Ландскнехт. Современная производственная повесть

Наброски стратегии избирательной кампании Панасюк прислал на почту глубокой ночью. Утром созвонились, обсудили и договорились для проведения мозгового штурма собраться опять у Кости дома. Дашка отчиталась о получении от Лёшкина пухлого пакета наличных, после чего обсудили стратегию, цели и задачи, базовые лозунги и слоганы кампании. По результатам внесли небольшие изменения в план график. Ситуация в целом была понятна. Каждый знал, чего ему дальше делать.

Лёшкин позвонил через пару дней, сообщил, что профильный вице-губернатор послезавтра проводит в райцентре специальное совещание по выборам с главой района и прочими исполнителями. Попросил участвовать, представиться местной знати в качестве начальника штаба, произвести впечатление и по возможности успокоить государевых слуг, чтобы не очень истерили.

Договорились утром из столицы поехать прямо в район, а уже после совещания посетить фабрику в Деткино. Пора было познакомиться с директором, с людьми которых он должен был выделить для проведения кампании и вообще осмотреться на местности. Ехать решили на Пашиной машине с водителем. Панасюк выслал Лёшкину стратегию, чтобы её распечатали и переплели. Нужно было вручить заинтересованным чиновникам по экземпляру чего-то убедительного, чтобы не волновались и понимали, что процесс идёт.

Серёга в день совещания был занят чем-то своим строительно-экологическим, поэтому в первую поездку на место с Костей поехала только Даша. Подойдя к условленному месту встречи, Костя увидел Лёшкина в неожиданно дешёвеньком Рено. Сев в машину в лоб спросил:

– Паша, ты вроде не последний человек в компании, почему тебя возят на таком дерьме? Моранская такая жадная?

В ответ понеслось многословное, невразумительное словоблудие. Усмехнувшись, Костя подумал:

– Ладно, с тобой всё ясно. Пытаешься демонстративно экономить хозяйские деньги. Демонстрируешь нарочитую скромность. Мол, смотрите, я святее Папы Римского.

Дашу подхватили у метро на выезде из столицы по направлению к Кулажской области. Почти всю дорогу проехали молча. Лёшкин на переднем сидении тыкал пальцами в свой ноутбук и кем-то громко, задорно руководил по телефону. Костя ещё раз просматривал распечатку стратегии, губернаторский соцопрос и всякие статистические данные по территории. Когда остановились у здания районной администрации, тихо сказал:

– Дашуня, чинуши – публика специфическая, особенно провинциальные. Так что говорить буду я, а ты не высовывайся. Отвечать будешь только если я сам тебя о чём-нибудь спрошу.

Вице-губернатор явился без опоздания. Дружной толпой зашли в кабинет главы, расселись, представились. От района кроме главы участвовали ещё три одинаковых тётки средних лет, отвечавших за социальную помощь населению, за здравоохранение и ещё за что-то, практически не существующее. Вице-губернатора, Погосяна Армена Ашотовича, сопровождала молоденькая блондинка модельной внешности, которая представляться не стала. Костя подумал:

– Либо ты, Армен Ашотыч, настолько горяч, что двух часов без минета прожить не можешь, либо тебе кто-то из начальников дочку или племянницу свою в помощницы навязал, чтоб без дела не болталась.

Предварительные справки о Погосяне Костя конечно навёл. Вице-губернатор был относительно молод – около сорока лет и происходил из вполне интеллигентной династии столичных армян-журналистов, его старенький папа до сих пор пописывал всякую государственническо-патриотическую чушь в ведомственном журнале Министерства Иностранных Дел. Армен Ашотыч был отлично образован и устремлён к карьерным высотам, теперь вот отрабатывал строку в биографии под названием «работа на земле». Нынешние власти старательно копировали в своих подходах власти прежние коммунистические и потому, не поработав на земле в провинции, карьерного роста в столице добиться было невозможно. Ну, если конечно речь шла не о сыне какого-нибудь особо приближённого к президенту прихлебателя.

Глава района – молодой, лет тридцати пяти, спортивного вида мужик, затянул нудную отчётность о формировании и подготовке к работе избирательных комиссий, о столах, стульях, помещениях, наглядной агитации, урнах, транспорте для надомного голосования. Одинаковые тётки пытались что-то ему подсказывать.

– Интеллектом не обезображен, как и положено среднему провинциальному чиновнику, – подумал Костя.

Погосян прервал рассказ о титанических усилиях районной администрации и перевёл разговор в практическое русло. Попросил списки потенциальных конкурентов, начал выяснять, кто из них может быть опасен, кого из них нужно снимать с выборов за какие-нибудь мифические нарушения или по иным формальным основаниям. Снятие оппозиционеров с выборов превратилось в обычную практику по всей стране. Бороться с этим было невозможно, судиться бесполезно. Суды на законы внимания давно не обращали, обслуживали власть, как послушные солдаты.

Наконец дело дошло до списка оппозиционеров – кандидатов в муниципальные советы низшего звена, куда, собственно, и собирались баллотироваться особо опасные для государства Мартышкин с Черновым. Этих с выборов снять было просто невозможно. Для регистрации в качестве кандидатов при условии самовыдвижения им надо было собрать всего-навсего по двадцать пять подписей избирателей в свою поддержку. При таком малом количестве подписей доказать, что они фальшивые было невозможно даже в наших карманных судах. Погосян затих и с интересом уставился на Лёшкина.

Костя раздал по экземпляру стратегии кампании в Деткинском избирательном округе главе района, вице-губернатору и его блондинке и коротенько рассказал, что и как они собираются делать. Погосян слушал внимательно, было видно, что спокойная речь профессионала действует на него умиротворяюще. Когда совещание закончилось, подошёл к Косте, вручил свою визитную карточку и ласково попросил:

– Пожалуйста, если возникнут любые вопросы, проблемы или потребуется помощь, обращайтесь сразу ко мне напрямую. Лучше пользоваться мессенджером «Телеграм». Его не читают и не прослушивают.

Костя в ответ протянул свою визитку и поблагодарил, добавив, что помощь конечно понадобится. Значимые для избирателей признаки – близость к власти и способность решать проблемы, никто не отменял.

На Деткинскую фабрику «Отечественного продукта» приехали в обеденное время. Директор – вполне приличный и с виду разумный мужик средних лет по имени Виктор, извинился и попросил дать ему ещё минут двадцать для урегулирования срочных текущих проблем. Предложил пока сходить перекусить в их рабочую столовую. Так и поступили. Людей в столовой было мало, производственные циклы были непрерывными, сотрудники ходили обедать по очереди. Еда оказалась простой, но качественной. Салат, суп, котлета с картофельным пюре, компот.

После обеда и неторопливого перекура, Костя поднялся на второй этаж в кабинет директора. Лёшкин и Виктор уже закончили свои срочные дела, угощали Дашку кофе с печеньями и развлекали светской беседой. Для начала сходили посмотрели помещение, которое директор готов был выделить под штаб. Помещение вполне устроило. Перешли к кадровому вопросу. Виктор, явно толковый производственник, сразу заныл, что лишних людей у него нет, все загружены по горло и никого он для работы в штабе откомандировать не может. Костя отреагировал равнодушно:

– Ну нет, так нет. Своих привезём. Но вашей хозяйке это дорого обойдётся. Зарплаты, транспортные расходы, жильём их надо будет обеспечить.

Лёшкин побагровел и начал на Виктора злобно шипеть. Через пару минут директор сдался, согласился выделить одного толкового бухгалтера для ведения официальных избирательных счетов кандидатов и пожертвовал в штаб своего инженера по технике безопасности.

– И то хлеб, – подумал Костя, – инженер по технике безопасности тебе для производства не нужен, однако, закон требует, чтобы формально он был. Кого-то же надо под суд отдавать, если несчастный случай какой, не приведи Господь. А больше у тебя лишних людей похоже нету. Видимо Лёшкин тебя заставил штатное расписание досуха вылизать.

Бухгалтер – довольно обычная женщина средних лет с равнодушным взглядом, явилась на зов директора первой. Минуты через две вслед за ней в кабинет боком просочился сероглазый, с заметными залысинами инженер, лет тридцати пяти. Самой яркой деталью его внешности было широченное обручальное кольцо на безымянном пальце правой руки.

– Ага. Будешь у меня проходить под кличкой «Семьянин», – подумал Костя.

Начали с инструктажа бухгалтерши. Дама оказалась толковой, быстро поняла, что от неё требуется. Сообщив тётеньке, что с этого момента по выборным делам она подчиняется непосредственно уважаемой Дарье Павловне и должна выполнять все её распоряжения, Костя бухгалтершу отпустил и обратился к Семьянину:

– А Вы, стало быть, у нас инженер по технике безопасности Иван Смирнов. Я Вас поздравляю! На ближайшие три с половиной месяца Вы, по согласованию с Вашим руководством, получаете категорическое повышение и становитесь неформальным местным руководителем-координатором избирательного штаба. То есть практически наместником Бога на Земле. Роль Бога я оставляю за собой.

Директор Виктор угрюмо кивнул, подтверждая Костины слова. Иван удивления не выказал. О смысле существования Семьянина в ближайшее время Костя распространялся минут пятнадцать, потом обратился к Лёшкину:

– Паша, у тебя тут есть ещё дела? Если да, то какое приблизительно время они займут?

– Да, есть. Часа на полтора-два.

– Хорошо. Тогда распорядись, чтобы твой водитель пока повозил нас по посёлку и вообще по округу. Иван нас сопроводит и расскажет нам всё, что знает о своей малой Родине. Потом мы к вам сюда вернёмся, обсудим ещё пару вопросов и уже выдвинемся назад в столицу.

Посёлок оказался вполне среднестатистическим и большого впечатления не произвёл. Половина населения компактно проживала в застроенном старенькими пятиэтажками микрорайоне, местные называли его – «Шанхай». Другая половина в частном секторе размазанном на довольно большой территории. В центе находился типовой дом культуры постройки пятидесятых годов прошлого века – грязно-жёлтый с белыми колоннами. По периметру центральную площадь окружали разномастные лавки местных торговцев.

Напротив дома культуры стояло жутковатое двухэтажное малосемейное общежитие, про которое Костя уже получил информацию из перечня болевых точек посёлка. Здание было аварийным. Там вечно что-то обрушивалось, обваливалось, протекало и заливало. Полунищие обитатели общаги, которых обещали расселить ещё лет тридцать назад, по причине своей несчастности перманентно бунтовали, писали властям разные петиции и требовали к себе всяческого внимания.

Дороги в посёлке были разбитые, асфальт старый, ямы, выбоины, пылища. Старые, покосившиеся, металлические павильоны автобусных остановок, выкрашенные в непонятный мрачный цвет и заклеенные какими-то бумажными рекламами и частными объявлениями тоже пейзаж не украшали. По краю жилой зоны протекала речка-вонючка в которую регулярно сливали то людское говно с местных очистных сооружений, то промышленные стоки с предприятий, то сыворотку с местного молокозавода. Речка была безнадёжно мёртвой.

Когда решили, что насмотрелись уже достаточно и повернули назад на «Отечественный продукт», Костя подумал:

– Ну и хер с ним со всем. Зато мы семьдесят лет назад фашистов победили, полтора года назад у соседей полуостров отжали, у нас есть ядерные боеголовки, и весь мир нас боится, потому что мы мудаки. Ура, товарищи!

Семьянин Иван оказался парнем дурковатым, но добродушным и искренним. Знал он мало, но говорил много и охотно. Жил под пятой суровой жены и ничем кроме семьи и пятилетней дочки не интересовался в принципе. За всё время осмотра, не смотря на все старания, так ничего интересного рассказать и не смог.

Вернувшись на фабрику, расселись в директорском кабинете, с благодарностью приняли предложенный кофе и приступили к обсуждению персонажей из списка оппозиционеров, которых надо было «непущать», и списка правильных кандидатов, которых надо было «протащить». Директор Виктор, будучи местным жителем, знал всё и обо всех, рассказывал охотно, давал довольно точные и ёмкие характеристики. Напряжение в разговоре возникло только один раз, когда речь зашла об оппозиционерке, работающей у Вити на фабрике химиком-технологом. Тут он помрачнел и поведал: