Скорая 2024-25-26

– Вас тут знают! – прервала его мысли Глафира.

– С чего вы решили? – опешил Сергей.

– Бармен вам кивнул, – улыбнувшись, она села на галантно придвинутый Сергеем для нее стул. Воспитание в профессорской семье давало о себе знать даже в таких ситуациях, когда в хороших манерах не было никакого смысла.

«Она тоже мастер подмечать детали?» – легкая неприязнь сменилась на столь же мимолетный первоначальный интерес.

– Кто вы по профессии? – сообразил, о чем спросить, Сергей.

– Можно сказать – домохозяйка, можно сказать – что-то другое… Но я пока не готова озвучить!

– Вы хотели о чем-то поговорить, – напомнил Сергей цель их здешнего пребывания.

– Действительно. Но, может, вы сначала закажете кофе?

«Банально развести на чашку кофе? Тупо как-то…» – думал Сергей, заказывая кофе.

– Да, у меня есть проблема, которую я пытаюсь решить. Как говорилось в каком-то советском мультике: у меня есть мысль, и я ее думаю! Не знаю, видели ли вы этот мультфильм, у нас большая разница в возрасте…

– Да бросьте! Не такая уж и большая! – смутился Сергей.

– А вы сами оцените взглядом врача, – не кокетничая, предложила Глафира.

– Ну, лет эдак… – озадаченно задумался Сергей.

– Ну? – подбадривая, улыбнулась Глафира.

– Мне 35… разница – 15?

– Точно! И это много. А вы говорите: почему на одну ночь не годится? С такими, как я, одной не обойтись! Ладно, шучу… Так вот, мысль… Готовы?

Кофе принесли, Сергей кивнул в ответ.

– Если мы рождаемся и умираем в одиночестве, и ни родители, ни дети, ни тем более супруги нам в этих переходах не помогают, то тогда зачем здесь тусить не в одинарь? Че-та пыжиться, че-та кому-то там доказывать, под кого-то подстраиваться! Все равно: всё – пыль, всё – тлен! А если думать только о себе? Как тогда выжило человечество? Из-за таких чудиков, как вы, каждый день вытаскивающих с того света по десятку человек? Зачем? Все равно умрут! Смысл видите? Не надоело?

Глафира попала в самую точку. Очень хотелось уже закончить всю эту бодягу и свалить туда, где уже все совсем по-другому! Он почти нарывался. Лез в самые опасные и сложные случаи. Нет, не в надежде заразиться и помереть, а так: вдруг зацепит шрапнелью и сразу насмерть!

Но каждый раз, словно по тем самым молитвам страждущих, о которых была речь в эпиграфе, его проносило безболезненно мимо, без царапинки!

– Я не знаю, Глаш! Я устал! – Сергей почему-то обмяк и разрешил себе открыться. – Я безумно устал от этой гонки, от этих капризных больных и их родственников, которые решают, что я – Господь Бог и должен их спасать. А я, Глаш, не Он! Я не умею всех! Я умею только тех, кому Он дает еще один шанс… Ну, или тех, за кого, по всей видимости, Его просят…

Лицо Сергея невольно отразило всю гамму его страданий, он погрузился в них и замолчал.

– Ты знаешь, – через несколько минут вывела ситуацию из оцепенения Глафира, – я видела в своей жизни гинеколога, которая жаловалась, что переболела всеми болезнями пациенток. Знаешь, почему с ней так было?

– Почему? – совсем безучастно, только чтобы не показаться бестактным человеку, на которого только что вылил свою боль, откликнулся Сергей.

– Потому что она решила, что она может все! А ты еще жив. Знаешь, почему?

– Почему? – ухмыльнулся Сергей.

– Потому что ты не решаешь, кому здесь остаться, а кому – уходить! Не берешь на себя ношу этого решения! Просто честно делаешь свою работу.

– Но я устал уже! – болезненно поморщился Сергей.

– Ты устал не от работы! Ты устал от непонимания! Тебе стало казаться это все бессмысленным. Ты знаешь, предельно ясно знаешь, что, спасая старушку, ты только даришь ей несколько дней или месяцев. Но это не то знание, которое помогает жить! На самом деле ты даришь их сердцам возможность благодарить. Пусть не Бога, пусть человека, доктора, но благодарить, а не ненавидеть! Хотя бы одного! – грустно вздохнула Глафира. – И это для них как луч света в темном царстве…

– Вот реально к каждому я за этим приезжаю?! Ты бредишь! – усмехнулся Сергей.

– Нет, это один из вариантов… Скорая – это всегда переломный момент, распутье, выбор пути: по какой дорожке душа направится дальше! К тем, кому пора, скорая не успевает, она не нужна. Скорая – это еще один шанс. Через тебя дается людям шанс изменить свою жизнь и здесь, и там…

– А ты? – смутившись от таких сравнений и дифирамбов, спросил Сергей.

– Что я? – улыбнулась Глафира.

– О чем ты хотела поговорить? Какая помощь нужна тебе?

– Ты мне уже помог! Поговорив с тобой, я ответила себе на свои вопросы! – уверенно произнесла Глафира.

– То есть? – опешил Сергей.

– Помогая кому-то, ты всегда помогаешь себе. Люди говорят, что у Бога нет рук, кроме человеческих. Они хотят сказать, что Богу нужны наши добрые дела? Реально? Бог ни в чем не нуждается! Наши добрые дела нужны только нам самим!

– То есть я, по твоим словам, волен помогать людям, а могу и не лечить!

– Конечно, можешь! Это твой личный выбор. Но, не выполнив своего предназначения, ты уйдешь отсюда неполным! И шальная шрапнель по собственному желанию нарушит узор ковра Жизни, который сочиняет и ткёт совсем другой!

«Откуда она знает про шрапнель?» – пронеслось в голове Сергея.

– Дебильная советская фраза: «Незаменимых нет»! – продолжала говорить Глафира. – Все люди не взаимозаменяемы. Ты приезжаешь только к тем пациентам, которым только ты можешь помочь, и никто другой. Этим и прекрасен узор этой Жизни!

Никогда не видел машинную вышивку? Все красиво, но у машин иногда случаются сбои, и на этом месте получается длинная нить одного цвета или нескольких цветов, а потом узор продолжается… Так же и с теми, кто решает закончить жить раньше срока. Узор сбоит. И судьбы тех, кто рядом, идут на излом. А от тебя слишком много жизней зависит… Да, их, возможно, спасет кто-то другой, но их еще надо вплести в эту жизнь другого… А кого-то этот другой спасти не сможет, проглядев детали, которые замечать умеешь только ты… И так каждый раз в каждом конкретном случае.

Посмотрев внимательно на женщину, Сергей подметил что-то такое неуловимое, что, на мгновение показалось, не смог бы забыть теперь никогда, и в тот же миг понимая, что никогда этого не сможет вспомнить потом!

Слишком какая-то обычная: не выделить из толпы, не оглядываясь, пройти мимо, но чем-то уже такая родная, что хотелось зажмуриться и, забрав себе в охапку, быть всегда рядом.

Заметив желание собеседницы распрощаться, Сергей забеспокоился:

– Глафира, вы ведь не исчезните в никуда? Мы можем встретиться еще раз?

– А зачем? – открыто, широко улыбаясь, без тени наигранности, честно и искренне не понимая, спросила Глафира.

– Дружба?

– Вы верите в дружбу между мужчиной и женщиной?

Добрейший взгляд Глафиры сбивал с толку!