Земля Ольховского. Возвращение. Книга третья

– Скорее всего, не более трети, – ответил я, в задумчивости глядя на то, как с обычной быстротой исчезают мои изделия (напекли более двух вёдер). – Оценка камней и их сбыт дело очень непростое… Благо их доставка на судно не так обременительна, как перевозка семи тонн золота…

– Я уверен, Николай Александрович, что у вас на этот счёт уже имеется готовый план! – заявил Огнев, подвигая себе поближе один из четырех котлов с пирогами, и, не удержавшись, добавил. – Хороши, чёрт бы их побрал!

– Верно, Иван Ильич, план имеется, правда, непростой… – поднимаясь из-за стола, проговорил я. – Пойду-ка я отдыхать, мужики – устал ужасно! А охотников попрошу завтра свежего мяса добыть – сделаю вам очередной сюрприз.

– Кулинарный сюрприз – это хорошо! – заметил доктор. – А как насчёт ваших кондитерских изделий, Николай Александрович?

– Сделаю! – отозвался я уже с порога. – Если молодёжь поможет…

– Куда же мы денемся, Николай Александрович! – за себя и за сестру поспешил ответить наш юнга.

В своей «каюте», я присел на лежанку, прислонился спиной к мягкой коре пробкового дерева и закрыл глаза. Отдохнув так с четверть часа (не было сил даже на обычные гигиенические процедуры), я поднялся и стал готовиться ко сну.

III

Поднялся я не слишком рано – устроил себе внеочередную малую тренировку, чтобы полностью восстановить силы после недосыпаний и потрясений предыдущего дня. Управившись со своими занятиями, я взял в своей «каюте» очки для подводного плавания и привычно – осторожно спустился с борта нашего плавучего дома, решив тщательно осмотреть его днище перед обратным плаванием через море. Здесь было мелко – расстояние между бревнами плота и песчаным дном везде не превышало полуметра, но, тем не менее, мне удалось хорошо осмотреть стыки брёвен и стяжки из плах. Состоянием подводной части платформы я остался доволен – пробковому дереву ничуть не повредила длительная стоянка на суше. С обычной для себя лёгкостью взобравшись на кормовую площадку, я едва не столкнулся с Наташей, вышедшей сюда буквально за секунду до меня. Девчонка была лишь в голубом купальнике, и я, вновь обойдя её взглядом (получалось это у меня всегда ненамеренно – обидно, и тот, кто впоследствии восстанавливал со мной дружеские отношения, в дальнейшем избегал попадать «в немилость»), лишь кивнул и хотел пройти мимо.

– Николай Александрович! – негромко окликнула меня она, и я задержался на мгновение, впрочем, так и не повернув головы. – Можно мне искупаться?

– Конечно, – ровно ответил я, подумав, что в моё отсутствие она прекрасно обходилась и без разрешений, но, тем не менее, задав этот вопрос девчонка поступила совершенно правильно.

Пытаться продолжить разговор я не стал – сразу прошёл в своё помещение, где принялся приводить себя в порядок. Через четверть часа я появился в кубрике – здесь сейчас был лишь Володя, ожидавший моих распоряжений на счёт обеда. Пока он разжигал деревянные примусы, я развёл тёплой кипячёной водой яичный порошок, добавив в него сухого молока, соли и немного овощной приправы – для омлета, а потом принялся готовить салат. В это время подошли наши охотники – услышав голоса Василия и своего заместителя, я выглянул наружу. У самых сходен они сбросили свой трофей – молодого игуанодона весом под сотню килограммов – многовато для задуманного мной блюда, тем более, что за копчением основных частей туши посматривать будет пока некому… Огнев и Василий принялись освежевать тушу, а я с помощью подошедшей Наташи принялся накрывать на стол.

– Иван Ильич! – обратился я к своему заместителю, когда мы все уже сели обедать. – Перед тем, как грузить овощи, распорядись о перераспределении нашего ценного груза по всему плоту – иначе мы будем зарываться носом в волны!

– Сделаем, Николай Александрович! – кивнул Огнев. – Я как-то сразу и не подумал об этом!

Мы обсудили ещё некоторые хозяйственные дела и подготовку к предстоящему плаванию, а когда обед подходил к концу, и мои люди стали по одному подниматься из-за стола, собираясь идти на сбор овощей, я попросил остаться доктора, чтобы он занялся нарезкой мяса. Едва убрав посуду, я принялся готовить ужин – задуманное мною блюдо (как, впрочем, и торт) должно было «дозревать» несколько часов. Для начала наш юнга по моему распоряжению поставил на огонь два ведёрных котла, в которые я через несколько минут добавил растительного масла, мелко нарезанное мясо, крупно тёртую морковь, репчатый лук и немного сухих овощных приправ. Присматривать за этим я поставил Володю, поручив ему также разжечь огонь ещё и для двух больших сковородок, предназначенных для выпекания сдобных сочней. Песочное тесто для будущего торта я замесил сам, а взбивание крема из сгущённого молока, сухого масла и сухого молока, поручил Наташе. Раскатав сочни, я стал выкладывать их на разогретые сухие сковороды, а переворачивать заготовки взялся уже наш юнга. Выпеченные таким способом коржи, конечно, заметно уступали тем, что готовятся в духовом шкафу, но выбора в этих условиях у меня не было. Доктор, по моему распоряжению, продолжил нарезку мяса, но теперь уже крупными кусками – для коптилен. Тем временем содержимое котлов зарумянилось, и я добавил в каждый из них хорошую порцию риса и залил водой – теперь готовящееся блюдо уже не требовало особого внимания, и следовало лишь поддерживать умеренный огонь, поэтому я поручил Володе присматривать ещё и за коптильнями, тем более что сочни пеклись очень быстро и подходили к концу. Промазывать заготовки для будущих двух тортов взялась Наташа, и я, немного проследив за этим, оставил кухонные дела, прошёл на склад, откуда через несколько минут вытащил тяжёлый «Вихрь» с грузовым редуктором. Установив мотор на мощную кормовую плаху, служащую нам транцем, я промыл топливной смесью всю систему питания, свечи зажигания и сменил масло в редукторе. Выполнив всё действия, связанные с техническим обслуживанием мотора, я провёл пробный запуск и остался доволен – «Вихрь» завёлся с третьей попытки.

Когда я вернулся в кубрик, рис уже сварился, и я сам убрал с огня оба котла с получившимся пловом, а потом водрузил их на стол – это блюдо становится ещё вкуснее, когда немного постоит. Наташа продолжала украшать кусочками дынь (они прекрасно росли здесь) оба торта, и я, проверив, как идут дела с копчением мяса, отправился в свою каюту, где уже до самого ужина занимался чисткой оружия, а потом и проутюживанием выстиранной накануне одежды. Ужин прошёл с большим воодушевлением – новое блюдо понравилось всем без исключения, и я даже засомневался хватит ли почти двух ведёр его, потому что добавки просили и по второму, и по третьему разу, забыв на время о двух тортах.

– Никогда бы не подумал, что рис может быть так хорош! – заметил доктор, раздумывая, похоже, не положить ли себе ещё порцию уже в четвёртый раз.

– О сладком не забывайте! – посоветовал я, ограничиваясь вовсе половиной порции, и чуть задумчиво проговорил. – Кто бы мне прежде сказал, что я буду когда-нибудь готовить плов из динозавра…

Когда мои подчинённые наконец закусили как следует (не оставив ни ложки плова, ни кусочка торта), я сделал несколько распоряжений относительно последних приготовлений к отплытию: набрать пресной воды на сутки вперёд, дров на трёхкратное приготовление пищи, а также возможно тщательнее осмотреть место стоянки, чтобы не оставить на берегу что-нибудь из инструментов или других необходимых вещей – пока любую потерю восполнить нам будет негде… На переезд через море и достижение устья реки Ледяной я выделил около пятнадцати часов, если, конечно, нас не задержит гроза или сильный встречный ветер, и рекомендовал всем хорошо подготовиться к этому вынужденному заточению – могло статься, что при особо неблагоприятных условиях мы проболтаемся в море значительно дольше.

IV

Поднявшись в два часа «ночи» (по своему хронометру), я управился с большой тренировкой к десяти (мой тренажёрный комплекс сразу убрали Петр с Василием и уложили его на крышу плавучего дома), а в половине одиннадцатого, лично проверив все сделанные запасы и внимательно осмотрев покидаемый нами участок земли, дал сигнал к отправлению. Мужики длинными шестами с большим трудом вытолкнули «Дредноут» на более глубокое место, и я запустил мотор, тут же поручив управление Петру – мне нужно было идти на наш «камбуз» организовывать обед. Однако, я задержался ещё на несколько минут, чтобы точно определить требуемое положение ручки газа – обороты двигателя не должны были превышать двух с половиной тысяч в минуту, чтобы ограничить расход топлива семью-восемью литрами в час, а плот в любом случае не обогнал бы и среднего пешехода… «Дредноут» очень неохотно тронулся с места – прошло почти полминуты после включения переднего хода, и ещё минуты три он медленно набирал ход в пять-шесть километров в час. Мотолодку мы, как и прежде, взяли на буксир, а надувную лодку (которую доктор использовал для рыбалки) я велел не разбирать и временно привязать на крыше кормового навеса – на всякий случай. Пройдя в «кубрик», где, как и на нашем «складе», было не повернуться из-за многочисленных корзин с овощами, не говоря уже о мешках с «золотым запасом», я распорядился накрывать на стол: пшенная каша, приправленная кусочками дыни, уже подошла, а Наташа успела приготовить салат.

– Как на счёт котлет из кальмара к ужину, Николай Александрович? – спросил доктор, едва мы успели сесть за стол. – Пока есть возможность…

– А ты у меня стал гурманом, Олег Сергеевич! – заметил я и улыбнулся. – Чистить-то поможешь?

– Обязательно! – кивнул Козырев, подвигая к себе тарелку с кашей. – Я тут и в ваше отсутствие, всё на рыбалке да при кухне… Наталья Андреевна постоянно запрягала…

– Не мешало бы и осетринки напоследок! – вставил мой заместитель, жестом прося Володю добавить ему каши – мои блюда пользовались неизменным успехом.

– В реку войдём – там и рыба-то другая уже будет!

– Сделаем! – охотно согласился доктор. – Здесь, как однажды заметил наш уважаемый Николай Александрович, всё равно что в магазине…

Застольные разговоры продолжались и дальше – спешить людям сейчас было некуда, а я, не дожидаясь чая, поднялся и вышел на корму – мне хотелось напоследок взглянуть на южный берег, который теперь уже никогда не доведётся увидеть вновь. Облокотившись о весьма основательно сделанные перила вблизи кормы по левому борту, я глубоко задумался о проведённом мною времени в мире вечного оранжевого светила. А ещё мне очень хотелось повидать своих близких, хотя я и понимал, что теперь всё равно не смогу долго усидеть на одном месте и скоро начну обдумывать очередную экспедицию, тем более что и средств на неё будет, похоже, более чем достаточно…

Петр отправился обедать и на румпеле его сменил наш юнга, сразу сверив направление по ручному компасу, переданному ему мужиком.

– Николай Александрович! – окликнул меня парнишка, и я кивнул ему.

– Можно вопрос?

Мне совершенно не хотелось говорить с кем либо, но я не подал и виду, а лишь кивнул ещё раз. Мотор на оборотах немного ниже средних шумел очень умеренно, и можно было почти не повышать голоса, но Володя, тем не менее, продолжал говорить довольно громко.

– Николай Александрович… – несколько неуверенно начал он, а потом, похоже, решившись, продолжил. – Если у вас с Натой не наладится – это не будет означать, что я не смогу устроиться юнгой на вашу яхту?

– Мы же мужчины, Володя! – невольно улыбнулся я и заметил, что в центральном проходе, перед самым выходом на кормовую платформу остановилась Наташа. – И на наши решения не должны влиять симпатии или антипатии девчонок!

– Значит, я смогу остаться на судне? – сразу оживился парнишка.

– Конечно! – продолжая улыбаться, подтвердил я. – Сразу по возвращению на «Странник» мы с тобой подпишем контракт.

– Николай Александрович! – обратилась ко мне теперь уже Наташа. – Вы бы не хотели выпить кофе? Со мной…

– Не откажусь, – ровно отозвался я. – Приготовите?

– Уже всё готово! – без тени улыбки и как-то излишне серьёзно сказала девушка. – На столике в моей «каюте»… Пойдёмте!

Заметив довольную усмешку Володи, я даже вздохнул и покачал головой, но тем не менее, прошел следом за девчонкой до двери её помещения и задержался на пороге – здесь всё, как и прежде (включая пол), было выстлано оленьими шкурами, а столик со скамейкой даже обтянуты блестящей рыбьей кожей.

– Заходите и присаживайтесь, Николай Александрович! – проговорила Наташа, устраиваясь на своей высокой лежанке (её надувная кровать была вдвое толще моей). – И не смотрите так выразительно, пожалуйста, на ваши сапоги – у вас даже подошвы обуви всегда сверкают чистотой!

Я шагнул внутрь и присел на скамейку у стола, прямо напротив своей помощницы. Здесь было тесно, и наши колени соприкоснулись. Впервые за последние два дня внимательно и открыто взглянув на девушку (она была в той же короткой бежевого цвета юбке и белой блузке, что во время нашей последней прогулки), я отметил, что она, похоже, чуточку поправилась и ещё больше похорошела… Встретив мой взгляд, она помедлила несколько секунд, а потом опустила глаза и принялась разливать из маленького котелка, стоявшего на столике, кофе в отмытые до блеска кружки из нержавеющей стали.

– После вашего возвращения, Николай Александрович, вы просто перестали замечать меня! – негромко сказала она, с шелестом распечатывая герметичную упаковку печенья.

– Отчего же… – чуть улыбнулся я. – Вот смотрю очень даже внимательно и любуюсь…

– Вы, наверное, полагаете, что я буду высказываться по поводу вашего отсутствия «на несколько дней» – как говорилось в записке – продлившегося десять месяцев? – тихо спросила моя собеседница, глядя в сторону.

– Ничуть! – задумчиво проговорил я, взяв свою кружку. – Если судить по вашему явному равнодушию к моему появлению, вернее будет думать, что вы избавились от своего увлечения и теперь хотите поделиться этой новостью.

– Вам бы этого хотелось, Николай Александрович? – так же тихо задала очередной вопрос девушка, поднимая на меня свои чистые глаза.

– Мы с вами сейчас находимся в совершенно неравных условиях для серьёзной беседы! – заметил я, продолжая пристально смотреть на собеседницу (она опять отвела взгляд). – Для меня не прошло и трёх дней, как я целовал ваши ручки и ножки, а потом проявил не слишком уместное откровение…

– Тогда следует немедленно освежить мои впечатления! – неожиданно мило улыбнулась девчонка, и её щёки заметно порозовели. – Вы не против?

Ответить на полусерьёзный-полушаловливый вопрос я не успел – от сильнейшего удара снизу наш плавучий дом подскочил и заходил ходуном, а моя собеседница вскрикнула и выплеснула горячий кофе себе на колени. Быстро поставив кружку на стол (мой кофе не расплескался, потому что я реагировал на стрессовые ситуации совсем иначе), я схватил висевшее на вбитом в стену колышке розовое махровое полотенце и быстро приложил его к коленям девушки.