Два брата

Он никогда прежде не анализировал своих отношений к Леночке. Он как-то отдался волне страсти, охватившей его, и не думал, куда волна унесет его.

Со стороны Николая было увлечение (он прежде увлекался часто), но со стороны Леночки было такое сильное, глубокое чувство, которое не могло не отразиться на Николае. Оно его тронуло и умилило. Он с какой-то боязливой осторожностью сдерживал порывы страсти, но порывистая натура Николая разве могла сдержать себя? Все случилось как-то внезапно… Петербургская жизнь их сближала более и более; Николай каждый день почти бывал у Леночки, реже говорил об идеалах. Но зато чаще вздрагивал, обнимая девушку и нашептывая ей страстные речи.

Леночка отдалась Николаю беззаветно, не думая о будущем, не требуя уверений.

Николай давно говорил о свадьбе. Они повенчаются, как только он устроится. Леночка слушала, счастливая, доверчивая, и просила его не беспокоиться об этом.

– Разве не все равно? Разве мы менее счастливы? – спрашивала она, заглядывая в глаза Николая.

Они переживали медовый месяц любви, тщательно скрывая от других свое счастье. «К чему другим знать? Все равно узнают, когда мы женимся!» – говорил Николай.

– Конечно… к чему другим знать! – повторяла Леночка, но в то же время чувствовала по временам фальшивость своего положений. Ей казалось странным скрывать их отношения. Да если б Николай позволил, она всем сказала бы с гордостью, что любит, любит своего ненаглядного!

Медовый месяц прошел. Прошел у Николая и бурный порыв молодой, вдруг налетевшей страсти. Он стал раздражителен, неровен, капризен. Убежденный в безграничной преданности Леночки, он подчас придирался к ней, срывая на любящем существе свои неудачи. Он, правда, нередко горячими словами любви старался загладить несправедливость, но скоро забывал о ней и снова становился небрежен… Леночка безропотно сносила все, объясняя и извиняя вспышки Николая понятным раздражением неоцененного таланта… В последнее время он стал реже бывать, сделался особенно придирчив и наконец как будто совсем забыл Леночку…

Все это припомнилось теперь Николаю. Он почувствовал себя глубоко виноватым, сознавая, что причинил большое страдание существу, обожавшему его. Он поступил как эгоист. Что сказали бы ею старики?..

– Это гнусно! – воскликнул он и заходил в волнении по комнате. – И к чему долее медлить со свадьбой! К чему ставить Лену в ложное положение?!.

Он решил не медлить и жениться как можно скорей. Завтра же он напишет своим, и чем скорее свадьба, тем лучше!..

– Славная, дорогая Леночка! Я сделаю тебя счастливой! – произнес он, увлеченный порывом, и в этот миг ему казалось, что он любит Леночку больше, чем когда-либо. Он стал мечтать на эту тему, и счастливая Леночка представлялась ему в лучезарном сиянии его будущей славы.

Николай присел к столу и написал Леночке длинное, горячее послание. Он высказал в нем все, что передумал в эти минуты после прочтения ее записки, он просил прощения, говорил о любви, о будущем счастии, превозносил Леночку до небес и писал, что завтра будет у нее.

Письмо успокоило нашего молодого человека, и он лег спать. Лежа в постели, он опять стал было мечтать, как они славно заживут с Леночкой, как он сделает ее счастливой, но вслед за тем совсем неожиданно в голове его мелькнула мысль, что было бы лучше, если б Леночка вышла за Лаврентьева и он не зашел бы так далеко… Не стеснит ли она его свободы? Будет ли она счастлива?.. Конечно, Леночка – превосходная женщина, он ее любит, но все же она не тот идеал, о котором он мечтал. Она слишком простая, обыкновенная, эта Леночка! Нет в ней захватывающего интереса, нет артистической жилки, нет обаяния исключительной, высшей натуры… Все в ней ясно и светло, как на дне прозрачного озера.

Он стал засыпать, когда перед ним вдруг явился блестящий образ Нины. Она была такая ослепительная, роскошная, красивая… Ее загадочный, манящий взгляд улыбался насмешливой улыбкой, и губы шептали: «И вы надеваете ярмо… Поздравляю! Не умеете вы пользоваться жизнью!»

– Чепуха! – проговорил сквозь сон Николай. – Леночка… я ее люблю… Она чудная, а эта Нина…

Он не докончил, повернулся на другой бок и заснул…

V

На следующий день, только что пробило десять часов, Степанида отворила двери спальни Николая и, остановившись на пороге, повторила несколько раз:

– Николай Иванович, вставайте! Одиннадцатый час! Вставайте! – громко произнесла она.

– Слышу, слышу! Что вы так кричите? – раздался голос Николая. – Встаю.

Старая кухарка, знавшая привычки барина, однако не ушла. Она постояла с минуту и, заглянув в спальню, промолвила:

– Уснул! Ишь соня! А сам просил, чтобы непременно… Полуночничает, вставать-то и неохота!

Она хотела было оставить Николая в покое, но, вспомнив, что Николай настойчиво просил разбудить, громко крикнула:

– Николай Иванович! Вставайте!

– Да что вы пристали? Дайте часок заснуть!

– Мне-то что! Спите себе с богом. Сами просили. Письмо вам…

– Так бы и сказали… Давайте-ка письмо да принесите газеты! – проговорил Николай, окончательно проснувшись.

Степанида подала письмо и газеты и спросила:

– Что в булочной-то брать?..

– Что-нибудь возьмите… Да кстати… возьмите у меня на столе письмо и отдайте посыльному, чтобы немедленно снес… Деньги в ящике… Знаете?

Николай прочел записку, и довольная улыбка появилась на его лице. Записка была от Платонова. Он просил молодого человека зайти к нему на квартиру около двенадцати часов – переговорить насчет статьи Николая и кстати позавтракать вместе.

«Верно, что-нибудь насчет цензурных смягчений! Платонов очень осторожен!» – подумал Николай, возлагавший большие надежды на статью, отданную им недели три тому назад в редакцию. По его мнению, эта статья особенно ему удалась. Он таки поработал над ней. Верно, она понравилась Платонову, и на нее непременно обратят внимание!

Веселый и довольный, он быстро оделся, прошел в кабинет и стал пробегать газеты, прихлебывая кофе… Через полчаса отворились двери, и на пороге появился Вася.

– Васюк! Здорово… Наконец-то! – обрадовался Николай, крепко пожимая холодную Васину руку. – Озяб? Напейся скорей кофе… Степанида, стакан дайте! – крикнул он в двери. – Ну, как поживаешь, Вася? Давно я тебя не видал…

– Я у тебя несколько раз был… все не заставал…

– По вечерам трудно меня застать, особенно в последнее время, – замотался как-то. Теперь опять примусь за работу… А ты как это не на лекциях сегодня? Ты такой аккуратный… Кстати: знаешь, кто с тобой хочет познакомиться?.. Угадай-ка!

– Да я почем знаю…

– Наверно, не угадаешь! – рассмеялся Николай. – Нина Сергеевна…

– Что ей от меня надо?.. Разве она приехала?

– Вчера ее видел, очень просила привести тебя. Пойдешь?

Вася подумал.

– Пожалуй, пойду. Отчего не пойти! – рассеянно отвечал Вася.

– Вот как! И не боишься?

– Чего ж бояться?

– Она такая красавица – эта Нина Сергеевна!

Вася покраснел до ушей и серьезно проговорил:

– Какое мне дело до этого?

– Ну, не сердись, Вася. Ты ведь известный женоненавистник. Я только пошутил. Я, признаться, думал, что ты не пойдешь. Она тебе не нравится.

– Да, не нравится, но я ее совсем не знаю. Бог ее знает; может, мне с первого разу так показалось.