Дом Иова. Пьесы для чтения

Йонас (глухо): Если Павел вернулся, то я погиб…

Йорген (беззаботно): Да? Почему?

Йонас: Потому что я великий грешник. (Неожиданно всхлипнув). Если он вернется, то мне не поздоровится.

Йорген: Ну и что? (Хихикает). Нам всем не поздоровится, если он вернется, потому что мы все здесь великие грешники, кого ни возьми. И ты, и Йансенс, и я, и все остальные. Правда, Йансенс? (Идет к застекленным дверям, проходя мимо Йорка). Павел вернулся.

Йорк тревожно мычит, не понимая.

Йансенс (проходя вслед за Йоргеном мимо Йорка, кричит ему прямо в ухо): Ты что, не понимаешь?.. Павел вернулся!

Кажется, что Йорк, наконец, что-то понимает. Улыбаясь и широко расставив руки, он мычит нечто невразумительное, качая головой и кивая в сторону двери.

(Проходя мимо). Да, да, да!

Йорген (подойдя к первой двери, распахивает ее и кричит): Павел вернулся!

Йансенс (подходя к двери, вслед за Йоргеном): Павел вернулся!

Йорген (подходя к следующей двери, распахивая ее, громко): Павел вернулся!

Йансенс (подходя вслед за Йоргеном): Павел вернулся!

Йонас (убито): Павел вернулся.

Из открытых дверей появляются Йозеф и Йонатан.

Йорген (подходя к последней двери и распахивая ее, громко): Эй, Йодри, Йодри, проснись, Павел вернулся!

Йансенс (подходя вслед за Йоргеном): Павел вернулся!

Йозеф: Когда?

Йансенс: Сегодня, сегодня, сейчас!..

Йонатан: О, Господи! (Медленно опускается на колени). Господи.

Йансенс: Да, да!

Йозеф (нерешительно): Глупости. Глупости. С чего это вы взяли, что он вернулся?

Йорген: Что значит, с чего? Он вернулся, вот и все. По-твоему, это глупости?

Йозеф: Конечно. Ничего он не вернулся.

Йонатан (не поднимаясь с колен): Нет, нет, это правда. Это правда!..

Йозеф: А ты-то откуда знаешь?

Йонатан: Я знаю, потому что сегодня утром фрау Ребекка принесла в палату Йодри новое белье и застелила там вторую постель. А когда я спросил ее, для кого эта постель, то она сказала мне: «Вы сами все увидите, дорогой господин Йонатан»… Теперь я понимаю, что она стелила постель для нашего Павла.

Йорген: Вот видите! Видите! Она стелила постель для нашего Павла!.. (Оглядывая присутствующих, победно). А если она стелила постель для нашего Павла, то это значит… это значит…

Йонатан (стоя на коленях): Что он вернулся.

Йорген: Да. Это значит, что он вернулся.

Йансенс (восторженно): Он вернулся!

Йонас (глухо): Вернулся.

Йансенс с Йоргеном и Йонатаном: Он вернулся! Вернулся!.. Вернулся!..

Йорген и Йансенс обнимаются, хлопая друг друга по плечам и спинам. Йонатан медленно поднимается с колен.

Йозеф (подняв руки, решительно): Постойте!.. Постойте!.. Да, замолчите же вы!.. Дайте, мне, наконец, сказать.

Шум стихает. Все смотрят на Йозефа.

(Слегка помедлив). Допустим, что он вернулся. Ладно. Но где же он тогда? А?.. Может быть, кто-нибудь из вас это знает?.. Может, ты, Йорген? Или ты, Йонатан?.. Ну, говорите, говорите, если знаете!

Небольшая пауза. На лицах присутствующих появляется недоумение.

(Насмешливо). Вот видите?.. Значит, он и не думал возвращаться, верно, Йорген?

Йорген (повернувшись, с недоумением смотрит на Йансенса): Ты ведь сказал, что он вернулся, Йансенс?.. Разве это не ты сказал?

Йансенс: Конечно, это сказал я, а кто же еще! Потому что я видел его своими собственными глазами! Он шел с фрау Ребеккой, и она несла его сумку. Я ведь не сумасшедший, чтобы мне спутать его с кем-нибудь еще!

Йозеф: Глупости.

Йансенс (упрямо): А я говорю вам, что он вернулся и теперь находится где-то тут, может даже в кабинете доктора, совсем рядом… Если хотите, я могу посмотреть еще раз, хоть это, конечно, ничего не значит, потому что я его уже видел… (Подбежав к ведущей в коридор двери, приседает на корточки и смотрит в замочную скважину).

Небольшая пауза. Все присутствующие смотрят на Йансенса.

Йозеф (неуверенно): Глупости.

Пауза. Все продолжают смотреть на Йансенса.

(Решительно). Глупости. Глупости. Глупости… Я ведь сказал вам, что все это просто глупости. Ничего он не вернулся.

Небольшая пауза.

Йансенс (сдавленным шепотом): Идет… (Повернувшись к стоящим). Он идет. (Быстро отскочив от двери, поспешно прячется за спину Йоргена, хриплым шепотом). Он идет сюда вместе с Ребеккой!.. Я ведь говорил вам, что это он…

Все, кроме Йозефа и Йорка, подаются назад от двери и на мгновенье замирают, не спуская с нее глаз, затем поспешно исчезают в своих палатах.

Йозеф (едва слышно): Глупости, глупости… (Немного помедлив, быстро скрывается в своей палате).

На сцене остается один Йорк.

Неожиданно раздается звон ключей, дверь открывается, и в холле появляются Павел и сестра Ребекка. В руках у Ребекки клетчатая сумка с вещами Павла. Как и остальные пациенты, Павел одет в голубую больничную пижаму. Он небольшого роста, моложав, сед; ввалившиеся щеки свидетельствуют о крайне умеренном, если не аскетическом образе жизни. Тонкие губы плотно сжаты. На лице – темные очки. Когда он снимает их, мы видим смотрящие с напряженным спокойствием голубые глаза.

При виде Павла Йорк громко мычит и протягивает к Павлу руки, пытаясь произнести его имя.

Ребекка: Да, да, господин Йорк. Конечно, это наш господин Павел. Вы ведь не забыли его, правда? (Проходя, ставит на стол сумку).

Йорк громко мычит, пытаясь произнести имя Павла.

(Павлу) Видите, он вас помнит. (Подходя к Йорку). А теперь посмотрите, что у меня есть для вас, господин Йорк. (Достает из кармана халата плитку шоколада и протягивает ее Йорку).

Мыча, Йорк берет шоколад и быстро кивает головой, по-прежнему не сводя глаз с Павла.

На здоровье, господин Йорк. На здоровье… (Отходя, идет мимо палат, заглядывая в одну за другой застекленные двери).

Небольшая пауза.

(Понизив голос, с едва различимой иронией). Какое удивительное единодушие, не правда ли?.. Все спят так, как будто сейчас тихий час, а не полдень.

Павел молчит. Йорк мычит, протягивая к Павлу руки.

Тише, Йорк, тише… (Павлу, остановившись у стола, негромко, с напряжением). Я что-то хотела вам сказать, господин Павел. Наверное, то, что вы и так прекрасно знаете без меня. Ведь в последнее время мы много разговаривали с вами – и я, и господин доктор, и у меня сложилось впечатление, что мы стали, кажется, намного лучше понимать друг друга. А ведь это, наверное, главное, не правда ли?

Павел молчит. Короткая пауза

Когда люди начинают понимать друг друга, многое становится проще и уже не кажется таким трудным. Поэтому я надеюсь, что все худшее осталось позади, так что если мы с вами будем помнить об этом, то, я уверена, дело у нас скоро пойдет на лад.

Павел молчит. Короткая пауза.

Знаете, недавно я прочитала в одной книжке, что надо просто быть немного умнее самого себя и тогда все обязательно получится… Будьте немного умнее самого себя, господин Павел, и тогда все будет хорошо.

Павел молчит. Короткая пауза.

(Смирившись с молчанием собеседника). Ну, хорошо… Позвольте, я помогу вам отнести ваши вещи.

Павел (быстро положив руку на стоящую на столе сумку, резко и почти грубо): Я сам.

Ребекка: Что ж. Как вам будет угодно, господин Павел. (Какое-то время молча смотрит на Павла, затем быстро выходит и закрывает за собой дверь).

Короткая пауза. Слышен звон ключей и щелканье замка. Негромко мычит Йорк.

Павел (без выражения): Как вам будет угодно, господин Павел. (Подойдя к двери). Как вам будет угодно, господин Савл… (Дергает ручку закрывшейся двери, негромко, но со скрытой яростью). Как мне будет угодно, чертова кукла!.. Как мне будет угодно, дьявольское отродье! (С глухим стоном упирается лбом в дверь и на какое-то время замирает, затем медленно поворачивается, оставаясь на месте и опираясь спиной о дверь).

Йорк мычит, протягивая Павлу шоколад. Небольшая пауза.

(Негромко и снова спокойно). Я вижу, Йорк, вижу… Это шоколад, который тебе дала сестра Ребекка… (Отходя от двери и делая несколько шагов по сцене). Хотя, сказать по правде, он больше напоминает мне те тридцать серебряников, которые получил за свое предательство Иуда, но ведь тебе это, похоже, все равно, Йорк?..

Йорк жалобно мычит.

Ну, разумеется, тебе это все равно, жалкий обжора. Потому что ты думаешь только о том, как бы набить свой желудок и промочить свое горло… Я думаю, что если бы ты стоял и смотрел, как распинают на кресте нашего Спасителя, то наверняка тоже чавкал бы и жевал при этом, как последний язычник, у которого нет ни стыда, ни совести.

Йорк жалобно мычит.

Ах ты, обжора, обжора!.. Неужели ты, в самом деле, готов предать нашего Господа за эту жалкую плитку шоколада?

Йорк жалобно мычит.

Нет? (Подходя к палатам, быстро и резко распахивает одну за другой четыре двери). Ну, тогда лучше поскорее отдай ее кому-нибудь из этих трусов, которые прячутся от меня, накрывшись одеялами и сунув головы под подушки! (Громко). Йорген!.. Йансенс!.. Йонас!.. Йозеф!.. Йонатан!.. Может быть, вы хотя бы выйдете, чтобы поздороваться со мной, жалкие притворщики?

Короткая пауза. Из палат не доносится ни звука.

Я все равно знаю, что вы не спите… Или вы думаете, что можете обмануть Павла?.. Что ж, попробуйте, если у вас хватит на это наглости!.. Попробуйте, пока небо еще терпит ваше гнусное притворство!

Небольшая пауза. Один за другим на сцене медленно появляются Йорген, Йансенс, Йонас, Йозеф и Йонатан.

Ну, наконец-то… Наконец-то… Йонас… Йозеф… Йонатан… Йорген… Йансенс…

Вновь появившиеся молча останавливаются возле дверей, отводя глаза и пытаясь спрятаться за спинами друг друга. Какое-то время Павел, похоже, не без удовольствия, рассматривает их. Небольшая пауза.

Нет, вы только поглядите на этих воинов Христовых!.. Вы похожи сейчас на испорченных детей, которых застали, когда они рассматривали развратные картинки… На гадких, грязных, избалованных детей, чьи мозги заплыли жиром от постоянного обжорства и лени… (Медленно двигаясь в вдоль стоящих). Что ж вы не смотрите на меня, словно боитесь увидеть привидение?.. Разве я не сказал вам, что вернусь?.. Или, может быть, вы помните, что Павел когда-нибудь бросал свои слова на ветер?..

Короткая пауза. Присутствующие молчат.

(Остановившись, Йонасу) Йонас. Отнеси-ка мои вещи, сынок.

Йонас быстро подходит к Павлу и, кланяясь, берет стоящую на столе сумку, одновременно делая попытку поцеловать у Павла руку.

(Негрубо отталкивая Йонаса). Ну, будет, будет… Оставь…

Йонас быстро уходит с сумкой в крайнюю левую палату и почти сразу же возвращается назад.

А зачем вы передвинули сюда этот стол?.. А, Йорген?

Йорген молчит, потупив глаза.

Разве я не предупреждал вас, чтобы вы никогда его не трогали? (Взяв лежащую на столе книгу, которую читал Йорген). Возьмите и отнесите его туда, где он стоял.

Пока Йансенс и Йонатан поспешно поднимают стол и, освобождая центральное пространство сцены, относят его к окну возле левой кулисы, Павел листает книгу.

Напряженная пауза, в продолжение которой присутствующие едва слышно перешептываются и подталкивают друг друга.

(Сердито, не отрываясь от книги). Ты, кажется, что-то сказал, Йозеф?

Йозеф: Это не я. Это Йорген.

Павел (не отрываясь от книги): Йорген?

Йорген (делая шаг вперед, робко): Я только хотел сказать, учитель, что мы рады, что ты опять вернулся к нам… И я, и Йонас, и все остальные… Спроси кого хочешь.

Павел (оторвавшись от книги, резко и быстро, словно ждал): Рады? (Идет по сцене, заглядывая в лица то одного, то другого). Что-то я не заметил на ваших лицах большой радости, Йорген… Сдается мне, что вы надеялись, что я уже не вернусь, чтобы продолжать грешить в свое удовольствие, пока небо не обрушит на вас свой гнев… (Остановившись, Йонатану). Разве не этого вы хотели, Йонатан?

Йонатан: Не говори так, Павел. Мы ждали тебя.

Йорген: Да, учитель. Мы ждали тебя с того самого дня, как они увели тебя от нас.

Павел (язвительно): С того самого дня?.. И вы хотите, чтобы я вам поверил? (Раздраженно). А почему же тогда мне кажется, что вы ждали какого-то совсем другого Павла, не меня?.. Другого Павла, который льстил бы вашему тщеславию и угождал бы вашим порокам, чтобы, в конце концов, ввергнуть вас в геенну огненную, где будут мрак и зубовный скрежет? (Остановившись перед Йансенсом). А, может быть, вы радовались вместе со всей преисподней тому, что врагу человеческого рода удалось опозорить Павла и вывалять его в грязи, как последнего язычника?.. Что ж, это на вас похоже…

Йансенс (жалобно): Не говори так, Павел.

Йозеф: Не говори так, учитель…

Йонас громко всхлипывает.

Павел (оборачиваясь): Кто это?.. А?.. Это ты, Йонас?.. Надеюсь, что это, по крайней мере, не те слезы, которые грешники проливают, в надежде обмануть праведного судью и от которых адская тьма сгущается еще сильнее?.. Опасайся плакать такими слезами, Йонас, потому что потом они прольются огнем на твою же голову!

Йонас (сквозь слезы): Не говори так, Павел… Потому что мне кажется, что твои слова жгут меня хуже раскаленного дождя.

Павел: И ты, конечно, думаешь, что не заслужил этого? (Подходя ближе, негромко). Ну, тогда расскажи мне, как ты жил здесь без меня?.. Разве тебе нечего вспомнить, Йонас? (Сердито). Тогда отойди и, по крайней мере, не утруждай себя ложью, которая уже готова сорваться с твоего языка, потому что и без твоих слов я знаю, как ты жил здесь, пока меня не было рядом.

Йонас всхлипывает и, закрывая лицо рукам, отходит в сторону.

(Повернувшись к Йоргену). Ну, а ты, Йорген?.. Все еще витаешь в облаках? (Тряся перед лицом Йоргена книгой). Твоя книга?

Йорген молчит, опустив голову.

Наверно, думаешь, что она пригодится тебе, когда Господь придет судить тебя перед лицом всего мира?.. Или ты забыл, что Господь не любит ни фантазеров, ни мечтателей? А может, надеешься, что пустые умствования погасят огонь, который рано или поздно падет на твою голову, если ты не прекратишь интересоваться вещами, от которых нам нет никакого прока?.. Много, разве, у нас еще осталось времени, Йорген? Разве это не жнец уже вышел в поле, чтобы позвать нас к ответу? (Швырнув книгу Йоргену). Выбрось ее. (Повернувшись к Йонатану) А ты, Йонатан? Все еще и часа не можешь прожить, без того чтобы не набить свое чрево конфетами и шоколадом? (Подходя к Йонатану). А ну-ка, ну-ка… (Запускает руку в карман куртки Йонатана). Ну, конечно. (Доставая из кармана горсть сладостей). Вы только посмотрите!.. Конфеты, леденцы, шоколад… (Швыряет конфеты в сторону). Думаешь, они придут к тебе в день Страшного Суда, чтобы погасить адский огонь, который ты разожжешь своей неумеренностью?.. Боюсь, сынок, что они не вспомнят о тебе даже тогда, когда ты будешь кувыркаться в адском пламени!

Стоящий рядом Йозеф негромко хихикает.

(Повернувшись к Йозефу, какое-то время молча смотрит на него). А ты чему смеешься, Йозеф?.. Разве человеку, который каждый день гонит своего Господа плетью, может позволить себе смеяться над другими?

Йозеф (побледнев, едва слышно): Но я никого не гоню, учитель.

Павел: Разве?.. Тогда скажи нам, что это за кровь, которая стекает у тебя с рук? Разве это не Его кровь? Разве не стекает она по его спине, в то время как ты идешь рядом и все норовишь побольнее стегнуть его плетью?.. Ты ведь знаешь, о чем я говорю, сынок?

Йозеф (жалобно): Но ведь это было очень давно, учитель.

Павел (повышая голос): А ты попробуй сказать это Небесному судье, который придет, чтобы судить тебя в день своего гнева! (Какое-то время смотрит на Йозефа) Мне кажется, что, пока еще есть время, тебе больше пристало бы не смеяться над другими, а рыдать над самим собой.

Йозеф (едва слышно): Да, учитель.

Павел (повернувшись к Йансенсу): А что скажешь ты, Йансенс?.. (Подходя ближе). А ну-ка, ну-ка, расскажи-ка мне, какие сны снились тебе в последнее время?.. Что же ты не смотришь мне в глаза, словно я уже не брат тебе?.. Или ты думаешь, я не знаю, какие мысли одолевают тебя, когда мимо тебя проходит фрау Ребекка? (Наклонившись к уху Йансенса, что-то нашептывает ему).

Короткая пауза. Йансенс, залившись краской, опускает голову и закрывает лицо руками.

(Оставив Йансенса, идет по комнате с выражением страдания на лице; негромко, словно сам с собой). Ах, бедный Павел, бедный Павел!.. В какую же прекрасную компанию угораздило тебя попасть!.. И кого тут только нет!.. Блудники, чревоугодники, воры…

Йонас: Не говори так, Павел…

Павел: Убийцы, растлители, еретики…

Йонатан (идя вслед за Павлом): Не говори так…

Павел (повышая голос): Грабители, лжецы, отцеубийцы…

Йорген (идя вслед за Павлом, жалобно): Павел…

Павел (почти кричит): Пьяницы, прелюбодеи, разбойники, клятвопреступники, маловеры…

Йонатан: Учитель, учитель!.. Спроси, кого хочешь. Мы делали все, как ты нам велел!

Йансенс (идя вслед за Павлом): Все, что ты нам велел, не упуская ничего, даже самой малости!

Павел (останавливаясь и резко оборачиваясь к идущим за ним): И вы еще осмеливаетесь говорить мне, что делали все, что я вам велел!

Йорген: Но это правда, учитель. Спроси кого хочешь. Мы делали все, как ты нам велел. Молились и пели псалмы, бодрствовали и постились. Правда, Йонатан?.. И так каждый день, день за днем, день за днем. Не было дня, чтобы мы ни плакали, и ни молились о нашем освобождении, как ты нас учил. (Понизив голос, глухо). Но ничего не случилось. (С отчаяньем). Ничего, о чем ты нам говорил тогда. (Всхлипывает). Стены не рухнули, и Ангел Господень не явился, чтобы вывести нас отсюда, хоть ты и обещал нам, что он не будет медлить… Спроси вон хотя бы Йонаса или Йонатана. Они расскажут тебе, сколько мы молились и сколько бодрствовали, пока не увидели, что ничего не случилось… (С неожиданной обидой). Он даже не подал нам никакого знака, чтобы хотя бы немного нас ободрить. Никакого знака, чтобы мы поняли, что он рядом и слышит нас. Словно он вообще не видел ни наших молитв, ни наших слез…

Остальные подтверждают правоту говорящего рядом одновременных восклицаний.

Павел: Тихо!.. (Напряженно). Ты ведь говоришь это об Ангеле небесном, не так ли, Йорген?

Йорген: Да, учитель. Об Ангеле, которого ты нам обещал.

Павел: И который обманул вас, потому что не явился, чтобы вас освободить?

Короткая пауза. Йорген с ужасом смотрит на Павла.

Разве ты не это хотел сказать, Йорген?.. Вы постились, молились и бодрствовали, а он даже не подумал вас утешить… Ну, разве после этого он не обманщик, этот самый Ангел, который не может даже послать вам немного утешения?

Йорген (в смятении): Я этого не говорил, Павел.

Йансенс: И я тоже…

Йонатан: Мы этого не говорили, учитель.

Павел: Но тогда, выходит, что вас обманул кто-то другой?.. (Насмешливо). Уж не я ли это, Йонас?.. (Коротко смеется, но смех этот больше походит на кашель). Ну, конечно, это я. Кто же еще мог обмануть вас, если не Павел?.. (Оглядывая присутствующих, раздраженно). Что же, начинайте. Скажите: «Павел обманул нас, потому что посулил нам небесного Ангела, который должен был нас спасти, а вместо этого его самого связали и бросили в темницу, из которой он едва выбрался. Вот уж, действительно, гнусный обманщик, каких еще поискать…»

Йонас (поспешно): Не говори так, учитель, потому что это неправда.

Павел: А разве я что-нибудь говорю, Йонас?.. Это говорю не я, а вы. Ты, Йорген, ты, Йонатан, ты Йонас, ты, Йозеф… Потому что как раз я-то говорю вам совсем другое – то, что велят мне сказать вам небеса. (Кричит). А они велят мне сказать вам, что Ангел Небесный не человек, чтобы ему обманывать и быть неверным своему слову!.. Вот почему он пришел к вам по первому же вашему зову, стоило вам только открыть рот, чтобы позвать его!.. По первому же вашему зову, чтобы посмотреть, стоите ли вы того, чтобы протянуть вам руку помощи или лучше придать вас огню за ваши сомнения и маловерие!..

Пауза. Пораженные услышанным, все смотрят на Павла, не в силах пошевелиться.

Йонатан (почти шепотом, с ужасом): Значит, он был здесь, учитель?

Павел: Если бы ты мог пошире открыть свои глаза, Йонатан, то убедился бы, что он и сейчас еще стоит рядом с вами, ожидая, когда же вы его, наконец, позовете.

Присутствующие в страхе озираются. Короткая пауза.

Ах, как же он хотел вам помочь, всем вместе и каждому в отдельности!.. (Идет мимо стоящих, заглядывая им в лица). Тебе, Йонатан… тебе, Йорген…тебе, Йонас… тебе Йансенс… вам, Йозеф и Йорк… Как же он хотел сломать эти замки и решетки и вывести вас отсюда прочь!.. (Сердито). Но что же, по-вашему, он увидел, когда заглянул в ваши сердца, в которых не нашлось ни капли веры?.. Сердца, сухие, словно высохшие на солнце водоросли. Набитые грязными мыслями, словно шкаф грязным бельем у старой распутницы?.. Нет, Йонас, это не он обманул вас, это вы его обманули. Потому что окажись ваша вера хотя бы с горчичное зерно, то, клянусь вам, что эти стены рухнули бы быстрее, чем вы попросили его об этом!