которая собиралась пойти с Наль.

– Но я могу быть нужна сейчас Наль, лорд Бенедикт. Разрешите мне посидеть возле нее. Вы ведь видели, как она сразу осунулась.

– Это ее укачало, через час все пройдет. А вид с балкона Наль – один из лучших в мире. Стоит ей полежать там – и она сразу забудет о проблемах с самочувствием. Пока для ухода за ней довольно одного мужа. Но, может быть, настанет такой момент, когда и твоя помощь понадобится.

– Быть полезной Наль – это большое счастье для меня. Мне так хочется, чтобы она быстрее пришла в себя.

– Вот и Дория. Она проводит тебя в твою комнату. Переоденься в легкое платье и через четверть часа приходи на террасу, там уже накрыт стол. А до завтрака, пока все будут выкладывать свои вещи, мы с тобой успеем пройтись по парку.

Алиса, беспокоившаяся за подругу, но утешенная полнейшим отсутствием тревоги на лице лорда Бенедикта, быстро пошла за Дорией наверх. Рядом с ее комнатой была комната ее отца, что очень обрадовало ее. Шепнув ему, что она счастлива провести с ним несколько дней в таком волшебном месте, она просила его отдохнуть до завтрака и сказала, что выйдет прогуляться по саду. Быстро переодевшись в легкое платье, предложенное ей Дорией, она почти не обратила внимания на свой наряд.

– Ну, можно ли так мало интересоваться собой, мисс Уодсворд, – говорила Дория, застегивая на Алисе прелестное сиреневое платье с белыми кружевами. – Ведь вы красавица. Неужели вы этого не понимаете?

– Дория, друг, дорогая сестра, – мы с Наль уже устали просить вас называть нас только по имени. Если вы еще раз не выполните моей просьбы, то огорчите меня до слез. Разве вы этого хотите?

– Нет, Алиса, меньше всего я хотела бы вас огорчить. Я полюбила вас, как родную дочь. Но как-нибудь я расскажу вам печальную историю своей жизни, и вы поможете мне смиренно исполнять мою роль.

Алиса поцеловала Дорию, огорчаясь, что должна спешить и поэтому не может немедленно выслушать Дорию, которая завязывала на ней фиолетовую ленту белой кружевной шляпы.

– Если бы я была мужчиной, я бы женилась на вас сегодня же, – с улыбкой говорила Дория уходившей Алисе.

Весело смеясь, Алиса выпорхнула на террасу, где ее ждал Флорентиец. Он тоже успел переодеться в легкий серый костюм и белую шляпу. Увидев смеющуюся девушку, совершенно очаровательную в легком платье, с открытой шеей и руками, он элегантно снял шляпу и, улыбаясь, сказал:

– Будь мы во Флоренции, Алиса, десяток твоих обожателей устроили бы мне такую ловушку, из которой я вряд бы ли выбрался.

– К счастью, мы в Англии, лорд Бенедикт, обожателей у меня нет, и ловушка никому не грозит.

– Так ли это, Алиса? Точно ли у тебя нет обожателей? И никто не шептал тебе, как ты красива? – преуморительно состроил постное лицо Флорентиец.

– Нет, лорд Бенедикт, – рассмеялась Алиса. – Мужчины пленяются такими женщинами, как Наль и Дженни. У них всегда много обожателей, потому что они красивы. А вот Дория только что сказала мне, что если бы она была мужчиной, то женилась бы на мне прямо сегодня.

Алиса оперлась на предложенную ей Флорентийцем руку, и они пошли в глубину парка, где на все лады пели птицы, прыгали белки и на дорожки ложились пятнами солнечные лучи. Алиса была очарована впервые осознанной гармонией и величием природы.

– Боже мой, как прекрасна жизнь, – воскликнула девушка, когда Флорентиец вывел ее на верхушку холма, откуда открывались чудесные дали. – И какая тишина! Я бы отсюда так и не уходила бы.

– К сожалению, нельзя жить так, как нам хочется. А только как ведет великая Матерь Жизнь. Мы приходим на землю и уходим, уже связанные теми нитями, которые сплела наша же любовь или ненависть, Алиса. Зло не живет в мире само по себе. Если оно сваливается на нас, то только потому, что мы сами, творчеством своего сердца, призвали его к себе. Если же мы чисты, – оно не приблизится. Пусть мы не знаем, почему горе на нас свалилось именно сейчас, но это мы соткали его когда-то. И не умеем в этот миг растворить его в огне своей любви. Ты беспокоишься о Наль. Но тревожиться о ней нечего.

Можно только радоваться. У нее будет ребенок, и начало ее беременности будет протекать несколько тяжело. Твоя помощь будет очень нужна твоей подруге, если, правда, ты вскоре не захочешь выйти замуж.

– Я? Замуж? Господи, что только вы не скажете, лорд Бенедикт.

– Если хочешь последовать моему указанию, – не выходи сейчас замуж. Не оставляй нашей семьи, а наоборот, переселись к нам. Твое влияние на Наль, твоя доброта и чистота помогут сложиться ее материнскому чувству, а ребенку прийти в мир, имея в твоем лице добрую волшебницу – тетю Алису.

– Я понимаю огромную важность каждой приходящей в мир новой жизни, лорд Бенедикт. И, видит Бог, не мыслю иного счастья, чем служить Наль, вам. Но… – сияющие, полные слез глаза Алисы поднялись на Флорентийца, – у этой жизни будут любящие отец и мать и такой необыкновенный дед, как вы. А у моего отца нет, кроме меня, никого. Но я поступлю так, как вы укажете. Я только хочу, чтобы вы учли, как одинок и несчастлив мой обожаемый отец. Встреча с вами – первое счастье в его жизни. А я – его единственное утешение.

– Я слышу голоса, Алиса. Сюда идут твои обожатели и твой отец. Мы продолжим наш разговор потом. Знай только, что пока жив твой отец, ни ты, ни я его не покинем. Вытри глаза и проглоти эту пилюлю. Найди в себе самообладание, Алиса, и волей-любовью победи личное страдание. Дело не в тебе, а в твоем отце, проводить которого ты должна легко, ни разу не показав ему, что страдаешь при мысли о разлуке. Думай только о каждой текущей минуте его жизни и старайся быть светом ему и радостью.