Московские пещеры

– Ну, так. Надо по плану сотню уколов сделать, согласие каждый подписать может, а сделать нет. Вот так и получается. Ты не бойся, нет в них ничего запрещённого, это с мусарни знакомые передали, чтобы дедушка продал и покушал.

Илья улыбался от слова «мусарня» до слова «покушал». Старичок продолжал свою историю, на этот раз рассказывал про семью. Сын, невеста, знакомые мечты. «Не хочу это слушать»

– А почему тут пустырь?

– Площадь. Сверху не замечаешь проблем низа…Под большими улицами слишком шумно, постоянные крики, топот… Знаешь, что мы чувствуем, когда кто-то топочет оттуда, кричит, падает лицом в пол, не по своей воле, как я понимаю?

– Нет, что чувствуете?

– Что низа могут что-то решить, что на низа обращают внимание…

– Философски.

– Мы пришли.

Железная дверь. Единственное что сносно выглядит. Остальное – отвратная грязь, окружавшая железку и огромная гора одинаковой плитки, как будто зашёл в ванну. Вся Москва скоро будет выглядеть как подход к открытому бассейну, всюду плитка и скамеечки-лежаки. Останется только завалить каждую могилу на кладбище плиткой, а надгробный камень поместить подобно звезде на голливудской аллее славы. Ходишь по новенькому скверу, любуешься отбеленными звёздочками родственников, а старые скверы тем временем, в храмы переделают.

Илья перекладывает два пакета в одну руку, дотрагивается до ручки двери, опускает вниз и оказывается на лавочке.

– Ты едешь? – выводит из сна голос из автобуса, принадлежащий водителю. Через секунду двери закрылись, автобус умчался вдаль.

Илья знал, что через секунду услышит.

– Вижу, ты не отсюда, – послышался запыхавшийся голос. Слева подходил дедушка, – куда путь держишь?

– Не знаю, – сказал уставший мужчина, всматриваясь в глаза дедушки.

– А-а! Ну можешь жить у меня, пока не найдёшь себе место. Все мы когда-то оказались тут и не можем вернуться к семьям. Думаю, мои родственники уже давно мертвы, как и друзья, наверное. Как давно я пропал, не знаю. Только помню, как попал сюда сильно переживал что не увижусь со своей суженной, она в то время была настолько красивой, жаль, что сейчас она, наверное, уже мертва. Мы сынишку хотели, думали его Иосифом назвать. Вот такие пироги.

– Почему так?

– В честь Сталина.

– В каком году вы пропали?

– 1995.

– Интересно…

Помню, как купил билет на этот автобус, ни разу не успел, хотя столько раз пытался.

– А куда автобус едет?

– Не помню.

– А где билет купить? – у Ильи появилась надежда.

– Не помню.

– Там возьму за наличку. Подожду следующего. Спасибо.

– Как хочешь, молодой.

Не то чтобы Илья не делает, то, что сказал. Его слова, зачастую, всегда выполняются, каждое обещание должно быть исполнено! Однако сколько можно ждать, даже занявшись чем-то? Два часа? Три? Через какое-то время ты ощущаешь скуку и засыпаешь.

– Ты едешь? – выводит из сна голос из автобуса, принадлежащий водителю.

– Да, еду!

Не успел. Просто не успел. Через секунду подошёл дед.

– Вижу, ты не отсюда. Куда путь держишь?

– Буду ждать следующего автобуса.

– А-а! Ну можешь жить у меня, пока не найдёшь себе место.

– Нет, спасибо. До свидания.

В этот раз Илья решил занять себя чем-то до приезда автобуса. Это сложно, когда у тебя из вещей: ключи, телефон с наушниками, да кошелёк с картами, а вокруг лишь грязь. Главное не считать время. Когда считаешь секунды, часы или даже дни, тебе кажется что время идёт очень долго. Мужчина рисовал на грязи, играл с собой в слова и города, вспоминал звёзд и футбольные команды, вспоминал состав любимого Спартака и воспроизводил каждый матч, который смотрел. Первый с отцом на старом телевизоре, потом дебютный поход на стадион, в баре с друзьями с перебором алкоголя, последний раз – неделю назад, вместе с невестой. Её плечо, уснувшее от скуки.

Всё это он старался делать, подобно Цезарю, запуская несколько одновременно идущих параллельных процессов, чтобы сильнее загружать мозг. За всё пребывание в подземелье не хотелось пить, есть, физиология ушла куда-то далеко. Только сон что-то значил, до какого-то промежутка времени. А сейчас очень хочется спать, пить, есть и в туалет. Надо перетерпеть, говорил Илья сам себе, понимая, что автобус может приехать в любой момент.

– Ты едешь? – выводит из сна голос из автобуса, принадлежащий водителю.

– Да! Стойте! НЕТ!

Автобус опять уехал, а Илья не чувствовал что спал. Снова ничего не хотелось, снова слева подходит дедушка.

– Вижу, ты не отсюда, – послышался запыхавшийся голос. Слева подходил дедушка, бежавший дабы успеть на автобус, – куда путь держишь?

– Не знаю, – Илья расплакался, не пытаясь скрывать своего расстройства, как не делал уже лет 20.

– А-а! Ну можешь жить у меня, пока не найдёшь себе место. Все мы когда-то оказались тут и не можем вернуться к семьям. Думаю, мои родственники уже давно мертвы, как и друзья, наверное. Как давно я пропал, не знаю. Только помню, как попал сюда сильно переживал, что не увижусь со своей суженной, она в то время была настолько красивой, жаль, что сейчас она, наверное, уже мертва. Мы сынишку хотели, думали его Иосифом назвать. Вот такие пироги. Помню, как купил билет на этот автобус, ни разу не успел, хотя столько раз пытался. Что за билет… Повезло. И с одной стороны три семёрки и с другой. А знаешь что? Мальчик ты хороший, давай я тебе подарю билетик.

– Помочь?

– Что?

– С пакетами помочь?

– Да, давай.

Они опять шли, а дедушка молчал и молчал, забыв все свои слова. Опять подошедши к дверке, Илья истерично улыбнулся.

– Ну, скоро увидимся.

– Возьми билетик, это раритет!