Последний приют атамана Дутова

Автобус из Алма-Аты, который довез меня до приграничного городка Хоргос, тем временем ушел на Урумчи. Но эта столица Синцзян-Уйгурского автономного района была интересна настоящим челнокам, везущим доллары на урумчинский рынок, где закупалось все, от шмоток до дешевого пива. Мой же путь уходил от трассы вправо на Шуйдин и Кульджу. Знать бы только, как туда добраться, не понимая ни слова по-китайски? Турист-авантюрист… К счастью, следующий автобус из Казахстана подкинул меня до местного автовокзала.

На междугороднем автовокзале Хоргоса русским языком владел лишь меняла. Он знал единственную фразу – «Хороший курс» – и числительные, да и то не все. Пришлось обменять у него десять долларов, чтобы стать его лучшим другом, которого надо довезти до Кульджи. Похоже, именно так он договорился обо мне с водителем кульджинской маршрутки. И за двадцать юаней отправил в нужном направлении.

В объемистом маршрутом автобусе традиционно были заняты все возможные места, даже приставные в проходах, блокирующие выходы. Так что в случае ДТП выбраться оттуда не представлялось возможным никому, кроме самого водителя. А летел он шустрее наших газелистов. Китайцы, уйгуры и дунгане с восточным смирением ожидали конца пути. А я, сидя на привилегированном месте у окна, жадно всматривался в проносящиеся мимо поля, персиковые сады и шеренги пирамидальных тополей с голыми стволами, больше напоминающими бамбук.

Почти девяносто лет назад по этой же самой дороге, мимо китайских полей и рощиц, от границы СССР по направлению в Шуйдин, называемый тогда на уйгурский манер Суйдуном, скакали чекисты-ликвидаторы, посланные по заданию Дзержинского – ни больше, ни меньше – за головой атамана Дутова.

Век ХХ-ый. Голова атамана

Февраль 1921 года, Суйдун, Китай

Вьюжным февральским вечером 1921 года у штаба атамана Дутова, расположенного в китайском городе Суйдуне в сорока километрах от советской границы, появились два всадника. Один, Насыр Ушурбакиев, остался с лошадьми у часового, другой, Махмуд Ходжамьяров, прорвался в приемную, чтоб лично передать атаману какой-то особо важный пакет от начальника Жаркентской милиции Касымхана Чанышева. С ним Дутов поддерживал тайную связь, считая его своим человеком во вражеском стане. Чанышев с 1918 года, по сути, был полевым командиром басмаческого формирования, перешедшего потом на сторону красных. Отличался он тем, что в свое время грабил белых, уходящих за кордон. Имел богатых родственников в китайской Кульдже, любил золото. Для ушедшего в Китай атамана он был ценным осведомителем. Дутов и предположить не мог, что имеет дело с двойным агентом. Что именно Чанышев по заданию Петерса и Дзержинского станет организатором операции по устранению его самого. Но восток, как говорится, – дело тонкое.

Атаман к тому времени вместе со второй женой и маленькой дочкой жил в отстроенных казаками казармах за полкилометра от суйдунской крепости, куда русских, не расставшихся в чужой стране ни с оружием, ни с амуницией, местные власти пустить побоялись. В торце казармы у него был отдельный кабинет, рядом – небольшая комната для семьи.

Александр Ильич вскрыл печать, когда посланец вдруг выхватил наган. Молодой ординарец Лопатин успел заслонить собой Дутова, за что и получил первую пулю. Вторая слегка задела голову атамана. Третья, попав ему в руку, срикошетила в живот. Она и стала смертельной.

Убийца выскочил в окно. Его напарник, услышав выстрелы, ударил ножом часового, казака Маслова, подал коня и вместе с товарищем скрылся в буране. Поднятые по тревоге казаки перекрыли все дороги, ведущие из Суйдуна к границе, но чекисты-ликвидаторы словно испарились.

Как им удалось провести казаков Дутова, прошедших огонь и воду? Восточные киллеры оказались не только коварными, но и хитрыми. Они ушли не в сторону советско-китайской границы, а в противоположном направлении, в Кульджу, еще на пятьдесят километров вглубь Китая. И там несколько дней отсиживались в доме богатых кульджинских купцов, родственников Чанышева.

Через три дня после убийства в Суйдуне на маленьком русском кладбище у реки Доржинки прошли похороны последнего атамана Оренбургского казачьего войска, его ординарца и часового. Когда страсти улеглись, у могил ночью, таясь, появились три фигуры.

Проезжавший утром мимо кладбища в Дорже старик-уйгур заметил, что свежая могила «русского генерала» почему-то разрыта. Вызванные им из казарм казаки откинули крышку гроба и обнаружили тело своего атамана обезглавленным.

Чекисты тем временем уже пересекли границу Китая, торопясь в советский город Жаркент. В грязном холщовом мешке они везли главное доказательство удачно проведенной операции – голову атамана Дутова.

Всех троих за это поощрили. Руководитель ликвидации Касымхан Чанышев, к примеру, был награжден золотыми часами с цепью, личным трехлинейным карабином, а главное – мандатом, подписанным лично заместителем Дзержинского Петерсом. Мандат давал Чанышеву широчайшие полномочия.

Дзержинский с Петерсом своего добились. Атамана Дутова так никто и не смог заменить в белом движении от Семиречья до южной Сибири. Оренбургские казаки стали уходить из Суйдуна в Кульджу и Харбин. Их потомков сейчас можно встретить по всему миру: в Австралии и Канаде, в Китае и Южной Америке. Практически все они хранят предания об умном, порядочном и справедливом атамане Оренбургского казачьего войска Александре Ильиче Дутове. Вот только никто почему-то до сих пор не знает, где находится его могила.

Век ХХI-ый. Китайский бы выучил. Только – за что?..

Август 2007 года, Кульджа, КНР

* * *

Тяжко русскому в Китае, если он не знает местных языков, – китайского, уйгурского или казахского. Ну, на худой конец – английского. Меня упорно не понимали окружающие. Со служащими отелей, банков и магазинов еще можно было общаться при помощи калькулятора, все остальные только вежливо улыбались.

Шофер автобуса, доставившего меня в Кульджу, после длительной жестикуляции все-таки понял, что нужна гостиница. Привокзальная иностранцев не принимала принципиально. А у водителя не было времени нянчиться с непонятным русским. Нет, конечно, я пытался читать китайские фразы, написанные русскими буквами по привезенному из Оренбурга разговорнику, но местные шарахались от такой замысловатой речи. Оказывается, в их языке главное не слово, а – интонация…

Водила прибежал к своему автобусу, из которого я и не собирался вылезать, с двумя молодыми китайцами. Крепкие парни весело улыбались, потирая кулаки. Что бы это значило? Местный рэкет? Или просто побьют? При помощи всех возможных жестов уже немолодой, серьезный и опытный водитель маршрутки попытался мне втолковать, что у него нет времени, надо ехать обратно в Хоргос. А мне помогут эти двое. Вот их микромашина. Я помещусь на заднем сиденье. И – в гостиницу!

Автомобиль слегка напоминал «Фольксваген-Гольф» тридцатилетней давности, только с четырьмя дверцами и продавленными почти до асфальта сиденьями. Ну, как говорится, на безрыбье… Поехали, ребята, по местным кульджинским отелям!

Хорошая гостиница была, в принципе, не так уж и далеко от автовокзала. Китаец все время болтал по телефону. Потом в чем-то пытался убедить меня. Похоже, торговался по цене на свою услугу. Ну, это проще: я же по-китайски вообще не понимаю. Какие деньги, братишка? Вот у меня тут пять юаней завалялось. Хватит?

Китаец в ужасе замахал руками, вытащил калькулятор и показал мне на нем цифру пятнадцать. Ах, пятнадцать юаней! Китаец опять что-то завопил, доказывая свою правоту. И активно мотал головой, повторяя единственно понятное мне слово – «Доллар». А не слишком ли шикарно? За что, интересно, больше сотни юаней отдавать? За то, что к гостинице подвезли? Меня вот из Хоргоса до Кульджи маршрутка за двадцать юаней подбросила. А тебе здесь сотню платить?! Ну, в крайнем, если не договоримся, так и быть, десять долларов и пять юаней…

Парень устал вопить и жестикулировать. Он в очередной раз набрал номер на своем мобильном и просветлел. И мне трубку отдал.

– Здрась-сиси… – промурлыкала трубка непонятным голосом. – Я могу вас переводить. Меня просить… Вам нужен гостиница?

– Конечно! – я искренне обрадовался первым русским словам даже с жутким китайским акцентом. – Только скажи, друг, сколько она здесь стоит. А то я смотрю, шикарная. Дорогая, наверное?

– Передайте трубка…

Мой сопровождающий счастливо завопил что-то неизвестному переводчику. Потом отдал мобильник мне.

– Три, три… – заикала трубка, – три… цать йен.

– Тридцать? – удивился я местной дешевизне. – Нормально. Это в сутки или как?

– Сутка, сутка, – обрадовалась трубка. И добавила, – Три по сто.

– Триста, что ли? Ты чо, офонарел? – я вспомнил инструкцию своих казахстанских коллег и пошел в наступление. – Это ж сорок долларов за ночь! Больше тыщи рублей! Да откуда здесь такие цены?!

Перепуганный парень-китаец выхватил у меня мобильник, пытаясь понять, отчего так возмущается приезжий. И еще с минуту что-то объяснял переводчику. Со мной трубка общалась уже извиняющимся тоном.

– Нет, извините, не три по сто, а половина: один по сто и один пес-се-сят. А ес-сё столько – гарантия. Ну, вот, вес-си, кровать, телефон… Гарантия. Потом назад отдавать…

– А-а!.. В залог, что ли, надо сто пятьдесят оставить?

– Залог, залог, – опять обрадовалась трубка.

– Этим-то ребятам сколько платить?

– Они сами сисяс говорить. Они сказать, недорого. Сказать, вы не знать по-китайски. Они вам помогать… Они недорого…

– Ладно, разберемся.

Я отдал телефон парню и не терпящим возражения тоном произнес:

– Пойдём-ка сперва в гостиницу устроимся, а уж потом рассчитаемся, помощнички.

В гостинице доллары не принимали. Парни взвыли, хлопнули себя по лбу и свозили меня в ближайший офис «Бэнк оф Чайна». Там мне удалось втолковать клеркам, что юани нужны мелкими купюрами, чтоб можно было ещё поторговаться с парнями. А те в холле гостиницы убеждали служащих, что мне нужен отдельный люкс за сто пятьдесят юаней в сутки. Насколько я понял, такие номера стоили здесь по двести, но для меня нашелся один за сто пятьдесят над кухней ресторана. А какая, собственно, разница, если в номере есть кондиционер?

Все бы ничего, но эти косые улыбчивые ребята совершенно не знали нашего, такого простого и понятного, русского языка. И, похоже, даже не желали его учить! Вот как бы им объяснить, к примеру, что мне нужна русская школа?

Пока китайцы спорили с портье, я обратил внимание на стоящего рядом старика, который что-то втолковывал то ли по-уйгурски, то ли по-казахски своему молодому спутнику. На стойке рядом с ним лежал паспорт Республики Казахстан.

– Извините, вы не говорите по-русски?

Старик удивленно округлил глаза и горделиво произнес:

– Говорю. Как же. Я ведь в Ленинграде учился!

Выслушивать его биографию мне было некогда.