Звездные корсары

– Исследуете нашу Землю или еще какие причины сюда привели?

Инопланетянин замялся, словно не понял вопрос, потом протелепатировал:

– Значит, вы свою планету Землей называете… Да, вообще-то, можно сказать, что исследуем. Я – биолог и врач экспедиции. – Он покачал головой, улыбнулся. – Вышел из катера, чтобы собрать образцы флоры и фауны, а этот образец фауны почему-то решил меня атаковать. Глупо получилось, у меня лучемет застрял в кобуре, никак не мог вытащить. Хорошо, что вы рядом оказались.

Напоминание о лучевом пистолете, действие которого старый полковник видел совсем недавно, окончательно убедило Кузьму Петровича, что перед ним настоящий пришелец из космоса. То ли многочисленные фильмы и романы о подобного рода встречах сыграли свою роль, то ли от природы Шестоперову достались крепкие нервы, но только потрясение оказалось не столь сильным, как можно было ожидать. На смену ошеломлению пришло любопытство, и он принялся расспрашивать звездного гостя: откуда, мол, с какими целями и на каком корабле прибыла на Землю экспедиция пришельцев.

Оказалось, что звездолет «Лабиринт», на котором служил бортовым врачом Ушафиан Миран, прилетел с планеты Ратул, располагавшейся в соседней спиральной ветви Млечного Пути. Цель рейда ограничивалась общей разведкой данного галактического сектора, то есть официальный контакт с обитателями этой части Галактики на ближайшее время не планировался. «Лабиринт» обследовал несколько десятков звездных систем и уже готовился стартовать восвояси.

Вопросов у Шестоперова было еще великое множество, но он сумел взять себя в руки и сказал деликатно:

– Ну-с, любезный, не стану вас задерживать. Жаль, конечно, что больше не увидимся, но, быть может, внуки мои к вам слетают.

– Рано прощаетесь, – доктор Миран замахал руками. – Я ведь обещал подбросить. Сейчас быстренько довезу вас на катере.

Пресловутый катер – диск, накрытый полусферой – стоял неподалеку за деревьями. Высотой он был, как прикинул Кузьма Петрович, в два человеческих роста, а диаметром – метров десять. Иллюминаторов на корпусе старик не разглядел. Припорошенный снегом космический аппарат был почти незаметен, особенно в сумерках.

– Летающая тарелка, – понимающе проговорил Шестоперов. – Много таких машин над Землей носится…

Миран неожиданно разволновался и стал выяснять, почему землянин убежден, что над его планетой летают аппараты именно такого типа. Немного ошарашенный неожиданным натиском Шестоперов сослался на туманные сообщения прессы и энтузиастов из числа уфологов-самоучек. Если верить всем этим россказням, то летающая посуда встречалась самых разных форм и размеров – от нескольких метров до километра.

– Ваши наблюдатели разглядели на корпусах этих кораблей какие-либо опознавательные знаки? – напористо допытывался житель планеты Ратул. – Например, такие…

Он направил фонарик на борт катера, и в круге света стала видна эмблема – восьмиконечная звезда, с каждого из лучей которой срывались извилистые молнии. Не дождавшись вразумительного ответа, Миран фыркнул, открыл люк катера и пригласил Шестоперова пройти в пост управления. При этом не забыл мысленно объяснить: мол, что добычу лучше бы оставить прямо в тамбуре, чтобы не заляпать кровью жилые отсеки.

Шестоперов примерился схватить кабана за копыто, чтобы затащить в корабль, но инопланетянин махнул рукой: оставь, дескать. Из переборки тамбура вылезла механическая рука с клешней на конце, подняла тушу, занесла внутрь и опустила на пол.

– Идите за мной, – сказал Миран. – Разберемся с «тарелками».

Рубка оказалась тесноватым – со среднюю комнату хрущевской планировки – и скудно обставленным помещением. Интерьер ограничивался тремя креслами и пультом. Показав землянину на крайнее слева сиденье, Миран пристроился рядом, потыкал указательным пальцем в кнопки, и прямо в воздухе перед ними загорелись объемные картинки.

Уже знакомая старику восьмилучевая звезда с молниями. Два изогнутых меча – изумрудного и рубинового цвета, скрестившихся на фоне золотистого звездного диска. Квадрат, разделенный на три полоски – бирюзовую, оранжевую и черную.

Было еще с десяток голограмм, изображавших всевозможные эмблемы: круги, ромбы, треугольники, стилизованные звезды и галактические спирали, а также кошмарных зверей, сжимавших в когтях холодное оружие.

– Какие из этих знаков замечены на так называемых «летающих тарелках»? – строгим голосом осведомился космический врач.

Пришлось признаться, что земляне ухитрились за целых полвека не получить ни одной удачной фотографии инопланетных космолетов, не говоря уж о рисунках на обшивке. Как ни странно, но такой ответ, похоже, успокоил Мирана. Во всяком случае, следующая его мысленная тирада «прозвучала» вполне благодушно:

– Вероятнее всего, эти корабли вообще не имеют таких эмблем, то есть не связаны с нашей частью Галактики. Насколько мне известно, «Лабиринт» – первый корабль, прилетевший из Второго Рукава к вам в Третий. Хотя, конечно, мне известно далеко не все… Ну, ладно, где вы там свой экипаж оставили?

Голограммы бортовых опознавательных знаков растаяли, и вместо них появилась панорама тайги. Внешние камеры катера работали, наверное, в инфракрасных лучах, потому что изображение было очень светлым и четким, как днем. Кузьма Петрович указал направление, и через несколько минут катер приземлился возле шестоперовской «Нивы».

– Будем прощаться, – без особой охоты предложил землянин. – Вы когда к себе на Ратул отправляетесь?

– Через два ваших дня вернется «Лабиринт», – поведал Миран. – Сейчас ребята соседнюю планету обследуют, а я тем временем буду Землю изучать.

– Знаете что, – сказал вдруг Шестоперов. – Поехали ко мне. Все равно вы ночью много не наизучаете. Посидим, поговорим, чаю бутылочку раздавим…

Последняя идея пришлась инопланетянину по душе, однако он для видимости недолго отнекивался: неудобно, мол, стесним вашу семью… Старик объяснил, что семьи у него, можно сказать, нету: супруга скончалась в позапрошлом году, у старшего сына своя квартира имелась, а младший – майор-вертолетчик – воевал в Чечне.

Лихо махнув рукой – была, дескать, не была, – Миран отправил катер на орбиту, чтобы ожидал там вызова, а сам сел в автомобиль.

Дома Шестоперов быстренько накрыл стол, подогрел оставшиеся с утра котлеты, поставил на плиту чайник, извлек из холодильника бутылку «Кремлевской». Миран тоже достал спрятанную в боковом кармане объемистую флягу и выразительно взболтал. Внутри забулькало.

– Ox! – спохватился вдруг Кузьма Петрович. – Я и не подумал совсем… Может, вам нельзя земной еды?

– Можно, мне все можно, – отмахнулся инопланетянин. – Это я первым делом определил, как только высадился. У нас с вами практически одинаковая биология. Удивительный феномен – в первый раз встречаю существ, которые бы так мало отличались от моей расы…

Задушевная беседа затянулась далеко за полночь. Поначалу Шестоперов стеснялся рассказывать о политических событиях на Земле – неудобно было признаваться представителю высшего разума, что люди хоть и прорвались в космос, но продолжают воевать, непрерывно изобретая новые средства уничтожения. Потом не выдержал, проговорился: мол, бывают у нас войны, а самая большая сверхдержава, так и вовсе из-за внутренних проблем развалилась.

Только оказалось, что зря он переживал. Ми-ран прекрасно понял землянина, потому как и в Галактике было неспокойно, между различными звездными государствами сохранялась вражда, а лет восемьдесят, по земному счету, назад разразилась ужасная война, охватившая тысячи звездных систем. Обе сверхдержавы Второго Рукава – Маванор и Тинборд – сцепились насмерть, дело едва не кончилось полным взаимным истреблением. Тяжело вздыхая, Миран поведал, что в той войне погибла и его родная планета Тарен. Союзники-маванорцы успели эвакуировать на Ратул не более трех миллионов гуманоидов-таренийцев…

– Ладно! Что мы все о грустном, – сказал вдруг космический пришелец, хлопнув ладонью по столу. – Смотрю я на тебя, дружище, и нутром чувствую, что ты серьезно болен.

– Куда уж серьезнее, – буркнул Кузьма Петрович.

Он даже озлобился немного на гостя: нашел, понимаешь, о чем говорить за столом, тем паче – на ночь глядя. Но следующая телепатема потрясла Шестоперова: Миран предлагал свои услуги. «И правда ведь, – с робкой надеждой подумал старик-землянин. – Он же врач… Если они там между звезд летают, может, и рак лечить научились!»

Пока космический пришелец готовил свои диковинные инструменты, Кузьма Петрович, раздевшись до пояса, лег на диван и попытался популярно, насколько хватало знаний, почерпнутых из старой подшивки журнала «Здоровье», растолковать гостю, что такое онкологические заболевания. – Понятно, злокачественная опухоль, – рассеянно откликнулся врач-межзведник. – Почти на всех планетах такие встречаются. В вашем случае, наверное, как и у нас – гидраксильные группы заменяются фосфатными, клетки становятся бессмертными, множатся в числе, ну и так далее. В общем, знакомая картина… Где болит?

В руке он держал таинственный прибор – полупрозрачный, с апельсин размером шар на длинной никелированной ручке. Когда Миран стал водить этой штукой над животом больного, шар слабо загудел и засветился, переливаясь разными цветами. Потом гудение прекратилось, и гуманоид-инопланетянин сообщил, что у Шестоперова огромная опухоль на стыке желудка с пищеводом, а также метастазы в печени, кишечнике, почках и левом легком.

– Плохо дело, стало быть? – упавшим голосом спросил Кузьма Петрович, заранее уверившись в утвердительном ответе, что равносилен смертному приговору.

Однако Миран ответил беззаботно, словно речь шла о насморке:

– Не особенно. В любой клинике Ратула такие мелочи лечатся в два счета. Да что там Ратул – даже в бортовом лазарете «Лабиринта» я бы тебя быстренько на ноги поставил.

– Сколько лет до вашего Ратула лететь… – Шестоперов отвел взгляд. – Да и на звездолет меня никто не пустит. Я уж как-нибудь здесь концы отдам.

– Лететь не больше двадцати суток, – строго сказал Миран. – Если я попрошу, Гаффай не откажет.

Он напряженно о чем-то раздумывал. Телепатический передатчик доносил смутные, но обнадеживающие обрывки его мыслей. Кажется, пришельца всерьез заинтересовала планета, населенная миллиардами гуманоидов. Наконец в голове Шестоперова прозвучали четкие фразы:

– Вот что. Ты спас меня, и я просто обязан оказать ответную услугу. Когда «Лабиринт» направится в сторону Земли, я заберу тебя с собой и там, на звездолете, вылечу. Проживешь еще сто лет.

С годами Кузьма Петрович стал неважно соображать, да и характер сделался сварливым. Поэтому, вместо того чтобы поблагодарить, старик фыркнул и поведал гостю: мол, жить ему, даже без опухоли, от силы десять лет, потому как возраст поджимает.

– Омолодим, – Миран пренебрежительно пожал плечами. – Тоже мне, проблема!

В ту ночь, впервые за целый год, Шестоперову не снились тягостные кошмары.

Утром ратулец заявил, что намерен приступить к доскональному изучению этой планеты.

– Будете летать на своем аппарате и делать замеры? – наивно предположил Шестоперов.

Несказанно удивившись, Миран покачал головой: