Жизнь, написанная от руки. Дневник петербургского священника

И что бы мы ни делали (обедали, гуляли) – постоянное ощущение того, что эта земля, напитанная кровью христианских мучеников XX века, вопиет к Богу об отмщении. Здесь я, несомненно, прочувствовал, что слова Господа, сказанные Каину: Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли (Быт. 4, 10), – больше, чем красивый оборот, этот вопль земли действительно можно услышать. Здесь также все вопиет к отмщению, ибо большевиками было поругано и осквернено. И знаем, что Господь долготерпелив и велик могуществом, и не оставляет без наказания; в вихре и в буре шествие Господа, облако – пыль от ног Его(Наум 1, 3).

В первый же день пребывания на Соловках Ульяна (наша младшая дочка) упала с велосипеда и повредила ногу, так что мне пришлось ее носить на плечах.

С продуктами скудно. Особенно хотелось почему-то молочного, а его здесь нет, потому что товары везут по шесть часов без холодильника, и за это время все молочное портится. Удалось один раз договориться с рыбаками и купить у них свежевыловленной сельди. Рыба очень вкусна, недаром соловецкая сельдь до революции считалась лучшей в мире.

Идет медленное восстановление монастыря. Повсюду постройки (или развалины от них) двух эпох жизни острова: монастырские, разного времени, и советские.

Перед входом в собор, в котором и в жаркий летний день изо рта идет пар, стоит расстрелянный колокол. На территории монастыря соседствуют две организации: собственно монастырь и музей-заповедник «Соловки». Корпуса, принадлежащие музею, – в безукоризненно отремонтированном виде. Деньги – от иностранцев, приезжающих сюда во множестве.

Музейные работники относятся к монастырю не как к монастырю, а как к средству для извлечения прибыли. Полное равнодушие к духовным темам. Спрашиваю у девушки, продающей сувениры на территории монастыря: где мощи свв. Зосимы, Савватия и Германа Соловецких?

– А я откуда знаю?..

Впоследствии выяснили, что мощи находятся как раз в храме, напротив которого стоял лоток этой девушки.

Местные в монастырь не ходят. Какое-то предубеждение у них.

Многие из островитян – потомки тех самых конвоиров, которые охраняли и обслуживали лагерь. Есть хорошие лица, но много злых и невероятно много порочных. Внуки и правнуки надзирателей…

Большевики вообще истребили генофонд России, а на Соловках, достаточно изолированном острове, где коммунистическая «селекция» представлена в особо выпуклом и концентрированном виде, эти «потомки» представляют жуткую картину – опустившиеся, озлобленные люди.

Живут и в новых домах, и в бараках, срубленных еще во времена существования лагеря. На стенах этих домов до сих пор сохранились вырезанные ножом имена и даты – сороковые-пятидесятые годы.

Когда уплывали с острова, изумительным огненно-красным шаром над гладью воды восходило солнце.

Украина

Вторую половину отпуска проводим на Украине (поселок Царичанка Днепропетровской обл.) у моего семинарского друга отца Вадима.

Утром поют петухи, до ночи в кафе через дорогу гуляют местные жители – поют песни, гремит музыка. Директор кафе, полная женщина, в знак раскаяния приносит отцу Вадиму что-нибудь вкусное.

Жутко любопытные люди. Узнав, что из Питера к батюшке приехал другой батюшка, стремятся разузнать, что мы делаем. А мы как раз разводили костер, чтобы пожарить шашлыки.

Обратил внимание на то, что один человек пять раз мимо нашего двора проехал туда-обратно и все время выворачивает шею, чтобы побольше увидеть. О. Вадим смеется – привык: «Нужна пища для разговоров, сплетен».

* * *

О. Вадим рассказывает, как однажды освящал квартиру. Закончил, собирается. Хозяева спрашивают: «Это все?» Он: «Все». Хозяева: «Странно. Когда мы освящали свой дом, батюшка пришел с… дрелью. Сверлил в стенах дыры и закладывал туда кресты. А вы почему этого не делали?» Вот это литургическое творчество!

Украинская зарисовка. На Украине действует раскольничья церковь, возглавляемая анафематствованным монахом Филаретом. Филаретовцы, чтобы поощрить приходящих к ним, принимают к себе всех желающих и дают им высокие чины. Священник сразу может стать епископом и проч. Итак, совершенно реальный случай: батюшка из канонической Украинской Церкви выпивает вместе с епископом филаретовской церкви, бывшим когда-то священником соседнего села, но уволенным за штат за пьянку. Когда выпили порядочно, тот встает, качаясь, харизматически хлопает ладонью об стол: «Все! Сейчас же едем в Киев! Там тебя, отец Иван, тоже быстренько в епископы рукоположат».

* * *

На службе в украинском селе. Настоятель благодарит администрацию поселка: «В ваших усилиях по благоустройству села – людям дают зерно для посева, дают землю, поощряют фермерство… – мы видим несомненное исполнение заповеди Божией: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю и обладайте ею».

* * *

Наши дочери, Ульяна и Катя (6 и 9 лет), решили хорошо подготовиться к Причастию. Встали в 6 утра, читают акафист. По очереди. Зашла Лиза и рассмеялась. Пока Катя читает свою часть акафиста, Уля делает зарядку для глаз. С детской простотой совместила два полезных дела.

* * *

Были в Киеве. Великолепная погода, прекрасное настроение. Много впечатлений. Впервые в Киево-Печерской Лавре.

Приехали в Киев около половины шестого утра. Оставили вещи в камере хранения – и сразу в Лавру. Дожидаясь открытия, пили кофе с булочками в открытом кафе под стенами монастыря. Наконец открывают врата, и мы самые первые из посетителей входим в святые стены.

Конечно, потрясли пещеры, в которых лежат подвижники, но самое потрясающее – замурованные кельи затворников. Для преступника нет страшней наказания одиночным заключением. Люди просто сходят с ума от одиночества. А тут человек сам уходит в затвор на всю жизнь! Его замуровывают и оставляют только маленькое отверстие – иногда со спичечный коробок, для того, чтобы передавать еду, забирать отходы. И он остается там на десятилетия. Стиснутый стенами, погруженный во тьму. Без свечей и духовных книг, даже без Евангелия. Только с краткой молитвой, которую он повторяет и бодрствуя, и во сне.

А когда умирал – монахи просто закладывали это отверстие камнем.

В наше время камни вынули, вставили стекло.

В киевских пещерах много таких келий затворников. К одному стеклу мы приставили видеокамеру с инфракрасным лучом, и она сняла внутренность кельи: каменная лежанка, человеческие кости в полуистлевшем монашеском облачении.

Почему эти отшельники в своем одиночестве не сошли с ума? Потому что они не были одиноки! Их тело было в темной пещере, но душою они были на небесах, во свете, с Господом, Богоматерью, сонмом святых и Ангелов. Вот их собеседники, их друзья.

Ужинали на скамейке на Владимирской горке. Рядом – собрание баптистов. Свидетельствовали, как у них принято, громко молились. Грустно было, что на том месте, с которого св. князь Владимир обозревал берега Днепра во время Крещения Руси, теперь место собрания баптистов.

* * *

И еще из этой же серии. Во время нашего пребывания в Киеве на Украине проходил Всемирный конгресс свидетелей Иеговы. Говорят, в Киев приехало до 200 тысяч иеговистов. В каждом магазине, вагоне метро, словом, везде иеговисты с характерной биркой на груди. Спросишь: «Как пройти?..» Они, улыбаясь: «А как имя нашего Бога?..»

Говорил у о. Вадима в храме на эту тему проповедь: что бы сказал князь Владимир, если бы оказался сейчас здесь, с нами. Отступление от Православия в секты, неверие украинцев, магизм, колдовство, душевная скверна – осуждение, сплетни, зависть…

* * *

Духовное откровение старца Софрония (Сахарова), ученика преп. Силуана Афонского. Однажды о. Софроний целую ночь молился о страждущих, страдающих людях. И вот ему пришла мысль: если я так, всею силою моего сердца сострадаю человечеству, то как понять Бога, безучастно смотрящего на страдания людей, многих миллионов им же созданных людей? «Где Ты?!» – возопил о. Софроний к Богу. И услышал в сердце слова: «Разве ты распялся за них?»

Осень 2003

Сделали ремонт, поклеили новые обои. Прекрасные голубые обои с тонким белым рисунком. Комната приобрела строгий, аскетичный вид. Но надо повесить иконы, снятые на время ремонта. А от икон отвыкли, кажется, что они будут лишними на этих стенах. Но, конечно, решили повесить. Я вытер от пыли одну большую икону, внес в комнату, поставил на пол, пошел за другой. Возвращаюсь – и вижу, что икона преобразила комнату. Она внесла в голубую элегантную, но, как вдруг очевиднейшим образом показалось, безжизненную, пустую комнату – жизнь. Вынеси икону – и, кажется, комната «умрет», хотя еще пять минут назад мы не могли бы в это поверить. Поистине в нашей комнате появилось «окно в горний мир».

Сделал вывод: икона никогда не может повредить никакому дизайну.

(Правда, сделаю оговорку. Речь идет не о современных ярко раскрашенных в живописном стиле бумажных иконах, а об иконе, писанной на дереве в согласии с православными канонами иконописания.)

Декабрь 2003

У одной нашей прихожанки были проблемы с 15-летней внучкой. Плохая компания, неприятности в школе, плохо учится и проч. Она спросила: «Можно к вам прийти с внучкой, побеседовать?» Я пригласил. Но они все не идут и не идут, откладывают, хотя собираются. Сегодня утром звонит и плачет в телефонную трубку: внучка вчера сбита машиной. Насмерть.

Нельзя откладывать дело спасения! Диавол, как голодный лев, ходит и ищет, кого поглотить, на кого наброситься! А мы об этом забываем, проявляем небрежность в деле спасения. Это как если бы человек был смертельно болен, но время лечения все откладывал бы на потом.

* * *

Я очень люблю петербургского иконописца Ростислава Мартыновича Гирвеля. Считаю его лучшим на сегодня иконописцем Петербурга.

…Однажды Ростислав Мартынович написал для нашего собора икону любимой петербуржцами святой блаженной Ксении. Пока думали, какое место в храме определить для этой иконы, ее поставили возле алтаря, прямо напротив хора. А хор наш состоит преимущественно из светских, нецерковных людей, которые любят поговорить на посторонние темы прямо во время богослужения.

Через некоторое время хористы меня спросили: «Отец Константин, а эта икона будет теперь всегда стоять напротив нас?»