Рыцарь. Еретик

– Может, и Ковчег. Иди.

Аббат Адам проводил взглядом своего бывшего ученика и тяжко вздохнул. Какой талант пропадает даром. Обучая его ремеслу убийцы, он поражался его успехам: паренек все схватывал на лету и совсем скоро начинал делать то, чему его учил Стилет, гораздо лучше, чище и виртуознее. Выйди он на улицы городов в той ипостаси, к которой готовил его лучший мастер мокрых дел, – и он затмил бы своего учителя. Но не судьба. Стилет совершил ошибку гораздо раньше. А потом был епископ Патрик, и карьера молодого человека завершилась, так и не успев начаться, потому что он без оглядки последовал за своим наставником.

После распространения различных вещиц, которые явно указывали на существование Империи, он получил новое задание от архиепископа Йоркского. Дело в том, что брат Горонфло, надзиравший в свое время за селением Новак, никак не хотел успокаиваться. Вернее, он-то притих, когда барон Кроусмарш убыл в свои владения, ожидая вестей о гибели как самого барона, так и тех, кто последовал за ним. По убеждению инквизитора, они все были заражены ересью, и такая судьба была бы только закономерной. Но вышло невероятное: даже будучи преданным наемниками, сэр Андрэ сумел вывернуться и остаться в живых, мало того – он спас своих людей и сберег от набега как свое баронство, так и земли Йорка. Нападение было внезапным, и маркграфство просто не было готово к набегу. Теперь имя барона Кроусмарша было на слуху у всего маркграфства и прилегающих земель. Это никоим образом не могло порадовать брата Горонфло, который начал усиленно заваливать архиепископа прошениями о дозволении проведения дознания на территории баронства.

А вот это уже никак не входило в планы Игнатия, но и оставить без внимания настоятельные требования о проведении дознания, так чтобы не привлечь к себе внимания, он тоже не мог. Однако помня о том, что он со своим сообщником архиепископом Баттером – а как его еще назвать – дали молчаливое благословение барону Кроусмаршу, он не направил туда брата Горонфло. Вообще-то это было бы просто идеально, но только в том случае, если бы брат Горонфло был в числе посвященных, но это было не так. Связываться в этом деле с фанатиком? Ну уж нет, Игнатий еще не выжил из ума.

Вместо него он направил туда брата Адама, благо тот был в курсе всего и отношения у него с сэром Андрэ были натянутыми. Вот только он не учел одной особенности брата Адама: тот весьма своеобразно относился к тем, кто ему нравился, например, мог попытаться его убить, просто чтобы выяснить, какова будет реакция. А реакция барона ему понравилась, хотя все могло закончиться для самого инквизитора плачевно.

Оказавшись в Кроусмарше, брат Адам в первую очередь посетил падре Патрика, и так уж случилось, что повстречал у него и сэра Андрэ. Казалось, что та встреча, что была в «Бойцовом петухе», просто продолжилась.

Он без утайки рассказал им обо всем, что приключилось с ним за то время, пока они не виделись. Рассказал и о фальшивом караване, и о плене, и о рабстве, и о побеге, сильно удивившись реакции сэра Андрэ по поводу найденного инквизитором в камышах каравана, рассказал и о том, что начали предпринимать два архиепископа. Правда, с Баттером он не встречался, и напрямую о его участии Игнатий не говорил, но дознаватель сумел сложить два и два и получить правильный результат.

Однако та встреча вновь едва не закончилась плачевно. Все дело в бароне. Он ни на фартинг не доверял инквизитору при первой встрече, не изменил своего отношения и теперь. Глядя прямо в глаза брату Адаму, он, не скрывая своего презрения и злости, проговорил, цедя слова сквозь зубы:

– Ты в свое время уже предал падре. Только не нужно говорить, что это не так. Я долго беседовал с падре, я вижу тебя насквозь, как рентген. Не смотри на меня такими глазами.

– А что это такое? Рентген? – искренне удивился Адам.

– Кто о чем, а вшивый – о бане.

– При чем тут вши?

– Да ни при чем. Хочешь сказать, что я лгу?

– Нет. Донос был написан мною, – признал инквизитор, понимая, что либо между ними будет полное доверие, либо они попросту не смогут договориться.

– Успокойся, сын мой. – Падре положил руку на плечо сэра Андрэ, охлаждая его пыл. – Я не так уж и глуп и всегда знал, кто написал тот донос. – Эти слова заставили удивиться обоих его собеседников. – Но это не было предательством. Я привел Стилета в лоно Церкви и сделал его ревностным ее служителем. Как он мог реагировать на мои высказывания, последовавшие позднее? Он просто выполнял свой долг, вот и все. И когда он пытался организовать мой побег, он был столь же искренен и довел бы задуманное до конца. Вот только тогда чувства у него возобладали над разумом, и он просто позабыл, на что по-настоящему способна Святая инквизиция, когда она поистине хочет найти того, кто им нужен. Я же об этом не забывал и понимал, что вместе со мной погибнет и он. Я решил просто довериться воле Господа нашего, и Он выказал ее, послав тебя, сын мой. И чем дольше я нахожусь подле тебя, тем больше убеждаюсь в мудрости Его и безграничной силе. Оставь эти мысли. Брат Адам никогда не предавал меня.

Тогда сэр Андрэ поверил падре или сделал вид, что поверил, не суть важно. Он стал подробно расспрашивать Адама о всех деталях произошедшего с ним. После двухчасовой беседы он отчего-то взбодрился. Это обстоятельство несколько удивило его собеседников.

– Извини, сын мой. Но не подскажешь ли, что тебя так вдохновило в рассказе Адама, что ты так воспрянул?

– А разве вы еще не поняли? Господи, да все просто как день. Ну вот смотрите. Есть император Гирдган, которому до зарезу нужно без проблем пройти сквозь степи кочевников, он готов заплатить кочевникам, если они пойдут ему навстречу, и готов заплатить, много, по-императорски, не скупясь.

– И чего в этом хорошего? – удивился брат Адам. – Они возьмут дары – и войско беспрепятственно пройдет к нам.

– Э-э, не-эт. Не все так просто. Степняки имеют общего вождя?

– Нет, – ответил инквизитор.

– Значит, императору нужно будет договариваться сразу с несколькими вождями и ублажать их всех, а это может оказаться очень дорого. Но против императора выступают его же подданные – не открыто, но они всячески будут мешать ему. Во-первых, это работорговцы, подобные тому, у которого ты был, и обычные торговцы живым товаром. Во-вторых, это торговцы, которые крепко завязаны на торговле со степняками: у них тоже немалую долю дохода составляет торговля рабами из людей – если не большую, при таких-то ценах. В-третьих, сами степняки, которые тоже имеют большую прибыль от торговли людьми. А император хочет в одночасье порушить уже веками устоявшиеся отношения.

– Ты хочешь сказать, что Империя не придет и степь все так же стоит заслоном между нами и нею?

– Нет, падре. Империя все равно придет. Вот только произойдет это не на следующий год и даже не через год. Я думаю, что года два у нас есть точно. Если только императору не надоест эта мышиная возня и он не набросится на степняков, чтобы проломиться к нам. Но тогда мы об этом узнаем. Но и в этом случае у нас будет как минимум еще год. В зиму, конечно, можно выйти в поход, да вот только зимы здесь настолько суровы, что вряд ли он отважится на подобный поход в отрыве от своих баз снабжения. – Поняв, что вновь сказал нечто непонятное, он отмахнулся от немых вопросов: – Не обращайте внимания. Вы ведь поняли, что я хотел сказать? Вот и прекрасно.

– И что ты намерен делать, сын мой?

– То, чего от меня и хотят архиепископы Йоркский и Саутгемптонский. Готовиться к войне и ковать оружие. Но только, коли уж у меня появилась фора по времени, делать я это буду более основательно, чем задумывал раньше. Ваша же задача, брат Адам, состоит в том, чтобы Святая инквизиция как можно дольше не совала сюда нос, потому как далеко не многие знают о том, что происходит на самом деле.

– С чего вы взяли, что можете отдавать мне приказы? – возмутился дознаватель.

– А я и не пытаюсь вам приказывать, – пожал плечами сэр Андрэ. – Либо мы делаем одно дело, либо не делаем. Вот и все. Я лишь предлагаю равноценный союз. С одной стороны – я, моя задача – в подготовке войска и его снабжения. С другой стороны – падре, он должен будет позаботиться о крепости духа паствы и доведении до них настоящего положения дел, так чтобы не поднялся бунт и нас всех не вознесли на костер в праведном гневе. И с третьей – вы, ваша задача состоит в том, чтобы инквизиция не совала свой нос в наши дела и не порушила наших начинаний. Вот как-то так, а иначе и пытаться нечего.

– Вы настолько уверены в своих словах?

– Хорошо, давайте посмотрим на это иначе. То, что задумали архиепископы, внесет смущение в умы паствы, умные люди сделают правильные выводы, но чем это закончится, если Церковь останется в стороне от этих начинаний? Кострами. Будет много, много костров – и еще больший страх в сердцах людей. Все. Иного такими методами они не добьются. Да, люди будут перешептываться, поползут различные слухи, но священники, которые должны сказать свое веское слово, станут либо отмалчиваться, либо с завидным упорством талдычить о том, что все это происки нечистого и его слуг орков.

– И что же предлагаете вы?

– Я предлагаю закрыться в Кроусмарше, всех впускать и никого не выпускать отсюда. Я уж позабочусь, чтобы людям здесь жилось лучше, чем там, откуда они придут, – настолько лучше, что они сами не захотят отсюда уходить. Торговлей займется мой друг, других торговцев я сюда просто не пущу. Это будет выглядеть нормально, учитывая то, что он едва не разорился, поддерживая меня в моем начинании, теперь же, чтобы отплатить ему, я замкну всю торговлю на нем: хотят торговать нашим товаром – пусть покупают у него и кусают локти, раз оказались столь недальновидными. Полная изоляция. И в условиях такой изоляции – работа священников: уверен, что у падре найдутся единомышленники, в особенности из тех, кто знает об Империи. Некоторые уже прибыли, а скоро прибудет и тот, кто станет настоятелем монастыря Святого Иоанна. А вот безопасность – уже ваша епархия, и как этого добиться – решать вам.

В тот раз брат Адам сумел найти в себе силы поверить сэру Андрэ. Он систематически отправлял с голубиной почтой донесения в епархию, упирая на то, что ничего предосудительного, за исключением дозволенного, в Кроусмарше выявить не удается. Иногда, примерно раз в месяц, он лично выезжал в Йорк, чтобы встретиться с архиепископом и в личной беседе сообщить то, чего не мог доверить бумаге. Конечно, он сообщал только то, что не могло возбудить в Игнатии подозрений по поводу того, что в Кроусмарше помимо дозволенной вольницы происходит еще что-то. Именно с благословения архиепископа брат Адам полностью закрыл баронство для посещения посторонними, так как будоражащие слухи, да еще и сильно приукрашенные, поползли бы по стране, а это было нежелательно.

Памятуя о трудностях, с которыми столкнулся брат Горонфло, а также о том, что полностью изолировать баронство сложно, Адам испросил помощи, и ему было дозволено набрать пять помощников.

Однако хитрый Игнатий вовсе не собирался полностью доверять дознавателю, а потому направил в Кроусмарш под видом переселенцев еще двоих своих людей. Оба прижились и затихли до поры до времени. Они не должны были присылать донесений – это им надлежало сделать только в том случае, если бы они заметили что-то не укладывающееся в рамки дозволенного. Ну и раз в полгода они должны были слать вести, чтобы Игнатий просто знал, что они живы. Разумная предосторожность, да вот только и брат Адам, дознаватель с большим стажем, чего-то да стоил. Оба соглядатая были у него под колпаком, а вернее, под арестом в подземелье Кроусмарша, потому что оснований для поднятия тревоги у них имелось более чем достаточно.

Уже через год такой совместной деятельности барон высказал инквизитору свое намерение дать приют тем, кто не укладывался в нормальные рамки общества. Он предложил брату Адаму заняться кроме обеспечения безопасности спасением тех, кто являлся носителями каких-либо новых знаний.

– Только не надо говорить о том, что все новое – это происки сатаны, – оборвал он попытавшегося было возразить инквизитора. – Возьмем то оружие, которое я нашел на орочьей стороне. Не будь его – и орки огнем и мечом прошлись бы по маркграфству, а теперь эта опасность больше просто не существует. Сыграло в этом свою роль и то оружие, которое создал небезызвестный кузнец Грэг, а ведь им в свое время очень сильно заинтересовалась инквизиция. А мой смерд старик Тони – ведь его фактически приговорили к сожжению, только мое вмешательство спасло его. А чего плохого он сделал? Разгадал секрет, как можно получить хорошую оружейную сталь из плохого железа, а ведь именно это сберегло жизни многим моим воинам, и мне в том числе. – Он не стал указывать на тот факт, что это было не так, жизнь ему не раз спасал титан, но суть-то была верной. – И так во многих вопросах. К примеру, из-за негативного отношения к лекарям и слишком частого сравнения их с колдунами их не так-то и много, а смертей от болезней не так уж и мало, но людей попросту некому спасать. Там, где есть приличный лекарь или лекарка, смертность гораздо ниже, люди воспринимают это как данность и, только сами же уничтожив того, кто нес им исцеление, понимают, что лишились чего-то значимого.

– Так что вы предлагаете?

– Я предлагаю вам направить часть своих людей за пределы Кроусмарша и попытаться спасти как можно больше людей, способных привнести новые знания. Они могут заниматься всем чем угодно. Здесь мы предоставим им свободу действия, обеспечим средствами, и, если их начинания будут способны принести пользу, мы дадим ход их новинкам, если увидим вред – сможем пресечь это. Все расходы я возьму на себя, вы просто укажите нужную сумму и обеспечьте выполнение этого.

Так появились инквизиторы, работой которых было только выявление подобных лиц и препровождение их в баронство. Брат Адам сомневался в целесообразности этого, но решил попробовать и посмотреть, что из этого получится. А получилось неплохо. Очень неплохо.

Крестьянин, который проявил интерес к зернам пшеницы и ячменя. Благодаря его любопытству значительно увеличились урожаи. Ткач, решивший облегчить свой труд, создал удивительный ткацкий станок, который не просто облегчил процесс получения полотна, а и увеличил его производство на порядок. Стекольных дел мастер, увлеченный своим делом настолько, что сумел получить не то мутное стекло, которое использовали до этого, но добился его абсолютной прозрачности, без пузырьков воздуха. Крестьянин, который, скрещивая разные породы овец, сумел получить новую породу, дающую значительно больше шерсти и гораздо лучшего качества, чем другие. Подобных примеров было уже около двух десятков, и в каждом случае в Кроусмарш попадали просто уникальные люди с уникальными знаниями, и эти знания уже приносили свою пользу. Да, это обогащало барона, но это делало богаче и жителей баронства, которые не знали, что такое голод. Даже кабальные, которые практически все отдавали барону, не знали особой нужды, а уж о голоде и говорить нечего.

Глава 2

«Хочешь мира – готовься к войне»

– Сменить приклад! Не суетись, но и не медли. Я говорю, не суетись. Смоли, остановись! Ты же видишь, что приклад не встал на резьбу. Он должен вкручиваться легко, а у тебя не идет, значит, пошел наперекос. Вы не должны прикладывать силу, усилие нужно только в конце, чтобы прижать манжету! Во-от, теперь молодец. Сменить приклад!

Андрей с улыбкой наблюдал за тем, как Брук прохаживался вдоль строя из десятка раскрасневшихся от волнения и натуги парнишек, по-деловому раздавая указания. За прошедшее время он уже успел стать полноценным воином, именно воином, а не новиком, не стрелком и не оруженосцем барона и дать вассальную клятву. Он по праву считался теперь ветераном, несмотря на свой молодой возраст, так как у него за плечами было уже два похода в степь. В первый раз он оказался там еще мальчишкой, даже не будучи новиком, и показал себя с наилучшей стороны, как и пять его товарищей. Во второй раз это произошло в прошлом году, когда он убыл на границу в составе отряда разведчиков пограничной крепости.

Понимая то, что, как ни учи воина, а без настоящей практики он не станет полноценным бойцом, Андрей решил, что его дружине нужно нарабатывать этот самый опыт. Быть в дружине и не принять участия в боевом походе? Такого в дружине барона Кроусмарша отродясь не водилось, и это знали все. С самого начала новики знали, что они отправятся в поход, оставив свои семьи, уйдут далеко от родного дома, чтобы защищать тех, о существовании которых они и не знали раньше, а может, и не узнают, как не узнают их лично и те, кого, собственно, они будут защищать.

Ему без труда удалось убедить архиепископа в необходимости направлять в пограничные крепости его отряды. Вернее, он не убеждал: направил ему прошение о дозволении исполнять долг каждого христианина по защите рода людского от происков детей сатаны. Примерно так это звучало. А там… Пограничные крепости постоянно испытывали некомплект личного состава, а остальное донес в нужном виде теперь уже аббат Адам.

Архиепископу нечего было противопоставить этому желанию, так как он тоже понимал, что боевой опыт был просто необходим, да и не мог он не откликнуться на желание кого-либо послужить под инквизиторским плащом с красным крестом. Вот только направлялись эти отряды лишь в две крепости – Кристу и Викторию, располагавшиеся на территории Саутгемптонского маркграфства. Причина этого была понятна аббату Адаму, но он не показывал виду, что что-то понимает, он даже предлагал направлять отряды в разные маркграфства, – сэр Андрэ решил командировать каждый год по сотне воинов, что в среднем составляло два отряда дальних патрулей, мотивируя это тем, что им все равно, где получать опыт, а людским землям будет больше пользы, но понимания со стороны архиепископа не встретил. Была эта причина ясна и Андрею, потому как ему ненавязчиво давали понять, что его люди могут начинать нарабатывать опыт применения нового оружия, не больно-то опасаясь инквизиции, которая вела строгий контроль за всем происходящим на границе, и даже все войска пограничья фактически были под их началом. Такое положение как нельзя лучше устраивало всех, а при таком раскладе от этого могла получиться только польза и никакого вреда.

В состав отрядов по пять десятков бойцов входил и десяток мальцов, которые наилучшим образом проявили себя в ходе обучения воинскому искусству. Можно было подумать, что Андрэ не в своем уме: как можно посылать в боевой поход с самыми настоящими боями мальчишек? Но он преследовал свои цели. По сути, весь приют состоял из новиков. Если остальные ученики семинарии после «промывки мозгов» по большей части должны были просто вернуться к тем занятиям, которыми занимались их родители, то сироты этого выбора были лишены. Правда, они были только рады этому, но, как говорится, из песни слов не вычеркнешь: он попросту лишал их выбора, какие бы у них ни были склонности, без тени сожаления, уготовив им только одну судьбу – поле брани.

Все это могло бы показаться странным, если не знать истинных намерений Андрея. Он все еще прекрасно помнил, чего чуть было не стоило ему поведение наемников перед нападением орков. Конечно, у него теперь на службе не было ни одного наемника, и он зарекся иметь с ними дела, но и полностью довериться тем, кто служил под его знаменами, он тоже не мог. В этом мире клятвы значили гораздо больше, чем в оставленном им, но люди есть люди, и если встанет вопрос, а не послать ли все и не спасти ли своих близких или себя любимого, могут сделать выбор, совсем не подходящий для Андрея.