Дом Иова. Пьесы для чтения

(Задумчиво, сам с собой). Вот так всегда. Стоит коснуться вещей практических, как святость отчего-то умолкает или спешит заявить, что это её не касается. Она предпочитает парить в небесах, а не ходить по земле, там, где ее больше всего ждут. Пожалуй, в ней есть даже что-то от белоручки, не желающей работать, или от страуса, подобно которому она прячет голову в песок всякий раз, когда время торопит её засучить рукава и взяться за работу… (Соседям). И вот, что я вам скажу, друзья мои. Во-первых, немедленно оставьте все раздоры. Будьте кротки, как овцы и незлобивы, словно голуби… Ну, а во-вторых… Во-вторых… (Быстро подхватив под руку Первого соседа, идёт с ним по сцене, что-то быстро нашёптывая ему не ходу).

Второй сосед с подозрением смотрит им вслед. Сделав круг, Ищущий оставляет Первого и, подхватив под руки Второго, идёт с ним, что-то нашёптывая ему на ходу. Сделав круг, возвращается на прежнее место.

(Одновременно, обоим). И ещё раз заклинаю вас всеми святыми – оставьте раздоры и вражду. Живите в мире, любви и согласии, как голуби.

Не глядя друг на друга, Соседи пятятся, явно намереваясь поскорее улизнуть.

Первый сосед (бормочет): Прощай, добрый человек.

Второй сосед: Прощай, благодетель… Вот уж утешил, так утешил!

Быстро исчезают.

Ищущий (кричит им вслед): И не забывайте почаще любить друг друга, как самих себя! (Узе). Видал? (Смеется).

Уза: Мне показалось, что они оба остались довольны.

Ищущий: Ещё бы! Ведь каждого из них я убедил в том, что он-то и есть самый достойный. А главное, я объяснил и тому, и другому, что когда дело идёт о том, чтобы на земле восторжествовала добродетель, хороши все средства. (Добродушно посмеиваясь). Они бы и сами рано или поздно догадались, но я решил поторопить события.

Уза: Значит впереди опять смута и вражда?

Ищущий: Ты бываешь необыкновенно проницателен, мой друг. Не забудь только добавить сюда ещё подкуп, убийства, обман, предательства, вероломство, насилие, жадность, клевету, низость и многое другое, без чего не обходится на земле ни одно доброе дело… (Узе, холодно). Я ведь сказал тебе, кажется: они бы обо всем догадались сами… (Повернувшись к Иову). Ах, Иов, Иов… Ну, теперь-то ты видишь, что было бы гораздо лучше для всех, если бы тени, которые ты привёл с собой, покоились на дне своих могил, оплаканные родными и придавленные могильными камнями?

В глубине сцены, один за другим, появляются Элифаз, Бильдад и Цофар.

Да, у нас сегодня просто приёмный день! (Отходит в сторону). Ну, эти-то здесь долго не задержатся. (С неожиданной злобой). Знаешь, Иов, будь я на твоём месте, непременно нашёл бы применение тому посоху, который отдыхает у тебя в руках! (Отходит).

Элифаз, Бильдад и Цофар, остановившись неподалёку от сидящего Иова, жмутся друг к другу. Им явно не по себе.

Цофар, Бильдад и Элифаз (все вместе): Здравствуй, Иов. Здравствуй. Здравствуй.

Цофар (после короткого молчания): Видишь, вон, как всё обернулось.

Бильдад: А ведь мы предупреждали.

Элифаз: Помнишь, что я тебе говорил: будь благоразумен. Сто раз подумай, прежде чем открыть рот.

Бильдад: Потому что нельзя же, в самом деле, шутить с такими вещами, как Небо и Вечность.

Цофар: А сколько раз я просил тебя, чтобы ты оставил свои нелепые фантазии и поучился жить у таких, как Элифаз или Бильдад? Но ты всегда считал себя умнее других, Иов.

Бильдад: Вот тебе и результат.

Цофар (друзьям): Ну, довольно. Довольно. Давайте-ка о деле.

Бильдад: Можно, конечно, и о деле… (Осёкшись, в растерянности оглядывается на Цофара).

Цофар: Не тяни. Говори всё, как есть.

Бильдад: Может лучше ты, Элифаз?

Элифаз отрицательно качает головой.

Цофар: Ладно. Давайте я скажу. (Выходит вперёд. Иову). Вот какое дело, Иов. (Решительно). Многие болтают, что мы живём только благодаря одному тебе. И я, и Элифаз, и вот Бильдад. Говорят, что пока ты сидишь здесь, бьются и наши сердца. Другие рассказывают, что мы только снимся тебе. Говорят, будто стоит тебе проснуться и нам конец. (Сердито). Всё это, конечно, глупые выдумки. Кто ты, в самом деле, такой, чтобы от тебя зависели наши жизни!.. (Вздохнув, мрачно). И всё-таки мы решили не рисковать. Сам знаешь, каких только чудес не бывает на белом свете.

Бильдад: У моих соседей, к примеру, тёлка принесла двухголового телёнка. Я сам видел.

Цофар: Вот, вот. Случается всякое. Поэтому мы решили заключить с тобой что-то вроде договора. Сделаем так, Иов. Ты как сидел, так и сиди себе на здоровье, если тебе нравится. Просиди здесь хоть ещё триста лет, никто из нас не станет возражать. Ну, а мы дадим тебе за это тысячу овец, сто верблюдов и пятьсот мер ячменя… Не знаю, конечно, что ты думаешь, но мне кажется, это совсем неплохой обмен.

Бильдад: Особенно, если учесть нынешнюю дороговизну.

Элифаз (немного раздражённо): Да и не мешало бы тебе вспомнить, что мы все ещё остаёмся твоими друзьями!

Цофар: Подумай над моими словами, Иов.

Бильдад: Тысяча овец!

Элифаз: Да и труд невелик! Сиди себе, не зная хлопот. Я бы сам не отказался!

Бильдад (усмехаясь): За сто-то верблюдов!

Пауза. Все замирают, напряжённо всматриваясь в лицо Иова, словно ожидая от него ответа.

Цофар: Так будем считать, что мы договорились.

По-прежнему все смотрят на Иова. Короткая пауза.

Элифаз: Ну, пойдемте что ли?.. (Иову). Прощай, Иов. Надеюсь, в следующий раз ты удостоишь нас приятной и мудрой беседой. (Отходит).

Цофар: Прощай, Иов. Если верно то, о чём болтают, то пусть тебя поддержит мысль, что твои страдания не напрасны. Главное, что они приносят пользу твоим друзьям. Пусть это будет тебе утешением, старый друг. (Спешит вслед за Элифазом).

Бильдад (торопясь за друзьями): Прощай, Иов. Смотри-ка, как быстро всё меняется! Утром ты был беднее последнего нищего, а теперь? Ого-го! (Убегая, издали). Пятьсот мер ячменя!..

Исчезают. Короткая пауза.

Ищущий (выходя вперёд, насмешливо): Ну, вот ты и разбогател… Поздравляю. Теперь ты можешь позволить себе сшить из овечьих шкур навес, а под задницу положить набитую верблюжьей шерстью подушку. Коротать Вечность всё же лучше в тепле. Это тебе подтвердит самый захудалый ангел.

Уза (заметив кого-то, негромко): Повелитель…

Ищущий: Да? (Оглянувшись, смотрит туда, куда показывает Уза и сразу, не говоря ни слова, медленно отступает в сторону).

В глубине сцены появляется Жена Иова. Её глаза широко открыты, но она ступает не слишком уверенно; кажется, что она идёт почти наощупь. Дойдя до развалин стены, останавливается и прислушивается.

Жена (тихо): Вот и я, господин. Я плохо вижу, но чувствую, что ты где-то рядом. (Повернувшись, наконец, замечает Иова). Ах, вот ты где! (Подойдя ближе, опускается на колени, потом садится на песок. Негромко). Здравствуй, Иов. Ветер и солнце так иссушили мои глаза, что я почти ничего не вижу. Но это не страшно, господин. (Не без кокетства). Зато мне кажется, что ты по-прежнему молод и красив. Как тогда, когда я в первый раз увидела тебя во время сбора винограда. Помнишь? (Задумчиво). Интересно, сколько минуло с того дня? Пожалуй, не намного больше, чем я скитаюсь по пустыне. (Тихо смеётся). Видишь, как странно всё устроено, дорогой. Пока мы живём, нам кажется, что жизнь и бесконечна, и глубока, так что только в ней одной скрыто то счастье, которое надо суметь отыскать. Но вот она кончилась, и оказалось, что она была не больше маленького зёрнышка, которое теперь проросло в пустыне ночным холодом и воем ветра, заметающего твои следы… Только пустыня и ветер, – и ничего больше. (Спохватившись, с тихим извиняющимся смехом). Конечно, я всегда помню, что есть ещё ты, Иов. Но тут от меня мало что зависит. Ветер гонит меня куда хочет, словно клок овечьей шерсти. Сегодня он показал дорогу к тебе, а завтра погонит меня до самого моря, до пределов Мицраима или заставит кружить по пескам Негева… Это ветер, господин. Одни называют его «судьбой», другие – «случайностью», а третьи зовут «небесной волей». Но я-то знаю, что это всего только ветер и ничего больше. (Смущённо). Когда-то он бросил нас в объятия друг другу. А теперь занёс сюда, где «сегодня» никогда не кончается, а «завтра» никогда не наступит. (Помолчав, спокойно). Ты, наверное, решил, что теперь-то я избавилась от всех забот? Просто иду себе, куда дует ветер, ни о чём не думая и не беспокоясь? Ах, Иов! Если бы ты только знал, как мучают меня здесь сомнения, как они жужжат в ушах, заставляя усомниться во всём, даже самом несомненном! Да, господин мой. Стоит мне только о чём-то подумать или что-то вспомнить, как сомнения уже тут как тут. (Улыбаясь). Иногда я сомневаюсь даже в том, действительно ли это я иду, пряча от ветра лицо, или это какая-то совсем другая женщина, о которой я толком не знаю ничего, – даже её имени… А прошлое, Иов? Часто я даже не могу ответить, было ли оно на самом деле или только привиделось, как странный сон, который потом долго помнишь. (Твёрдо). Только одно я знаю, господин мой. Не вечно будут терзать меня эти сомнения. (Смолкнув, долго вглядывается в лицо Иова).

Пауза.

(Просто). А ведь ты ничего не слышишь. Мне надо было сразу догадаться… Ты бродишь где-то там, в своём ожидании, а я здесь, – видишь, что выросло из нашего маленького зёрнышка? Пустыня и Разлука. (Посмеиваясь). Видишь, как нам повезло, дорогой! Кто знает, может быть, только нам одним. Ведь множество таких же зёрнышек как наше, так и умирают, не пустив в Вечности ни одного ростка, и Ангел Смерти уносит их, чтобы сжечь в самом глухом углу пустыни. Я сама видела однажды, как они горят там и демоны собираются вокруг огня, надеясь согреться. Какое счастье, что нам удалось избежать этого, Иов! Какое чудо, что наши побеги сумели прорасти вдали от нашей прежней жизни! Что из того, что ты заперт здесь, в своём одиноком Доме, а я бреду, подгоняемая ветром, от одного сомнения к другому! Никто ведь не обещал нам, что Вечность будет похожа на ухоженный сад, где мы будем собирать цветы и слушать пение птиц…