День после смерти

– Я имел в виду деньги…

– Деньги? Какие деньги?

– Как это – какие деньги? – испуганно распахнул глаза корчмарь. – За ваш ужин и за… за все это…

– За это – за что? – нахмурилась воительница.

– За эль для всех!

– Так ты же сам просил сделать что-нибудь, пока тебе мебель не покрушили!

– Но я же не это имел в виду! – возмутился хозяин. – Не за мой же счет! Так я и сам бы смог!

– Ну почему же за твой счет…

Девушка вынула из-за пояса медный жетон посланника особых поручений.

– Счет можешь отправить в Церетт, Триумвирату.

– Но… но… но я же… – залепетал мужчина.

– Слава Империи, – улыбнулась лю Ленх.

– Слава Триумвирату, – рассеяно ответил трактирщик.

Подхватив с пола сумку с отрубленной головой тролля, оставив кровавый подтек на досках, воительница направилась прочь, в теплую летнюю ночь.

Нет, была б она постоянным посетителем "Ржавой подковы" – расплатилась бы. Деньжата у легата водились. За себя заплатила бы точно. Да и Триумвират нельзя упрекнуть в глухоте к стенаниям подданных. Империя всегда платит по счетам. Направит младшего казначея для проверки, посчитают, подобьют… и года через полтора-два точно заплатит. Хорошо, бывают задержки, ради одного счета никто не будет посылать казначея. Максимум – через пять лет. Но заплатит!

Баронесса не могла не заметить, что следом за ней из кабака вышел еще один человек. Небрежным жестом, как бы поправляя, дама откинула полу плаща, обнажая рукоять меча, и занялась веревкой, медленно, не торопясь, приторачивая мешок с трофеем к седлу. Между тем все чувства обострились. Даже сова, вращая головой по кругу, не сравнилась бы с Талагией в этот момент. Девушка замечала абсолютно все. Мотылька, бившегося в стекло с громоподобным звуком, крошечную мышку, грызущую объедки с омерзительным чавканьем, кота, крадущегося к мышке, царапающего утрамбованную копытами и подошвами почву со скрежетом, от которого начинали ныть зубы.

И, конечно, одинокую тень, пахнущую бараниной, каротостанским вином и духами. Незнакомец приближался к путнице. Сапоги скрипели кожей. Поношенные, но добротные. Крестьянин такие не может себе позволить, ремесленник на выход оденет лучшее, то есть новое. Колдун? Тот бы не стал подкрадываться – шарахнул бы заклинание в спину и всех делов.

Да кто же ты? Странница терялась в догадках.

Подпустив человека поближе, посланница саданула локтем в то место, где должен находится нос, и сразу добавила кулаком под ребра. Не надо смотреть, что Талагия стройна, как тростинка. Эта хрупкость обманчива. Силы у девушки более, чем достаточно, а где не хватит силы – с лихвой окупится умением и опытом.

Преследователь со сдавленным стоном осел наземь, а когда вновь обрел возможность дышать – возле горла покачивалось острие меча.

– Не убивайте, госпожа, прошу вас! – прохрипел мужчина.

– А зачем подкрадываешься, словно вор?

Лю Ленх кончиком клинка раздвинула плащ незнакомца. Под ним обнаружился бело-голубой камзол. Цвета дома лю Матогра!

– Ты вообще кто такой? – удивилась воительница.

– Я – Гук, сенешаль вдовствующей баронессы Ульцарии лю Матогра! Не убивайте!

– А подкрадываешься зачем?

– Не хотел вас напугать, госпожа…

Девушка не сдержалась и расхохоталась. Так громко и бессовестно, что даже слуга покосился на странницу с осуждением. Не подобает приличной даме так смеяться, словно какой-то крестьянской бабе!

– Ну ты и шутник! – простонала Талагия, вытирая слезы.

– Госпожа, прошу прощения, я не знаю вашего имени… но там, в трактире, я не мог не заметить легатский жетон…

– И что с того? – недовольно буркнула баронесса.

Все, сейчас начнутся жалобы и причитания. Сборщики налогов жизни не дают. Магистерий подстриг в монахи всю деревню. Тетенька, дайте воды напиться, а то так есть хочется, что переночевать негде. Спасите, замолвите словечко во дворце.

– Моей госпоже нужна ваша помощь, – прошептал Гук, понизив голос.

Как и ожидалось! В этом посланница не ошиблась!

– А мне нужно где-то переночевать, – возразила воительница. – Но я же не пристаю к прохожим! Сама как-то справляюсь…

– Оу, госпожа! – воскликнул сенешаль. – Будьте уверены – если выслушаете госпожу Ульцарию – она разместит вас в лучших покоях замка!

– Так уж и в лучших? – недоверчиво прищурилась Талагия.

– Будьте уверены! Клянусь! – пообещал мужчина.

– Только выслушать? – уточнила дама. – И все? Больше ничего?

– Совершенно так, госпожа! Больше ничего! Конечно, если вы согласитесь оказать услугу моей госпоже – это будет оценено отдельно…

– Я служу только Триумвирату! – процедила сквозь зубы лю Ленх.

Баронесса посмотрела на небо. Растущая луна окрасилась в кровавый цвет. Густые, низкие облака ползли по звездам, заслоняя их свет. Все говорило о близкой грозе. И ветра нет. Ни единый листочек не шелохнется. Полный штиль – это не к добру. Сколько еще она будет искать трактир со свободными комнатами – неизвестно. А потому предложение Гука выглядело донельзя заманчиво.

– Лучшие покои, говоришь… – задумчиво повторила легат. – Ладно, показывай. Где этот твой замок.

– Это не мой замок, – уточнил слуга. – Это родовой замок лю Матогра.

– Да, да, да-а-а, – зевнула Талагия. – Веди давай.

Всадница и провожатый ступили во двор замка одновременно с первыми каплями дождя. Крупными, тяжелыми, поднимающими столбики пыли, встречаясь с бренной землей.

Владения хозяев Гука не внушали оптимизма. Двор порос бурьяном, пробивающимся между камней брусчатки. Штукатурка местами осыпалась, обнажая кладку, сделанную, небось, еще при эльфах. Одна из башен, исчерпав вековой запас прочности, опасно покосилась.

Едва ли не в центре внутренней площади сидела упитанная крыса, которая, надменно сверкнув глазами, демонстративно повернулась к пришедшим задницей, демонстрируя презрение к людишкам.

Похоже, баронесса, да и замок, переживали не лучшие времена. Воительница брезгливо поморщилась, представив, какие тут могут быть покои, пусть и лучшие, но искать другое место для ночлега уже поздно.

– Давайте я отведу коня в стойло, – поспешно предложил слуга.