История знаменитых цитат

В 1653 году во Франции закончилась Фронда – пятилетняя гражданская война, в которой знать, провинции и города боролись против правительства кардинала Мазарини. К Фронде примкнули лучшие французские полководцы, ее вожди получили поддержку у Испании и Англии, тем не менее королевская власть победила. Победа обошлась дорого: считается, что население Франции за эти годы уменьшилось на десять процентов.

7 июня 1654 года в Реймсе был коронован 15-летний Людовик XIV, однако страной по-прежнему правил Мазарини. Он продолжил изнурительную войну с Испанией, которая тогда была мировой державой. Чтобы пополнить опустевшую казну, сорок шесть королевских чиновников занялись изобретением новых налогов. Было подготовлено 17 указов о новых налогах и сборах – в том числе за крещение и похороны. 20 марта 1655 года Парижский парламент в присутствии юного короля зарегистрировал эти указы. (Слово «парламент» не должно вводить в заблуждение: тогдашний парламент был высшей судебной палатой, и указы он зарегистрировал без обсуждения, согласно правилу «Когда государь прибывает, судьи молчат».)

Однако недовольство указами было так велико, что 13 апреля парламент собрался снова, намереваясь признать их регистрацию незаконной. Дело было нешуточное, ведь именно так семью годами ранее началась Фронда. Парижский парламент, в котором заседали представители дворянства, духовенства и горожан, в годы Фронды был оплотом оппозиции.

Людовик явился в парламент и, когда один из членов парламента употребил формулу «король и государство», король будто бы перебил его словами:

– Государство – это я.

Эта версия приведена в «Секретных мемуарах» историка Шарля Дюкло (1704–1772), опубликованных в 1791 году.

По другой, еще более поздней версии, юный Людовик явился в зал заседаний в охотничьем платье, высоких сапогах и с плеткой в руке, а когда председатель парламента стал говорить о «высших интересах государства», король заявил:

– Государство – это я.

В протоколе заседаний этих слов нет. Верно лишь то, что король приехал из Венсенского замка, где он часто охотился, и заявил, что не потерпит обсуждения уже зарегистрированных указов. Этим дело и кончилось; новой Фронды никто не хотел. Одеяние короля соответствовало серьезности момента, тем более что перед тем он, согласно обычаю, молился в часовне Сен-Шапель.

Об охотничьем костюме и плетке написал, ради большего эффекта, Вольтер в своем знаменитом труде «Век Людовика XIV» (1751). О фразе «Государство – это я» Вольтер не упоминает. Не упоминают о ней и мемуаристы.

И все же легендарная фраза, хотя и не была произнесена, совершенно точно выражала суть абсолютной монархии. Курс публичного права, который читался юному Людовику XIV, начинался со слов: «Нация сама по себе не существует во Франции; она целиком сосредоточена в особе короля».

А в 1679 году Жак Боссюэ, самый известный проповедник того времени, по поручению Людовика XIV написал «краткий курс» политической мудрости для наследника престола – «Политика, извлеченная из Священного Писания». О короле здесь говорилось: «Все государство – в нем».

Двумя годами ранее в Амстердаме был посмертно опубликован «Политический трактат» Бенедикта Спинозы. Здесь говорилось:

Воля царя есть само гражданское право, и царь – само государство.

    («Политический трактат», VII, 25; перевод С. Роговина и Б. Чредина)

Людовик XIV умер в 1715 году, не дожив четырех дней до своего 77-летия. На ложе смерти, прощаясь с вельможами королевства, он сказал:

– Я ухожу, но государство по-прежнему остается.

Но кто же первым сказал «Государство – это я?». Вполне возможно, что Наполеон – правда, в прошедшем времени. На о-ве Св. Елены, вспоминая о своем приходе к власти, он говорил: «Государство – это был я» (в записи его секретаря Э. Лас Казеса 7 сент. 1816 г.).

Грабь награбленное!

23 января 1918 года, через три месяца после Октябрьского переворота, Ленин выступил в Петрограде перед агитаторами, посылаемыми в провинцию. Он объяснил им, что «война внешняя кончилась» и наступило время «внутренней войны»:

– Буржуазия, запрятав награбленное в сундуки, спокойно думает: «Ничего, – мы отсидимся». Народ должен вытащить этого «хапалу» и заставить его вернуть награбленное. Вы должны это провести на местах. Не дать им прятаться, чтобы нас не погубил полный крах. Не полиция должна их заставить – полиция убита и похоронена, – сам народ должен это сделать, и нет другого средства бороться с ними. Прав был старик-большевик, объяснивший казаку, в чем большевизм. На вопрос казака: а правда ли, что вы, большевики, грабите? – старик ответил: да, мы грабим награбленное.

Ленин имел в виду историю, которую неделей раньше, 16 января, рассказал донской казак Шамов на III Всероссийском съезде Советов. Старик-станичник расспрашивал большевика Минина, как бы крестьянству получить землю, а выслушав его программу, воскликнул:

– Значит, ты грабитель!

Минин ответил:

– Да, мы грабители, но мы грабим грабителей.

«Это, – заключил Шамов, – так понравилось старому казаку, что он стал самым деятельным большевиком».

Отметим немаловажную разницу между разъяснением Минина и призывом Ленина. Минин говорил станичнику о передаче помещичьих земель крестьянам (лозунг, перехваченный большевиками у эсеров). Ленин же говорил о «сундуках буржуазии», т. е. об изъятии любого имущества, которое изымающие сочтут награбленным, – что уже попахивало уголовщиной.

В книге «О Ленине. Материалы для биографа» (1924) Троцкий вспоминал:

Газеты особенно ухватились за слова «грабь награбленное» и ворочали их на все лады: и в передовицах, и в стихах, и в фельетонах.

– И далось им это «грабь награбленное», – с шутливым отчаянием говорил раз Ленин.

– Да чьи это слова? – спросил я. – Или это выдумка?

– Да нет же, я как-то действительно это сказал, – ответил Ленин, – сказал да и позабыл, а они из этого сделали целую программу. – И он юмористически замахал рукой.

Трудно поверить, что Троцкий не знал, чьи это слова, а также в столь удивительную забывчивость его собеседника.

На заседании ВЦИК 29 апреля 1918 года Ленин заявил:

– Попало здесь особенно лозунгу: «грабь награбленное», – лозунгу, в котором, как я к нему ни присматриваюсь, я не могу найти что-нибудь неправильное, если выступает на сцену история. Если мы употребляем слова: экспроприация экспроприаторов, то – почему же здесь нельзя обойтись без латинских слов?

Но, поскольку к тому времени скандальный лозунг уже сыграл свою роль, Ленин объявил о переходе к следующему этапу – расстрелу тех, кто грабит награбленное у грабителей:

– …Награбленное сосчитай и врозь его тянуть не давай, а если будут тянуть к себе прямо или косвенно, то таких нарушителей дисциплины расстреливай…

Как видим, Ленин, защищая свой лозунг, ссылался на Маркса, у которого сказано: «Бьет час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют» («Капитал», I, 24, 6).

Ильич умолчал о лозунге «Собственность – это кража», восходящем к трактату Прудона «Что такое собственность» (1840). Между тем его вариации были нередки в анархистской печати конца 1917 года. «Вор крадет краденое», – писали видные идеологи русского анархизма братья Гордины в статье «Долой анархию!» (газ. «Буревестник» (Петроград), 29 ноября 1917 г.).

Еще более близкий источник печально знаменитого лозунга отыскивается не у Маркса и не у Прудона, а в Книге пророка Иезекииля:

«Тогда жители городов Израилевых выйдут (…); и ограбят грабителей своих, и оберут обирателей своих, говорит Господь Бог»; «ограбил награбленное ею»; «грабителей твоих предам грабежу» (гл. 29, 30, 39).

Напротив, в трактате «Санхедрин» Иерусалимского Талмуда сказано: «Не воруй у вора того, что он украл у тебя».

Та же норма, уже в качестве юридической, а не только моральной, включена в Литовский статут 1529 года – свод западнорусского права:

«А естли бы он, кого пограбил, нестерпял недоходячи правом, а против пограбил; тогды тот хто грабеж за грабеж грабит, тот свою навезку тратить, а тому кого пограбил маеть грабеж вернути и навезати».

То есть: если ограбленный, вместо того чтобы добиваться своего через суд, ограбит грабителя, то он теряет положенный ему штраф, должен вернуть отнятое и сам заплатить штраф.

Гранит науки

Дата рождения «гранита науки» известна совершенно точно: 11 октября 1922 года. В этот день Лев Троцкий выступал на V Всероссийском съезде РКСМ.

– Наука, – втолковывал он комсомольцам, – не простая вещь, и общественная наука в том числе, – это гранит, и его надо грызть молодыми зубами.

И далее:

– Я обращаюсь к вам и через вас ко всем наиболее чутким, наиболее честным, наиболее сознательным слоям молодого пролетариата и передового крестьянства с призывом: учитесь, грызите молодыми зубами гранит науки, закаляйтесь и готовьтесь на смену.