Стальной конвой

..В марте жители деревни Куганаволок на Водлозере сообщили, что охотники видели автоколонны чёрных викингов на трассе Пудож-Медвежьегорск, двигавшиеся на север. В тоже время на них выходили разведгруппы финской армии. Финны сообщили об упорных боях в районе Сортавала и Питкаранта. Предлагали жителям Куганаволок оказать им помощь диверсионными действиями против чёрных…

..Агентура в Москве сообщает, что здесь организованы до десяти жилых союзов. В основном это беженцы с западных регионов. Имеют стойкую неприязнь к викингам, активно строят оборонительные сооружения на реке Москва. Лидер поселения, расположенного между Яузой, рекой Москва и Садовым кольцом Анатолий Хван ищет союзников. Периодически между жилыми союзами возникают перестрелки, вызванные дележом территории…

..Московское метро частично затоплено, им практически никто не пользуется для передвижений. Под землёй оборудованы склады оружия, продуктов, вещей…

..В январе под Старым Осколом поисковой группой контрразведки был захвачен воин полка «Локи», входящего в третий корпус прорыва. Поскольку при захвате он получил тяжёлые ранения, доставить его на нашу территорию не смогли. При интенсивном допросе воин показал, что после перемирия с Евразией значительное количество подразделений викингов брошено на покорение Финляндии. Но победы добиться не удаётся. Ранее этот воин сражался на Балканском полуострове. По его словам, сербы, черногорцы, греки начали сдавать свои позиции, особенно после того, как у викингов появились союзники из числа жителей Ханства Сельджуков…

..По сообщению жителей полуострова Крым, они настроены на решительную борьбу с чёрными викингами. Укрепляется Перекоп, подходы к нему со стороны материка полностью заминированы на километры. Всего в Крыму примерно проживает около 30 тысяч человек, больше половины из них беженцы с Молдавии, Украины, южных областей России. Исполняя поручение о зондировании настроений о переселении в Крым беженцев с Балкан, выяснено, что реагируют на это они положительно…

..В Севастополе добровольцы пытаются починить ряд военно-морских судов и оборонительных сооружений. Опасаются вторжения со стороны Ханства Сельджуков…

..В направлении Екатеринбурга, Челябинска, юго-востока, оперативно-поисковая работа не велась из-за отсутствия оттуда какой-либо угрозы и нехваткой личного состава. Информации с тех мест нет…

Годом ранее – лето 2052

После грандиозного сражения на Самарской Луке начались переговоры с викингами. Наследники европейской культуры требовали очистить Великие Русские равнины, угрожая новым нашествием. Границу они хотели провести по Уралу. Но зная горячую и хвастливую натуру пришельцев, чьи предки ещё полтораста лет назад обитали в арабских пустынях и африканских джунглях, никто из русаков не боялся этих угроз. Силы обеих сторон после двухгодичной войны пришли в расстроенное состояние. К наступлению никто не был готов.

Переговоры шли на самой Луке, там, где ещё недавно грохотали пушки и пулемёты, а в воздухе пластались меж собой пятнистые вертолёты.

Русаки и викинги общались в зале совещаний здания Жигулёвской ГЭС. Волжский ветер разворачивал над ним белый треугольный стяг европейцев с вышитым чёрным вороном и красное полотнище Евразии, обшитое белой каймой. Золотой орёл в центре флага надменно поглядывал на заносчивого ворона. Рядом с евразийским стягом хлопал по ветру палевый штандарт союзных калмыков. Восседавший там Дору-Тенгри внимательно наблюдал за грозными птицами на стягах, зная их суровую цену. Сама Лука считалась нейтральной зоной, и по ней лишь иногда проезжали верховые патрули. Около памятника Шойгу недавние враги встречались, передавая друг другу нарушителей. Бойцы и русаков, и викингов постоянно шныряли в окрестностях в поисках боеприпасов, оружия и других полезных вещей. Бронзовый спасатель, защитивший четверть века назад Самару от бешеной воды потопа, сурово глядел на плотину гидроэлектростанции, не замечая суеты.

Смуглые и чернокожие всадники, собираясь в тени памятника, смотрели презрительно на своих визави. В разговор они обычно не вступали, молча отстёгивая от стремян пойманного нарушителя и пинком в спину отправляя его к своим. Русаки глядели исподлобья, придерживая на толстых брезентовых поводках могучих псов-волкодавов. Калмыки, словно приросшие к своим иноходцам, бросали оценивающие взгляды на конных арабов. Только перемирие мешало им вновь, как несколько недель назад, схлестнуться в яростной схватке без правил.

Дипломатия окончилась довольно быстро, не прошло и двух месяцев, потраченных на хитроумные разговоры. В конце августа 2052 года Гражданин Всех Истин Конан Париж-Стамбул и президент Евразии Сергей Ложкин договорились о разделе территорий. Граница прошла через Москву по бывшим автодорогам «Дон» и «Холмогоры». Кроме того, было условлено, что на двести километров от раздельной линии никто не мог основывать поселения или проживать в бывших городах и сёлах. Также в этой зоне отчуждения запрещалось заниматься любой деятельностью. Здесь могли появляться только пограничные патрули. После этого высокие договаривающиеся стороны, не раскланиваясь, и вообще не проявляя никакого уважения друг к другу, расстались.

Парень с Червонной Руси

Полуэскадрон пограничной стражи возвращался с трёхмесячного патруля. Солнце августа безжалостным жаром вышибало солёный едкий пот из людей и лошадей. Выскочив на шоссе, бывшее когда-то федеральной автотрассой «Урал», всадники перешли на шаг. Белошкурые волкодавы с высунутыми языками предпочли бежать среди невысоких берёз, укрываясь под их листвой от горячих небесных лучей. До Сызрани, где квартировал штаб Волжского округа, оставалось около десяти километров. Вдалеке виднелась Волга.

Конники не спеша ехали по изъеденному дождями, морозами, кустами и деревцами асфальту, переговариваясь о своих делах. Лошади ловко обходили ржавые каркасы автомобилей, гнивших на шоссе второй десяток лет. Под копытами хрустели сухие ветки, мусор, мелкие куски пластика от машин. Из кабины заваленного на бок большегрузного автомобиля чёрным облаком выпорхнул ворон. Жеребец комэска дёрнулся в сторону, испугавшись лесной птицы. Всадник нагнулся, и успокаивая коня, погладил его по шее. Пограничники засмеялись. Настроение было прекрасным, впереди их ожидал полугодовой отпуск.

Вдруг справа, из густых зарослей молодого березняка, донёсся выстрел, потом ещё один. Потом стрельба загрохотала очередями, над лесом взвились испуганные птицы.

Пограничники быстро повернули коней влево и укрылись в деревьях – таком же березняке, заполонившем за последние двадцать лет пустующие поля Великих Русских равнин. Вышколенные волкодавы прилегли на пузо и молча поглядывали на своих вожатых, ожидая команды.

Вскоре бойцы увидели, как на дорогу выбежал мужчина в изорванной камуфляжной куртке, брезентовых штанах и с автоматом в руках. Оглянувшись назад, он прыжком заскочил в промоину под осевшим на дисках железным скелетом микроавтобуса, и глянув по сторонам, притаился.

Стрельбы больше не было. Птицы успокоились. Незнакомец лежал не двигаясь. Внезапно он повёл головой, услышав всхрапывание лошадей, и осторожно приподнялся, вновь осматривая окрестности.

– Эй, мужик, – негромко позвал его Яков Седых, старшина эскадрона. – Ты не дёргайся, а то убьём.

Тот поводил глазами, определяя, с какой стороны к нему обратились, но увидеть пограничника не смог.

– Клади ствол! – резко повелел Седых. – Или лови пулю!

Незнакомец медленно отложил автомат, расстегнул куртку, снял её, встал, поднял вверх руки и, оглянувшись на березняк, откуда выбежал, согнувшись, побрёл к деревьям.

Его обыскали. Спички, зажигалка, большой складной нож, клубок шнура, бутылёк с самогоном, больше ничего.

Командиру эскадрона Руслану Набокову он пояснил, что родом с Угорской Руси. Зовут Николай Манжура. После начала наступления викингов их отряд самообороны разбили вдребезги, он бежал на восток. До позапрошлого года жил с группой беженцев – там собрались кто откуда – на левом берегу Днепра. Только немного отаборились, успокоились, снова появились чёрные викинги. Пощады не дали никому. Он снова бежал. Зиму провёл в Курске. Увидел колонны войск викингов. Понял, что кто-то с ними ещё сражается. Побрёл дальше на восток. Вышёл в эти места. Решил идти рядом с дорогой, вдруг наткнётся на врагов этих викингов. Устал, прилёг, его скрутили двое чёрных. Хотели пытать, но он успел перепилить верёвки куском стальной зубристой проволоки, припрятанной в обшлаге рукава куртки.

– Давно уже положил, – Манжура устало улыбнулся. – Симпатичная пилочка, и вот пригодилась.

Чёрные затеяли разжечь костёр – без раскалённого железа с белыми они не разговаривали. Тут Манжура схватил отложенный одним из них автомат. Несколько раз выстрелил, побежал, перекинул на стрельбу очередями, перекрестил ими викингов и в лес.

Старшина Седых глянул на эскадронного, тот кивнул. Седых и ещё пять пограничников, оставив коней, быстро пересекли дорогу и скрылись среди берез.

Позже, окончив допрос, комэска Набоков внимательно осмотрел покойников. Два смуглых араба в костюмах-невидимках, из снаряжения автомат Браунинга, такой же, как принёс Манжура, пара пистолетов, ножи, зажигалки, консервы, сушёные финики, прочее необходимое имущество бойцов. Возле ёлки резаные верёвки, рядом шающий костерок, в нём стальная ложка, привязанная к палке. Слова беглеца подтверждаются, вроде бы. Но что так далеко от границы, почти в тысяче километров, делали чёрные викинги? С прошлой осени, с самого перемирия, никого из них не бывало у Волги.

– Трупы забрать, – скомандовал Набоков. – Взять собак, пройти с ними по следу этих бойцов. Подбирать всё, что найдёте.

Забивать себе голову причинами появления викингов он не собирался – для этого есть люди из контрразведки. Но тщательно осмотреть место он был обязан.

Вечером полуэскадрон прибыл в Сызрань. Однако отдохнуть им не пришлось. В штабе Волжского округа их ждал приказ – немедленно, со всем скарбом выдвинуться в Казань, нынешнюю столицу Евразии. Пограничники уже ночью погрузились в ожидавший их эшелон, и разместив своих лошадей, псов-волкодавов, загрузив снаряжение и оружие, завалились спать в купейных вагонах со старинной серо-красной раскраской Российских железных дорог. Второй полуэскадрон, под командой заместителя комэска Ирека Галимова, ещё вчера убыл в Казань.

Трупы арабов, и то, что нашли при них, Набоков передал хмурым парням из информационной службы. Николай Манжура, дав показания, напросился ехать с пограничниками. Его никто ни в чём не подозревал. Уже много лет было известно, что нынешние властелины Европы просто убивали всех людей с белой кожей, мстя за вековые грабежи и массовые убийства своих предков. Манжура сообщил, что намерен заняться огородничеством где-нибудь на Урале или в Башкирии.

– Я слыхал, там земля хорошая, – сказал он старшине Седых. – Капусту буду ростить, с морковкой и картошкой. Корову заведу и лошадь. И, наверное, даже женюсь.

Пограничники, почти все из Пермского края, не были дома уже четыре года, болтаясь по фронтам. Послушав разговоры Манжуры, многие подумали, что было бы неплохо вернуться домой, и пожить спокойной жизнью.

– Медкомиссию пройдёшь и в войска попадёшь, – ответил беглецу с Угорской Руси прямолинейный Седых. – Мужик ты здоровый, будешь пушку за собой на тросе таскать.

Манжура, человек серьёзный и обстоятельный, поверил суровому старшине, загрустил, и перекусив казённым пайком, лёг спать.

Такой компот

Президент Евразии Ложкин обедал вместе с председателем Высшего Совета и послом Джунгарии Мергеном Ягурином. Вошедший Руслан Набоков поздоровался, и не теряя времени, взял от стены стул, и присел к обедающим. Высмотрев чистую тарелку, комэска налил себе борща, поперчил и забелил его сметаной.

– Приятного аппетита! – он кивнул мужикам и принялся за еду.

– И тебе того же, – пожелал ему председатель Высшего Совета. А Мерген улыбнулся и подвинул поближе к Набокову плетёнку с пахучим ржаным хлебом.

– Хороший гость всегда к обеду поспеет, – ворчливо заметил президент Евразии. – Водки нет, водка вечером.

Набоков кивнул.

После еды, запив всё грушевым компотом, заговорили о делах.

– Мы хоть и назвались Евразией, чтобы туману на викингов напустить, но, на самом деле, контролируем территорию только до Урала, и фактически от Волги, – Ложкин цыкнул зубом и икнул. – А что там, дальше, никто не знает. Пока воевали с викингами, времени не было на Сибирь посмотреть. А оттуда вестей нет никаких.

– За Волгой, до самой реки Урал по всему берегу Каспия никого нет, – кивая головой, добавил Мерген. – Одни волки, лисы, да орлы живут. И мы скот пасём там. Никого нету.

Налив себе ещё стакан компота, Набоков глянул на него, вспомнив недавнее прошлое. Вместе они провели целый год, резались с бесстрашными арабскими всадниками в причерноморских степях, на Донбассе пробивались из окружения элитных войск «чёрных псов». До сих пор у Мергена подёргивалась левая щека – повреждённый при атаке на батарею гаубиц лицевой нерв напоминал о себе.

С Ложкиным Руслан был дружен лет пятнадцать. Когда-то они бились против мародёров и работорговцев, отбивались от сотен бродячих собак в волжских и камских городах, ликвидировали общину ужасных людоедов в лесах на Вятке.

С председателем Высшего Совета Набоков знаком не был. Видел несколько раз, и только. Но здоровенный, с кривым, перебитым когда-то носом, рыжий конопатый мужик вызывал симпатию своим открытым взглядом и постоянной улыбкой.