Гори, гори ясно

– Па-а-апа! – возмущённо протянула Аня. – Ну мы же все видели! Мы тоже хотим знать!

– Аня, минутку. – Вера взяла дочь за руку. – Я, кажется, понимаю. Что-то случилось на выставке, да?

Я кивнул.

– Что именно?

Чёрт с ним! Надо попробовать рассказать. Я встал из-за стола, и начал было рассказывать… и вдруг понял, что сижу на диване, рядом со мной побледневшая Вера, держит за руку, а дети стоят рядом, и Аня сжимает в руке телефонную трубку. Я заметил, какой номер она набрала.

– Не нужно «Скорую», – попросил я. – Долго я так сидел?

– Минуты три. – Вера потрогала мой лоб. – С тобой точно всё хорошо?

– Вполне, – ответил я, осознав, что вроде бы всё в порядке, и тело слушается. – Если вы не против, я пока не буду пытаться рассказывать.

* * *

– В общем, так. – Вера посмотрела на часы. Ого, уже за полночь. – Никому не рассказываем об этом. Ни единой живой душе! Дети, вы поняли?

– Конечно, – ответил с важным видом Денис, и Аня кивнула следом за ним.

– В пятницу мы отвезём кошек в клинику, там поговорим, вместе с папой, с Филатовой и вам потом всё расскажем. Договорились?

– Договорились! – хором ответили дети. Переглянулись и рассмеялись. Мы присоединились; только сейчас отпустило напряжение. Слишком много небывальщины.

– До сих пор поверить не могу, – призналась Вера минут через десять, переоблачаясь ко сну. – Вот сама же видела, и слышала, а не могу! Что это было?

– Самому интересно. – Слегка покривил душой. Вот в этот самый момент, чего уж скрывать, я и сам был бы рад забыть кое-что.

Что характерно, те самые два английских слова уже не вертелись на языке. И на том спасибо. Уснуть удалось не сразу, и снилась разная муть – в общем, я не выспался.

6. Мадам де Помпадур

На следующий день за завтраком никто не говорил о вчерашнем, но все (кроме меня) оказались бодры и веселы. Включая кошек: Герцог, вопреки привычке, пришёл на кухню, пока там все завтракали, и «проследил» – устроился в величественной позе сфинкса на полу, время от времени одаривая нас взглядом.

– Прекрасно выглядите, Ваша светлость! – приветствовала его Вера, убирая со стола. Герцог встретился с ней взглядом и зевнул. «Сам знаю», – явственно читалось во взгляде.

– Зеркало не забрали, – заметил Денис, посмотрев в окно. Мусорные баки, главное «украшение» нашего двора, из окна как на ладони. Вчера я отнёс завёрнутое в ткань зеркало в секцию для крупногабаритного мусора. Мало-мальски годные вещи обычно уносят минут за пять, даже вечером, иногда до подъезда дойти не успеешь, а вещь уже прибрали. А в зеркале как минимум рама дорогого стоит – ан нет, так и стоит, обёрнутое в чёрную ткань.

– Может, ещё заберут, – сказала Вера. – Всё-всё, вам уже собираться.

– Мама, у нас сегодня со второго урока! – возразила Аня. – Мы же вчера ещё говорили!

– Всё ясно. – Вера обняла дочь и отпустила. – Тогда не отвлекаю. Ваша светлость, нужно мусор вынести, а вы на дороге!

Герцог ещё раз зевнул, уселся. Посидел так пару секунд и направился к себе в гостиную, на диван – распорядок превыше всего! Широкоплечий и мордастый, походкой он больше всего походит на тигра. Он скуп на лишние движения – кроме тех моментов, когда они с Плюшкой играют в догонялки (и считают, что никто не видит), либо когда забавляется с бумажным бантиком.

– Всё понимает, – отметила Аня вполголоса. – Вот я всегда говорю, а в школе никто не верит!

– Да и пусть, – утешил её Денис. – Мы-то знаем! Мам, может, зеркало в обычный бак переставить?

– Не надо, – покачала головой Вера. – Пусть уж стоит. Завёрнуто хорошо, даже если стекло высыплется – не выпадет.

Так и решили.

* * *

– Что не так со снимком? – спросила Вера минут через десять, когда у неё возникла очередная творческая пауза в работе над диссертацией. – Ты на него почти полчаса смотришь. Кстати, фотоаппарат зарядился.

– Теперь фонарь надо зарядить. – Я прогулялся до прихожей, взял тот самый фонарь. С детства я собирал разные осветительные предметы, и жальче всего было пропавшего во время одного из переездов фонаря со стеклянными стенками и свечой внутри. По словам моей бабушки, это была настоящая древность ещё девятнадцатого века.

А современные фонари… ну не мог я сдержать совершенно детского восторга, когда заморское чудо техники достало ярким, как Солнце, зайчиком до стены строящегося дома в полутора километрах от нас. И зайчик тот прекрасно было видно! С того и начался новый этап увлечения. Вера даже подшучивает, что вскоре нужно будет переехать в квартиру просторнее, и выделить там отдельную комнату – фонарную.

– Так что со снимком? – Мы оба смотрели на фото, где зазеркальная Плюшка смотрит на меня, а наша – на зазеркальную. Любой скажет, что фотомонтаж, или компьютерная графика – причём качественная, не видно огрехов. Только вот мы не скажем.

– Я стою вот тут, – указал я курсором. – Где-то вот тут, по нашу сторону. – Курсор туда не достал, картинки там нет, но идея понятна. – Вопрос: где моё отражение?

– Точно, – прошептала Вера, и посмотрела на снимок под максимальным увеличением – ну то есть наоборот, без уменьшения размера. Подвигала его по экрану, чтобы все части увидеть. – Тебя там нет. А Плюшка есть! Почему?

Я в который уже раз пожал плечами.

– Это я вслух думаю, – кивнула Вера. – То есть та невидимая кошка, потом эти ужасы с зеркалом, и тебе что-то мешает рассказать, что случилось на выставке. А Филатова? У неё тоже какие-то странности?

Я кивнул.

– Понятно, тоже не хочется рассказывать, – взяла меня за руку Вера. – Я бы и сама сто раз подумала, кому такое рассказать. Но почему именно Плюшка? И что, любое зеркало вот так может? Ты же помнишь, сам намекал, как это началось?

– Хочешь ещё раз попробовать? – Я посмотрел в её глаза. Вера улыбнулась.

– Нет. Только не у нас дома. Прекрасно жили без ужасов, и ещё поживём. Скопируй мне исходную картинку, ладно? И ролики тоже.

– Да, надо сохранить копии, – согласился я. В мире есть два типа людей: одни ещё не теряли ценные данные, а другие научились делать их резервные копии. Мы относимся ко вторым.

Итого на выставке, на разных снимках, есть три «невидимых» кошки, не считая сфинкса. И все они замечены поблизости от той самой кошки-персиянки, с тремя котятами (их всех успели разобрать на выставке, невзирая на сильно пятизначную цену за котёнка). Зовут кошку ни много ни мало мадам де Помпадур, полное имя как у её знаменитой исторической тёзки, Жанны-Антуанетты. И ещё некая «Её светлость» – уж не с ней ли я говорил там, в городе, у витрины?

Голова кругом идёт. Так-так… что там на шее у несравненной мадам де Помпадур? А ведь там что-то драгоценное на вид! Я вгляделся в свои и присланные фотографами снимки: мадам за свою жизнь собрала столько наград – представить трудно. И котята у неё сплошь выдающиеся. Такая может позволить себе драгоценное ожерелье. Да, именно ожерелье.

– Вера, – указал я на снимки. – Опиши мне, пожалуйста, как выглядит эта кошка. Которая персиянка.

– Мадам де Помпадур? – улыбнулась Вера. И подробно описала всё, заодно и свои фото показала. И на них тоже есть ожерелье! И Вера его, похоже, не видит, как не упомянули и журналисты!

Ну-ка, проверим. Тем же способом. Получилось! Стоило слегка ухудшить качество, и ожерелье словно исчезало. Очень интересно. Значит, быть невидимками могут не только живые существа. Я вписал эту мысль в свой рабочий блокнот (туда, по счастью, никто случайно не заглянет), и чисто для разнообразия занялся своими прямыми обязанностями. Мне выдали рукопись, впереди не только встреча с её автором (а он, по словам Главного, человек не очень приятный), но и частые поездки в город. Что ж, постараюсь продолжить и своё собственное расследование.

Час пролетел в трудах праведных.

– Мне кажется, что ты на некоторых снимках видишь что-то, чего я не вижу. – Вера выключила дисплей своего компьютера. – Я права? Но почему-то не можешь, или не хочешь рассказать.

– Верно. – Прямо камень с плеч. Легче особо не стало, но стало проще.