И вечность вдруг, утратив бессловесность,
На все лады со мной заговорила.
И рифмы потекли через уста.
Дождь кончился, но дом не перестал
Печально воздыматься в синеву.
И пусть подъем так и остался только
Одним лишь мною обнаружен, мне
Тогда хватило этого вполне.
Без цели, без значения, без толку
Бог знает как держалась на плаву
Посудина из пятистопных блоков.
…И берег померещился далеко.
* * *
О Смерть! – Кропотливое таянье тел.
Со звезд на траву перекинутый мост.
Зачем мы себе на дверном косяке
Ее отмеряем невидимый рост?
Семейные фотоальбомы листая,
Галопом по судьбам коротеньким шпаря,
Зачем мы на память другим составляем
Ее родословной несметный гербарий?..
* * *
Как отсутствует край у земли,
Так и жизнь Господь Бог округлил.
Смерть пространственной из временной
Дух единственно делает мой.
То есть область сия для меня
Достижима в течение дня.
Стоит лишь пересечь океан,
Чтобы стал очевидным обман.
Ведь ковбою, пасущему скот,
Что я мертв, и в башку не придет.
Захочу и, допустим, к утру
В водах Рио-Гранде я умру,
А к закату в березовый лес
Возвращусь – и пойму, что воскрес.
Пусть за сутки испортится плоть.
Мне другую накинет Господь,
Той, истлевшей, вчерашней, сродни.
Нет конечностей. Души одни.
Блюз городских подземелий
Тень твоя утратится, когда
Эскалатор ты переплывёшь
И, что метрополитен, поймёшь,
Связывает с адом города.
В миг один за мизерную плату
Древним обездоленным героем
Ты сойдешь во мрак, на дно земное, –
И никто не ощутит утрату.
А потом в другом конце столицы