До смерти живы будем

Как говорит Наташка, знавшая его больше тридцати лет, «Сергеич» никогда «не видел равных» и любой вопрос считал решаемым. Такой подход полностью соответствовал нелегкому пройденному пути и почти дословно повторял текст Галича «Отличался отвагой отчаянной – что захо?чем, мол, то и возьмем…». К этому стоит приплюсовать активную жизненную позицию ветерана, бравшегося за любое полезное дело и успешно его завершавшего практически «на голом энтузиазме».

* * *

Наши нечастые встречи обычно происходили по моей инициативе. Инвалиды ВОВ[10 - Великая Отечественная Война, ныне называемая Второй Мировой] имели право на покупку практически любого товара без очереди, и «Сергеич» совершенно безвозмездно и неоднократно помогал в приобретении джинсовой ткани и прочих практически недоступных рядовому гражданину товаров. Сам процесс «битвы за дефицит» его возбуждал и доставлял явное удовольствие. «Сергеичу» нравилось бывать на людях и ощущать себя в гуще событий.

Немаленькую пенсию, опять же, точно по Галичу[11 - «А мне четвертого – перевод. И двадцать третьего – перевод. И по этим дням, как и я, Полстраны сидит в кабаках».], он любил транжирить по очереди в двух любимых столичных ресторанах: в уже не существующей гостинице «Берлин» и «Славянском Базаре». Единожды составив «Сергеичу» компанию, на вторую попытку я не отважился. Даже с присущим мне в те годы юношеским максимализмом, я чувствовал себя весьма неуютно. Откровенные высказывания моего визави о жирующих «власть предержащих», совершенно незаслуженно обделяющих « боевого офицера, ныне инвалида, положившего всю жизнь и здоровье на защиту Родины», в тишине ресторанного зала звучали набатом. Зычный хрипловатый баритон был хорошо слышен даже в дальних углах зала, а красочную речь украшали забористые армейские шутки. Да и примечательный внешний вид геройского ветерана – очки-бинокли в двадцать диоптрий, палка для ходьбы и пугающая черная перчатка на левой кисти – сразу привлекали заинтересованные взгляды посетителей. Владимир Сергеевич имел слабость эпатировать окружающих, но на конфликт никто не шел, видимо, богатый иконостас во всю грудь служил ему оберегом.