Империя в огне

Я с благодарностью взглянул на любимую. Действительно, нечего сильно напрягать мозговые извилины, лучше отвлечься на другое, пока есть время.

– Расскажи мне о своих предках, – попросил я её и, отвечая на молчаливый вопрос, добавил: – О тех, которые основали Золотую империю, если ты, конечно, о них что-либо знаешь.

– Я здесь около двух лет, – улыбкой на улыбку ответила Адзи. – Принцесса правящего дома обязана знать всё о своих венценосных предках.

И такая царственная гордость прозвучала в её словах, что в моей груди что-то верноподданнически ёкнуло, а в голове промелькнула мысль о своей никчёмности: «И за что эта женщина полюбила такого человека, как я, ведь она и в прошлой жизни была не абы кем?»

– Первым императором и основателем Золотой империи был второй сын боцзиле (вождя) чжурчжэней Хорибу и звали его Агуда, – начала свой рассказ Адзи. – При дайляосском императоре Дао-цзуне на востоке стали часто появляться пятицветные облака огромной величины. Один из знатоков небесных явлений тайно сообщил, что под такими облаками достойнейшая из матерей человеческих родила сына необыкновенного. Когда новорожденный достигнет зрелого возраста, то совершит деяния великие, о чём и предсказывает небо. Произошло это в первый день седьмого месяца года У-шень.

– Я не силён в восточном календаре, – скромно заметил я, позволив себе прервать увлёкшуюся особу царских кровей.

– Если перевести на наше времяисчисление, то это будет тысяча шестьдесят восьмой год, – слегка сморщив на лобике кожу, высчитала Адзи. – А хочешь, я обучу тебя местному времяисчислению? – И не дожидаясь моего ответа, застрочила: – Всё очень просто. Подсчёт ведётся циклами по шестьдесят лет. Эти циклы, в свою очередь, состоят из пяти периодов по двенадцать лет. Каждый из этих двенадцати лет соответствует какому- либо животному. Вот сейчас, например, идёт год…

Я со страхом замахал руками:

– Сжалься, о великая, мой мозг ещё не созрел для восприятия столь сложной информации. Давай-ка лучше про Агуду. Ты так интересно рассказываешь, – подлил я немного маслица.

– Хитрый! – погрозила мне пальчиком девушка и продолжила: – С самого детства ребёнок проявлял удивительные способности. Силой, подаренной ему небом, он равнялся нескольким своим сверстникам, а в стрельбе из лука равных ему не было во всём поднебесье. Рассказывают, что как-то раз находившийся во дворце его отца дайляосский посол увидел пролетавшую в небе стаю птиц и попросил Агуду подстрелить хотя бы одну. В ответ на его просьбу будущий Тай-цзу в один приём послал сразу три стрелы, и каждая из них угодила в цель. Вдаль же метал стрелы Агуда на триста шагов, стрелы других сильнейших лучников ложились наземь, не долетая сотни шагов до его стрелы. «С таким воином следует быть в союзниках, а не врагами», – сказал восхищённый посол.

Агуда вырос и после смерти отца своего боцзиле Хо- рибу принял от него бразды правления. Железной рукой он продолжил объединение чжурчжэньских племенных союзов. А когда все племена признали его власть, пошёл войной на государство киданей Дайляо. Поводом для этого стал отказ дайляосского императора Тянь-цзу выдать сбежавшего к нему чжурчжэньского предателя Ашу.

Но на самом деле самолюбие Агуды было уязвлено тем, что Тянь-цзу в своём письме называл его по имени, тем самым отказываясь признавать в нём императора Айсинь Гурунь.

– Почему Агуда так решил? – вновь вмешался я в рассказ Адзи.

– В Китае и прочих странах Азии с незапамятных времён ведётся традиция взошедших на трон правителей не называть собственными именами, а только именем, положенным по титулу. Так, после принятия власти Агуда стал Тай-цзу, то есть первый в династии, – с трудом растолковала мне царедворские хитросплетения девушка.

Я узнал, что таким приёмом пользовались частенько. Желая унизить и подтолкнуть к опрометчивым действиям правителя государства, с которым назревал конфликт, его попросту обзывали нехорошими словами и называли по имени, полученному им в миру, тем самым говоря, что никакой он не «цзу», а обычный смертный. Меж тем Адзи продолжила свой рассказ:

– К тысяча сто пятнадцатому году Агуда освободил от киданей всё современное Приморье и большую часть Маньчжурии, вытеснив их к границам сунского Китая и государства тангутов. На освобождённой территории он провозгласил новое государство Айсинь Гурунь, то есть Золотую империю, – закончила она и горделиво вскинула ресницы.

Я невольно залюбовался прелестной рассказчицей. Мы сидели в дальнем краю пещеры и были предоставлены самим себе. За последнее время привязавшийся ко мне Барони стал моим верным оруженосцем и хранителем покоя. Находясь в небольшом отдалении, он ревностно оберегал наш покой.

– Спасибо тебе, сэнсэй, – улыбнулся я. – И что бы я без тебя делал.

Адзи взглянула на меня так, как умела только она, и прижалась к моему плечу. Я уже не мог называть эту девушку Луизой – просто не поворачивался язык. Рядом со мной сидела принцесса. Каждое движение рук, наклон головы и порхание ресниц говорило об этом.

– У вас с Тай-цзу есть что-то общее, – прошептала она, чуть ли не прикасаясь губами к моей щеке.

– Что же? – в тон ей прошептал я.

– Вы не умеете проигрывать.

«Что верно, то верно, – подумал я, – мы такие». А восхождение Агуды напомнило мне восхождение Чингисхана, в этих ребятах тоже было что-то общее. И ещё вопрос: стал бы Чингисхан тем, кем стал, если бы им пришлось жить в одно время.

После рассказа принцессы ход мыслей в моей голове принял иное направление. Я вдруг вспомнил рассказ Ивана про то, как они во время операции на Балканах гуляли по тылам противника. А ведь это хорошая идея!

Я прижал к груди податливое тело девушки и крепко поцеловал.

– Ты моя муза-спасительница, – произнёс я, оторвавшись от её сладких губ.

– Барони! – позвал я своего сэнсэя, – собирай воинов на совет.

– Нужно устроить маскарад, – поделился я своей идеей на военном совете, внимательно разглядывая выданную мне Тулуй-ханом пайцзу.

На её блестящей поверхности было начертано: «Силою Вечного Неба. Покровительством Великого могущества, если кто не будет относиться с благоговением к Указу Чингисхана, тот подвергнется ущербу и умрёт». Широко раскрытая пасть тигра в углу документа недвусмысленно подтверждала о серьёзности намерений людей, выдавших эту железку.

«Видно, пока не успели новые изготовить», – подумал я. А ведь этот документ открывал все двери, и какого лешего мы столько времени сидели в этой горе?

Хоть никто ничего не уразумел, но предложение было горячо одобрено. Ребят можно было понять, это в первое время разнузданная сексуальная жизнь кажется счастьем, а потом такое занятие становится тяжёлой работой.

И вот ровно в полночь мы отправились в поход за снаряжением. Нам необходимо было переодеть в мужские костюмы и вооружить двадцать непредсказуемых созданий. Надо сказать, что все значительные события у монголов и чжурчжэней начинаются в полночь. Считается, что Великие Небеса выбрали именно этот час для удачных начинаний.

Как и в прошлый раз, мы ушли очень далеко. Но на этот раз задачи стояли гораздо сложнее. Мы должны были вырезать целый монгольский разъезд или ограбить торговый караван. Ещё неизвестно, что опасней, ведь каждый караван сопровождала небольшая собственная армия.

Двое суток мы просидели в камнях, выжидая удобного момента. И вот к вечеру третьих невдалеке от нашей засады на ночлег остановился конный отряд в тридцать сабель. Мы переглянулись: четверо против тридцати – тяжеловато, но все согласно кивнули головами. Как говорят русские люди: «Хуже нет, чем ждать и догонять».