Избранные письма. 1854–1891

Ну, довольно об «Заре».

Я думаю, что племянница моя

уже сказала Вам, что у меня почти готов для «Зари» роман «Генерал Матвеев»

. Я нарочно так назвал, чтобы дураки нашего времени подумали: вот, какие-нибудь насмешки! Открыли бы с радостью, а уж начнут – так кончат и увидят, что смеюсь я не над генералом, а над ними. <…>

Публикуется по автографу (РНБ).

«Русский вестник» – литературно-политический журнал, основан в Москве в 1856 г. M. Н. Катковым. В нем печатались крупнейшие произведения русских классиков («Губернские очерки» M. Е. Салтыкова-Щедрина, «Отцы и дети» И. С. Тургенева, «Преступление и наказание» и «Бесы» Ф. М. Достоевского, «Война и мир» Л. Н. Толстого). Издание прекратилось в 1906 г.

Фамилизм — учение секты фамилистов, возникшее в Голландии в середине XVI в., по которому сущность религии заключается в чувстве божественной любви.

Михаил Васильевич Авдеев (1821–1876) – литератор. Был сотрудником журналов «Современник» и «Дело». В своих романах подражал М. Ю. Лермонтову и И. С. Тургеневу.

Антропов – неустановленное лицо.

Гончаров — по всей вероятности, имеется в виду писатель И. А. Гончаров (1812–1891). Сведений об упоминаемом эпизоде не обнаружено.

Чайльд Гарольд — герой поэмы Дж. Г. Байрона «Паломничество Чайльд-Гарольда».

Рене — герой романа Ф. О. Шатобриана «Рене, или Следствие страстей».

Санд (Жорж Санд; настоящ. имя Аврора Дюдеван, 1804–1876) – французская писательница; пользовалась в России широкой популярностью.

«Лукреция Флориани» – роман Жорж Санд, в котором она изобразила свои отношения с Фредериком Шопеном.

Вертер — герой романа И.-В. Гёте «Страдания молодого Вертера».

Барбара Юлия Крюднер (1764–1825) – немецкая писательница и религиозная проповедница мистического толка, склонная к мистификациям. Занималась филантропической деятельностью. Была в дружеских отношениях с Александром I.

Марко Вовчок (настоящ. имя Мария Александровна Вилинская-Маркович 1834–1907) – украинская и русская писательница. Ее рассказы из народного быта получили высокую оценку Н. А. Добролюбова, А. И. Герцена, Д. И. Писарева, Н. Г. Чернышевского и др. Много занималась переводами научных трудов и художественных произведений.

Павел Васильевич Анненков (1813–1887) – литературный критик и мемуарист. Был близок с В. Г. Белинским, Н. В. Гоголем, А. И. Герценом и И. С. Тургеневым. Сотрудничал в «Отечественных записках» и «Современнике». Подготовил первое научное издание сочинений А. С. Пушкина, опубликовал ценные «Материалы для биографии Александра Сергеевича Пушкина».

Франсуа Гизо (1787–1874) – французский историк и государственный деятель. Основные труды: «История английской революции», «Общая история цивилизации в Европе», «Общая история цивилизации во Франции». Возглавлял Министерства народного просвещения, внутренних и иностранных дел, недолгое время стоял во главе правительства. Проводил консервативную политику.

Молокане — русская рационалистическая религиозная секта. Возникла во второй половине XVIII в. Сами сектанты объясняют это название тем, что их учение есть то «духовное млеко», о котором говорится в Священном Писании. Совершенно отрицают православную церковь и признают только Ветхий и Новый Заветы.

Духоборы (духоборцы) – русская рационалистическая религиозная секта, возникшая в середине XVIII в. По их учению, в душе каждого человека пребывает Бог и наставляет его.

Скопцы — последователи религиозной секты, возводящей в степень нравственной обязанности операцию оскопления. В России скопческая ересь появилась в царствование Екатерины II.

Двоеверы — люди, которые и после принятия христианства сохраняют языческие обряды и верования.

Статья Данилевского… – Николай Яковлевич Данилевский (1822–1885) – публицист, естествоиспытатель и практический деятель народного хозяйства. Сын генерала. Воспитывался в Александровском лицее, учился в Петербургском университете, специализируясь в ботанике. Одновременно увлекался социалистическими утопиями Ш. Фурье и был арестован по делу петрашевцев, но был освобожден от суда. Совершил множество экспедиций почти во все водные бассейны России. Выступал как непримиримый противник дарвинизма. Главный труд Данилевского «Россия и Европа» (1869) посвящен философии мировой истории. Центральная его идея заключается в том, что понятие человечества есть пустая абстракция и поэтому можно говорить лишь об особых, высших, в социальном смысле, общностях людей, называемых Данилевским культурно-историческими типами. Культурно-исторические типы проходят всю цепь эволюционного развития: рост, расцвет, дряхлость и гибель. Полагая, будто европейский тип уже распадается, а на смену ему приходит новый, славянский, Данилевский писал: «Европа не только нечто нам чуждое, ее интересы не только не могут быть нашими интересами, но в большинстве случаев прямо им противоположны <…>. Если невозможно и вредно устранять себя от европейских дел, то весьма возможно, полезно и даже необходимо смотреть на эти дела всегда и постоянно с нашей особой, русской, точки зрения, применяя к ним как единственный критериум оценки: какое отношение может иметь то или иное событие, направление умов, та или другая деятельность влиятельных личностей к нашим особенным русско-славянским целям; какое они могут оказать препятствие или содействие им? <…> Без ненависти и без любви, равнодушные к красному и к белому, к демагогии и к деспотизму, к легитимизму и к революции, к немцам и французам, к англичанам и итальянцам, к Наполеону, Бисмарку, Гладстону, Гарибальди, мы должны быть верным другом и союзником тому, кто хочет и может содействовать нашей единой и неизменной цели. <…> Европа не случайно, а существенно нам враждебна: следовательно, только тогда, когда она враждует сама с собою, может она быть для нас безопасной». С резкой критикой «России и Европы» выступил против защищавшего ее H. Н. Страхова Влад. С. Соловьев, который, впрочем, говоря о личности Данилевского, признавал в нем «человека, самостоятельно мыслившего, сильно убежденного, прямодушного в выражении своих мыслей и имеющего скромные, но бесспорные заслуги в области естествознания и народного хозяйства».

В данном случае под статьей Данилевского, очевидно, имеется в виду его главный труд «Россия и Европа», печатавшийся в журнале «Заря» (1869. Кн. 5, 6, 8, 9).

…племянница моя… – См. коммент. 1 к письму 48.

«Генерал Матвеев» – так, по имени главного героя, Леонтьев называет свой роман «Две избранницы». Опубликована была только первая его часть («Россия». 1885. № 1, 3–10).

35. H. H. Страхову

19 ноября 1870 г., Янина

Ну-с, вот и я Вам собрался ответить, добрейший мой Фабий Кунктатор

, конечно, не через год, а через полтора месяца. Благодарю Вас за доброе слово Ваше и за бодрость, которую Вы мне придали надолго Вашими двумя строками о том, что, печатая в год по 10 листов, я через два года могу приобрести себе прочную славу.

В самом деле, было бы странно, если бы я не достиг [нрзб.] хоть не славы, а той известности, которой меня считали достойным все – и Тургенев, и Катков, и Дудышкин

, и Краевский, и Феоктистов

, и многие московские и петербургские писатели и ученые тогда, когда еще мне было 21–23 года, и считали не только на словах, но и в письмах ко мне, которые у меня целы. У меня еще борода не росла, когда М<ихаил> Никиф<орович> Катков (тогда еще скромный редактор скромных «Московских ведомостей»

, до 53 года) провожал меня домой и подавал мне сам шинель. Краевский писал мне: стыдно Вам так долго ничего не присылать нам, и зарывать в землю Ваш дар Вы не имеете права. Тургенев, сидя (в 52 или 53 году) у мад<ам> Евг. Тур

вместе со мной, сказал при Феоктистове, при Корше

, при [нрзб.] Кудрявцеве

, что он истинного нового слова ждет только от графа Толстого и от меня. Я тогда еще начал готовить и обдумывать «Подлипки» (и напечатал их в 1861 году, а Вы говорите, надо работать! О! Добрый, милый мой Фабий, Вы ошибаетесь – вины за мной нет никакой; разве только то, что я сразу захотел сесть на козлы, вместо того чтобы ехать на запятках за общественной модой); вот я помню еще: написал я первое письмо подлинно с восторгом и в тот же вечер прочел это описание зимы в деревне у мад<ам> Тур. Выслушав, она воскликнула: «Quel magnifique tableau du genre![7 - Какая великолепная жанровая сцена! (франц.)] Самые лучшие из русских поэтов подписали бы под этим свое имя!..» Профессор Кудрявцев сказал: да, это правда! (Мне же теперь это не нравится, ибо много реализма.) Дудышкин писал Тургеневу по поводу одной комедии моей

, не пропущенной цензурой (и очень незрелой, как я нахожу теперь), что он, читая ее, хотел заплакать и что он не верит, будто автору всего 21 год.

Вот как я начинал, добрейший Николай Николаевич! Потом война, в которой я принимал участие как врач военный, искажение таланта научно-философскими ухищрениями мысли (этот период продолжался до 58–59 года, когда я опять стал возвращаться к конкретному и принялся за «Подлипки» и работал [нрзб.], несмотря на медицинские занятия, на бездну чтения и даже несмотря на множество разных личных событий и впечатлений…). <…>

Я сам, без помощи критики, без похвалы и осуждений, в молчании и забвении, всегда вдали от столиц наших, прежде в русских провинциях, потом в Турции, пробовал разные пути, разные приемы, разные манеры… Хорошо было Пушкину, Ж. Санду, Гёте, Тургеневу и другим меньшим и большим (это все равно) менять направления и приемы, когда 1000 голосов их руководили, увлекали, оскорбляли, радовали и т. д. Нет, Вы попробуйте наедине с самим собою – менять кожу, как я менял ее от 61 до 71 года!

Это трудно! И душа моя говорит мне, что я бы показал [нрзб.], если бы мне улыбнулось солнце хоть на ?, как оно улыбалось мне, когда мне было 22 года в Москве и когда я этой улыбки был еще недостоин. Помню, Катков за маленькую повесть «Благодарность», напечатанную в «Московских ведомостях» (в 52 или 53 году), прислал мне хорошие деньги с Феоктистовым и извинялся, что средств у редакции очень мало и что Грановскому

столько же платят за столбец, сколько и мне. <…>

<…>…Я надеюсь, что Майков

, который начнет издавать другой славянофильский журнал с Нового года в Москве, будет менее гнаться за той доказательностью, которою меня преследует Страхов (хоть Ап. Григорьев был еще недоказательнее и, главное, темнее), но за которою читатели гонятся гораздо менее, чем он думает. Женщинам, я ручаюсь, напр<имер> моя бездоказательность больше нравится, чем слишком пространные статьи, в которых половина содержания заключает вещи либо очень сухие, либо очень известные. Славянофилам вообще недоставало до сих пор легкости, жизненности, картинности в статьях. Чуть-чуть что-то подобное отрывочно мелькает у Хомякова

. Единственный славянофил, который обладает этим теперь, это Кельсиев; и, несмотря на то что и он иногда бросает посреди рассказов и анекдотов своих смелые, но часто недосказанные мысли, – его статьи, конечно, более полезны для распространения известных чувств, чем даже Евангелие Данилевского

, которое именно по крайней доказательности и отвлеченности своей немногим доступно.

Я боготворю его и зову Евангелие, а другие говорят «скука», и многие, которым я доказывал, не хотели кончать, хотя и не враги славянофильства и не совсем пустые люди. А Кель-сиева с удовольствием читает и девица, и светский человек, и ученый. <…>

Публикуется по автографу (РНБ).

Фабий Кунктатор — Фабий Максим (275–203 до н. э.), прозванный Кунктатором, т. е. медлителем, знаменитый римский полководец. Леонтьев имеет в виду задержки Страхова с ответами на письма.