Технарь: Позывной «Технарь». Крот. Бессмертный палач императора (сборник)

Но он прозвучал.

– До свидания.

Я даже запнулся. Кто-то где-то сдох? Аграф вежливо ответил человеку. Оборачиваюсь. Аграфка смотрит не на меня, а на монитор. Но вдруг поднимает глаза и спрашивает:

– А почему «техник» и «инженер»?

– Потому, что я «Технарь», – усмехнувшись, отвечаю я и выхожу в коридор.

Когда за инженером и безопасником, которого тот пытается внедрить в иерархическую структуру станции, закрывается дверь, аграфка задумчиво посмотрела на свои длинные пальцы.

Кому принадлежат подобные идентификационные карты, девушка знала прекрасно. Герг специально привел этого молодого человека к ней. Ведь он знал, на кого она работает.

Леная поднялась и пошла в соседнюю комнату. Мгновение, и перед ней возникает изображение подтянутого аграфа.

– Герцог, это Посланница, – называет она свой позывной.

– Да, я слушаю, – отвечает ей аграф с изображения.

– У нас в секторе появился новый фигурант. Его мне сегодня специально представили. Видимо, он откуда-то из центра, коль его сразу пытаются слить нам.

– Понял, я подумаю, как это можно использовать. Жди дальнейших распоряжений. Под каким кодовым именем он будет у нас фигурировать?

Девушка улыбнулась. Ведь человек сам себе его придумал.

– Технарь, – уверенно произнесла она.

– Принято, – ответил тот, кого она назвала герцогом, и отключился.

– Это ваш новый инженер, – представил меня Герг толпе стоящих у одного из кораблей людей.

– Капитан, тут новичка привели, – крикнул один из стоящих и с интересом осмотрел меня.

Я оделся по совету майора в купленный инженерный комбинезон, без знаков различия. Бластер нацеплять не стал, но он лежал у меня в сумке. На станции это не обязательно, а карманов для скрытого ношения в этом комбезе не было.

– Ну и кого нам Слюнтяй прислал на этот раз? – раздается приятный и, черт, опять женский голос.

Поднимаю глаза. На трапе стоит креатка. Очень красивая. До безумия. Но при этом облаченная в специально подогнанный десантный комбинезон, к тому же она была вооружена до зубов. И она очень уж пристально смотрит на меня сверху вниз.

– Теперь по крайней мере понятно, почему над ней лучше не шутить, – пробормотал я себе под нос.

Не знаю, чем мои слова вызвали такой смех, но все стоящие рядом заржали в один голос.

– Поднимайся, поговорим, – слышу я голос девушки, и она уходит внутрь корабля.

– Парень, а ты нам уже понравился, – усмехаясь, произносит какой-то креат, – и если она тебя сейчас не прибьет, то добро пожаловать на борт.

И он хлопает меня по плечу. Я же киваю и поднимаюсь наверх.

– Все. Дело сделано. Он у них. Эта чокнутая стерва согласилась с ним поговорить, а значит, как минимум, на один рейс она его возьмет. Теперь дело за тобой.

Инженер стоял и говорил с кем-то через нейросеть.

– Да. Я проверил. Их не будет три недели. – Молчание. – Хорошо. Я отправлю их в этот сектор. Когда они должны там быть? – Еще одна пауза. – Двадцать дней. Понял. Через двадцать дней они будут там.

После этого инженер посмотрел в сторону шлюза, закрывшегося за стартовавшим кораблем.

– Недолго вам осталось, – усмехнулся он, – и если вас не загонит в могилу наш подарок, то эту работу доделает кое-кто другой.

И он, еще раз посмотрев на пустую стартовую площадку, развернулся и пошел обратно.

Увидеть этот корабль он больше не ожидал. Слюнтяй всегда держал свое слово, если это касалось его собственной шкуры. И если он сказал, что кораблю осталось двадцать дней, то это так и есть.

Глава 4

Фронтир. Система Кетар. Сектор Сол. Научно-исследовательская станция Прана

Корабль «Дикий Крафт»

– Ну и что скажешь? – глядя на меня, спросила креатка.

Мы с капитаном, той самой вооруженной девушкой, которая позвала меня пройти за ней и пообщаться, находились сейчас в рубке ее корабля.

«Интересно, а почему «Дикий Крафт»?» – задался вопросом я, осматриваясь вокруг. Я проверил, такого слова, по крайней мере с осмысленным логически связанным описанием, мне найти в сети не удалось. Хотя я, конечно, особо и не искал. Так. Глянул, может, появится что-то. Или само по себе выплывет, и я на это обращу внимание. Но особо зацепиться ни за что не получилось, а потому я и оставил это занятие. Оно для меня не имело особого смысла в данный момент времени.

И вот сейчас я оказался в рубке управления этого самого «Дикого Крафта».

«Среднетоннажный малый рейдер, – выдала информацию нейросеть, – класс корабля – скаут». Ну и дальше пошло перечисление его стандартных технических характеристик, на которое я, в общем-то, не обратил никакого внимания, так как в конце всего этого длинного списка стояла такая маленькая приписочка: «Данные параметры не актуальны. Степень модификации судна превышает сорок пять процентов», что в переводе на обычный человеческий язык означало: кроме самого корпуса корабля, который и составлял пятьдесят процентов массы и объёма всего судна, тут больше ничего от стандартной комплектации не осталось.

Поэтому и обращать внимания на предоставленное описание корабля и его прежние ТТХ совершенно не стоило. Под внешней обшивкой, по сути, могло скрываться все, что угодно. И определить это можно было только подключившись к головному искину корабля или проведя его полное техническое тестирование. А потом по таблице соответствий и по полученным откликам вычислить все установленные модули и компоненты.

Второй вариант был более долгим, но при этом более качественным и надежным. Если же получить подобную информацию из искина, то он предоставит только то, что в него прошито, или те данные, что выдают при опросе установленные на корабле модули и оборудование.

Только вот я могу уже с ходу, на основании тех знаний, что были у меня сейчас, придумать несколько способов, как подсунуть искину при его автоматическом опросе заведомо ложную информации об установленных на корабль компонентах, используемом оборудовании или различных модулях.

А вот при полном тестировании любых систем любого оборудования, в том числе и космического корабля, когда строится сводная таблица входных сигналов и полученных откликов на них, то по конечной результирующей последовательности значений определяется точный тип оборудования. И в этом случае, к примеру, если вам подсунули вместо прыжкового двигателя на тринадцать систем его дешевый аналог, полностью внешне похожий на него, но работающий под аппаратным или, что еще хуже, программным разгоном, то это мгновенно выяснится. Тогда параметры откликов будут отличны от эталонных результатов, получаемых при тестировании оригинальной установки.

Правда, следует учитывать разрешенную погрешность тестирования, но все это заранее высчитывается и приводится к стандартному диапазону допустимых значений. Что, в общем-то, однозначно идентифицирует оборудование любого класса, типа или производителя. Все эти данные поставщики любого оборудования обязаны поставлять вместе с технической документацией к приобретаемой технике. Только вот, как обычно, ее мало кто читает. Ведь, кроме того, чтобы иметь эти данные и знать их, нужно, как минимум, еще уметь пользоваться хотя бы простейшим диагностическим оборудованием.

И чем серьёзнее предполагается проводимое тестирование, тем более сложное диагностическое оборудование нужно использовать. Например, у меня сейчас в наличии есть два диагноста: тот, что я купил у майора, простой ручной тестер, и более сложный инженерный – тот, что я получил от главного инженера. Этот второй диагност уже более интеллектуален и сложен в своем исполнении. Он создан на базе небольшого мобильного искина и напоминает средних размеров ноутбук, со множеством дополнительных периферийных интерфейсных устройств, дающих возможность ему подключаться не только к основным интерфейсным шинам, как это делает мой простой тестер, но и к более специализированным промышленным инженерным или техническим интерфейсам, позволяющим выполнять более тонкое тестирование и управление любыми отдельно взятыми модулями устройства, оборудования или целого комплекса взаимосвязанных устройств.

В случае же сложных систем без профессионального диагностического оборудования в принципе не обойтись, ведь в них часто нет общей управляющей шины, и контроль оборудования приходится выполнять именно через подобные диагностические модули, уже встроенные во всю систему и подключенные к каждому отдельно взятому интерфейсу. И именно поэтому все технические базы знаний имеют такой существенный объем, сравнимый с любыми теоретическими базами знаний. Ведь в них в обязательном порядке должны вноситься все эти тестовые справочники на различное техническое оборудование, модули, установки или их компоненты.

Именно из-за умения продиагностировать любой тип техники и ценятся технические специалисты наиболее высоких категорий. В основном это инженеры. Но и тут, как, впрочем, и везде есть свои умельцы, что умудряются накрутить любые параметры, подогнав их под тестовые результаты. Однако никакая подделка идеально точно не сможет отработать в полном цикле тестового прогона и рано или поздно проявит себя. Конечно, есть подделки, которые даже в этом случае выдадут аналогичный результат, но тогда это не подделки, а равноценные аналоги, только более дешевые. В некоторых случаях они и более качественные.

Есть в природе и такие казусы. Особенно, если в подобных «аналогах» не используется разгон как способ подогнать реальные параметры к требуемым значениям. Ведь любой тип разгона значительно повышает износ оборудования, не рассчитанного на постоянную работу при повышенной производственной нагрузке. Но и это можно выяснить. Есть специальные алгоритмы тестовых испытаний, которые по незначительному повышению износа тестируемого оборудования при их проведении выявляют различные типы разгона.

Но это я все к чему веду. Хоть данный корабль и выглядел как малый рейдер класса «скаут», однако реально от этого корабля тут ничего и не осталось. Это я понял, пока шел вслед за девушкой.