На уроке

– Нет, не все!..

– А я думала, что только математика! – проговорила молодая женщина и рассмеялась.

“Кокетничает! – подумал Ворошилов… И если муж ревнив…”

– Впрочем, я уйду… я вам мешаю! – снова начала Софья Ивановна.

– Да. Время на разговоры уходит…

– Ну, я буду сидеть смирно… Дети! И вы сидите смирно и слушайте ученого человека.

Когда кончился урок и Ворошилов было хотел уходить, Софья Ивановна остановила его и сказала:

– Куда ж вы, уж бежать?

И так ласково взглянула на него.

– Пора домой! – отвечал молодой человек и снова подумал: “А ведь хороша эта кокетка!”

Ворошилов шел домой недовольный. Во-первых, у Петра Ивановича он не спросил денег – как-то не пришлось, – а во-вторых, вместо математических выкладок, которые предстояло ему сделать дома (он был студент математического факультета), в голову его лезла “все несообразность”, как он в сердцах назвал образ красивой женщины, закрадывавшийся, помимо его воли, в голову.

– Экий я глупый! Ну что изо всего этого выйдет? – поставил он себе ясный вопрос, придя домой.

И в тот же вечер отвечал на него, рассмеявшись:

– Всего верней, что добрейший Петр Иваныч откажет мне от урока, и тогда опять зубы на полку… Надо держать ухо востро!..

В тот же самый вечер Петр Иваныч, сидя за вечерним чаем, очевидно, был не в духе и косо глядел на жену. Сперва он, было, ничего не хотел ей говорить, но наконец не выдержал и сказал:

– Соня!.. Неужели тебе не надоело сидеть в классной?..

– А это тебе мешает, Pierre?

– Это мне, Соня, не нравится!..

– А отчего? позвольте вас спросить, – улыбнулась Софья Ивановна.

– Оттого… – сконфузился Петр Иванович, – оттого… Ну, я этого не хочу!..

– Опять сиена ревности? – подсмеялась жена.

– И ты не будешь сидеть, или я откажу Ворошилову! – вспылил Петр Иваныч и, отодвинув стакан, быстро встал со стула и поплелся в кабинет, где долго просидел, задумавшись.

III

На другой день Ворошилов сидел на уроке суровей обыкновенного и, когда явилась Софья Ивановна, он ей поклонился и затем ни разу на нее не взглянул. Когда она спросила его: “отчего он такой сердитый?”, он довольно сухо ответил, что не совсем здоров, и продолжал объяснять ученикам положение городов на карте. А Софья Ивановна, как нарочно, облокотилась на руки и упорно глядела на Ворошилова.

“Экая беспокойная! – подумал молодой человек. – Тебе хорошо шутить, а мне ведь от уроков откажут!”

“И не взглянет медведь!” – думала молодая женщина и продолжала кокетничать, довольная, что убьет часа два времени.

Отворилась дверь, и вошел Петр Иваныч. Он был краснее обыкновенного и несколько смутился, подавая руку Ворошилову. Буковнин сердито взглянул на жену и спросил Ворошилова:

– Что, Николай Николаевич, успевают молодцы?

– Успевают!

– Скоро и в гимназию можно… Соня! – обратился Петр Иваныч к жене. – Ты бы пошла распорядилась, тебя повар ждет в столовой…

Молодая женщина улыбнулась и вышла из комнаты. Петр Иваныч, понуря голову, поплелся за ней, потрепав по щекам обоих сыновей.

“Решительно потеряю урок. Петр Иваныч ревнует. Причем же я-то тут?..” – подумал Ворошилов.

А в столовой в это время шла супружеская сцена:

– Софья Ивановна! Вы хотите, чтоб я отказал Ворошилову?

– Опять? – упрекнула жена.

– Да, опять! Это стыдно!

– Что стыдно?

– Да сидеть с ним…

– Ха-ха-ха… Вот Отелло!..

– К чему же вы меня раздражаете?..

– А к чему вы мне мешаете учиться?

– Не говорите вздору… Он вам нравится.

– А хоть бы и нравился?..

– Софья Ивановна! – крикнул муж.

– Петр Иваныч! – ответила жена.

– Если завтра я вас увижу в классной…

– Что тогда?

– Ты увидишь! – крикнул рассердившийся муж и хлопнул дверью.

IV

“Ну, слава богу, нет ее сегодня!” – подумал Ворошилов, усаживаясь на следующий день с детьми за стол и приготовляя тетрадки для диктовки.