Герой ее мечты

– Я не могла хорошо разглядеть вас.

– Ха! У меня такое впечатление, что вы просто прекрасно все видели. Что случилось, милая? Вам скучно ждать момента закрытия скоростной дороги? Нужно немного поразвлечься?

– Поразвлечься? – Венис повысила голос. – За кого вы меня принимаете?

Господи, она говорит с негодованием. Но ведь она говорила с негодованием и в десять лет, когда объясняла, что не подсматривала за Ноублом и горничной в беседке. По-видимому, Венис выросла из наблюдателя развлечений в их активного участника.

Но Ноубл не подходит для развлечения.

– Вы просто еще одна светская девица, ищущая острых ощущений.

– Как вы смеете?! – Голос Венис был тихим и полным ярости.

– Я скажу вам как. Ответьте мне – если вы способны говорить честно, – что вы делали на том балконе? Проводили небольшой эксперимент? Быть может, просто хотели проверить, так ли легко вывести из равновесия горного бродягу, как кого-нибудь из ваших нью-йоркских приятелей? Что ж, позвольте мне предупредить вас, дорогая. Я не подопытный кролик.

Взяв ее серебристо-синее платье, Ноубл скомкал тонкую ткань. Венис рождена, чтобы разбивать сердца, и он рад, что не был свидетелем ее превращения в еще одну Адель, которая тайком уединяется с сыном кухарки, чтобы узнать, действительно ли бедняки делают это лучше. Он рад, что Тревор отправил его подальше от своего дома и… от Венис.

– Эксперимент? – взорвалась она, дрожа от возмущения. – Что за невообразимая наглость, вы, несносный… надутый, ощипанный гусак?!

У Ноубла от изумления открылся рот.

– И где же это вы научились таким словам?

– Не ваше дело.

– Да, верно. Не могу даже передать вам, как я этому рад.

Она издала какой-то приглушенный звук и тряхнула черными локонами. Это движение привлекло взгляд Ноубла к колыханию ее грудей под кипенно-белой ночной сорочкой, и тело в ответ мгновенно сжалось, но он подавил возникшее желание.

– Во всяком случае, что именно вы делаете в Сэлвидже? – раздраженно спросил он. – Заигрываете с незнакомцами, заставляете отворачиваться всех достойных женщин города и едва не погибаете в огне?

– Я не собиралась умирать. Но еще несколько минут, проведенных с вами, и один из нас не выживет, – так же раздраженно огрызнулась Венис.

– Вы и теперь не можете как следует позаботиться о себе, как не могли десять лет назад, – с отвращением бросил он.

– Позвольте не согласиться. Мне пришлось научиться заботиться о себе. И так как нам нужно объясниться… то куда вы исчезли десять лет назад? И почему раньше, внизу не сказали мне, кто вы? Вы боялись меня или… стыдились себя?

Ну и ну! Неужели ей до него было так мало дела, что, после того как его выгнали из дома Лейланда, она даже не поинтересовалась, куда он девался? Это была еще одна, новая, обида – в добавление ко всем старым.

– Десять лет назад, дорогая, меня призвали в армию.

– О Боже! Я не…

– Конечно, – перебил ее Ноубл, – вы, возможно, не знали, что продолжается война, и, разодевшись в хлопок, как обычно, прогуливались по Парк-авеню. – Его не заботило, что он может быть несправедлив.

– О, вы самонадеянное, лицемерное, невыносимое… чучело!

– Чучело? Что ж, простите, милая, что я не такой намасленный и скользкий, как этот светский угорь, который извивается у ваших ног.

– Вы, случайно, не мистера Рида имеете в виду?

– Да. – Ноубл выставил вперед подбородок. – Именно его.

– Во всяком случае, мистер Рид обладает чувством долга. – Ее серебристые глаза скрылись за густыми черными ресницами. – Во всяком случае, он заботится о том, чтобы исполнять свои обещания.

– И что, черт возьми, это означает?

– Я скажу вам, что это означает! Вы обещали, что всегда – всегда – будете моим другом, а затем на десять лет уехали, исчезли молча, без единого слова! – Венис шагнула к нему, и Ноубл понял, что отступил.

– А что бы вы сделали, Венис, если бы я появился у вас на пороге? Предложили бы мне работу в своей конюшне? – язвительно поинтересовался Ноубл.

– Не могу поверить, что вы считаете нашу дружбу… – Она замолчала, очевидно, отказавшись от того, что собиралась сказать, и окинула сознательно пренебрежительным взглядом его полурасстегнутую рубашку, не подходящие по размеру джинсы и босые ноги. – Это, возможно, был бы взлет вашей карьеры!

– Вы, – выпрямившись, отозвался Ноубл, – стали снобом.

– А вы стали задирой! – Ей пришлось откинуть голову назад, чтобы взглянуть ему в лицо.

– Я вас не задирал! – прогремел Ноубл.

– Задирали! – Она продолжала смотреть на него. – Вы врываетесь сюда, даже не спросив позволения, целуете меня, а потом начинаете кричать, потому что я вас не узнала!

– Это не потому…

– А как я могла узнать вас? Вы на шесть футов выше, на шестьдесят фунтов тяжелее и… – Венис потянулась вверх, к его хвосту, – и у вас длинные волосы! – Она резко дернула его за хвост.

– О-ох!

– И, могу заметить, – она подбоченилась, – вы тоже не узнали меня!

Ноубл понял, что оказался в глупом положении, с досадой осознав, что ее обвинения справедливы, но воспоминание о развязном поведении Венис вновь разожгло его праведный гнев.

– Я узнал бы вас, если бы вы не прятались в тени, хриплым шепотом приманивая меня.

– Хорошо, – сухо сказала Венис, чувствуя, как у нее на щеке дрожит мускул, – возможно, сегодня днем я повела себя импульсивно, посвистев в ответ на ваши нелепые позы, демонстрировавшие мужественность, но несколько минут назад я определенно не свистела из окна.

– Нелепые позы!.. – Ноубл едва не задохнулся. – Когда вы вздыхали на своем балконе, мне казалось, что они вам очень нравятся. Честно говоря, я тогда подумал, что вы вот-вот прыгнете с балкона…

– Вы ужасный человек! По тому, как вы себя ведете, можно подумать, будто я сама устроила пожар в этом мерзком доме лишь ради того, чтобы выманить вас из какой-то дыры, где вы проводили ночь, и получить чрезвычайно сомнительное удовольствие от того, что вы меня обслюнявили!

– Обслюнявил? – С него хватит. – Леди, если бы я не увидел это проклятое платье, вы бы уже лежали на спине с задранным до ушей подолом! И мы оба это понимаем!

Леди от такой грубости умерла бы из-за приступа удушья, но Венис, очевидно, не была леди.

Она приблизилась, так что ее нос оказался в дюйме от его груди, воинственно выпятила изящный подбородок и вызывающе заявила:

– Это вам хочется так думать.

О-го-го! Ноубл назвал Венис обманщицей, а затем, растопырив пальцы, запустил их в ее густые блестящие волосы и, положив руку ей на затылок, бесцеремонно притянул ближе.