Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Роман. Том 3

– Есть кое-что… Приметил одного! Шныряет будь здоров… И главное не числился по начальным спискам в мае, я проверял, а ныне кочует из одного подразделения в другое, как вирус во время эпидемии! И все ближе к командному составу льнет… Или там где какая-нибудь деятельность начинается!

– Ну ты даешь, Николай! Такую деятельность развел. Тут романы Дюма отдыхают… Тайная служба короля и кардинала. И степень продуманности в тьме нашей, где и себя не всегда узнаешь… И это ты все один?

– Нет, конечно! С Никифоровым в связке… Естественно! Одна голова хорошо, а Змей-Горыныч лучше! – улыбается политрук, – Каждый отвечает за свое. А вместе вся и мозаика складывается!

– И кто этот предатель? Может его уже сцапать, чтобы дальше делов не наделал?

– Рано… И ошибка тоже не исключена! Вот когда будут железные доказательства, тогда и возьмем, пикнуть не успеет… Он нас никуда не денется!

– И кто он, как думаешь, немец, агент засланный? Или из наших, кто скурвился?

– Все может быть… И первое и второе! И даже изысканное сочетание того и другого… Гремучая смесь редкостной гадюки!

– Это как?

– Белогвардейщина… На службе у Гитлера! Они же все валом поперли на Восточный фронт, как услышали, что немцы пошли большевиков убивать! Достали все свои старые нагайки и сабли… И вперед, трудовой советский народ резать! А уж в диверсионные отряды типа «Бранденбурга 800» добровольцев хоть отбавляй… Для немцев это настоящее сокровище! Боевой опыт, чистый русский язык, знание привычек и быта. Идеально! Вот и бегает какой-нибудь красавец поручик или штабс-капитан недобитый в Гражданскую, и указывает фашистам, куда газ лучше пустить, где взрыв сделать, как командира полка устранить! Смекаешь? И такую падлу от своих ничем не отличишь, так как в доску свой – русский! Со всеми народными прибамбасами. И может не один, а целая диверсионная группа! Тут ведь в мае какой хаос творился? Заходи кто хочешь! Занимай место и вливайся в гарнизон… Главное – сражайся! И никаких особых документов и вопросов. Раздолье для немецкой разведки!

– Это ж сколько они нам зла принесут, и крови прольют больше чем немцы! Свой народ, славяне… Что за кошмар! Идти в одном походе с иноземцами, сжигающими нашу землю! Каким упырем надо быть, чтобы стрелять в своих кровных братьев! Шакалы…

– А как же! Вот поэтому эту мразь и возможно не одну, выловить и уничтожить надо… Вот поэтому, дорогой Сергей Михайлович, я и сижу на скалах сутками везде, прячусь в проходах, наблюдаю за всем…. Как шут гороховый! Ну фамилия обязывает… как никак! Тут дело непростое, и все средства хороши. Никто от предательской руки погибнуть больше не должен. Понимаешь?

– Конечно! Я бы и сейчас к тебе на скалы поскакал, объясни ты все сразу… А то пойми тебя что делаешь, и что с тобой творится. У нас уже есть случаи помешательств. Никто в этой тьме ни от чего не застрахован!

– Ну не буду же я тебе орать на все галереи про ловлю диверсантов! – улыбается Горошко, – Даже здесь в этих катакомбах, стены имеют свои уши, и весьма большие! Поэтому сейчас я с тобой шепотом говорю… Чтоб только ты слышал. И никто больше!

– Ясно, моя помощь нужна в столь пикантном деле? А то я готов… На любые задания, любые засады, чтобы эту сволочь выловить и к стенке поставить!

– Нет, пока все под контролем! Сеть расставлена… Ждем когда зверек нацистский попадет, запутается! Пока его внимание притупили, пусть проявится. А там его сразу и спеленаем «в лучах славы», удивиться не успеет… Каким бы матерым шпионом не был, от нас не уйдет!

– Ну а если это все предположения? – глаза Исакова сверкают в темноте, – И нет никакого предателя в гарнизоне, а вся эта гадость наверху работает? Из пленных и прочих?

– И такое может быть… Но исключать варианты пребывания диверсанта среди нас мы не можем! Это просто преступно!

– Согласен, – кивает Исаков, – отработать нужно все версии. И за Ягунова Павла Максимовича отомстить! Со всем праведным гневом… Такого человека потерять! Невероятно… Так нелепо и рано погибнуть! Ему бы жить и жить! До генерала дослужиться… Вот был командующий армией! Блистал бы как Суворов и Кутузов… О нем бы легенды и песни слагали! Кстати о работе, драгоценный Николай Прокофьевич! Что-то я не вижу тебя на проведении плановых партийных собраний. Ловля диверсантов это прекрасно и романтично, но есть еще наши непосредственные должностные обязанности. Ты вообще, этим занимаешься?

– А как же! – лукавая улыбка растет на лице политрука Горошко, – В новом ключе! Так сказать с местной спецификой… Все хорошо, только моя аудитория исключительно духи и приведения… Я им основы марксизма-ленинизма втолковываю! Склоняю на борьбу с мировым капиталом! Мобилизую в шеренги Красной Гвардии! Новый род войск у нас будет. Призраки катакомб… С такими хрен справишься!

– Мы и сами уже как призраки! Мало чем отличаемся… Я тебя серьезно спрашиваю, это не шутки! Наша работа важна не менее чем какая-либо другая. На нашем Слове гарнизон еще и держится… Уйдет комиссарское пламя в этой тьме, все развалится!

– Я все это понимаю! Если серьезно, Сергей, у нас комиссаров хватает для собраний с лихвой! Каждый второй или политрук или замполитрука! Солдат меньше наверно… Честно не вижу смысла и мне на десятый раз повторять прописные истины. Я такой один слегка отколовшийся, вышедший из колеи. У меня сейчас другие задачи! И водоснабжение и вот теперь шпионские страсти. Мне забот хватает и без регулярных партсобраний с личным составом. Со штабом все согласовано. Так что нарушений с моей стороны нет! Просто перебросили на другой фронт… Закончится эта канитель с поиском предателя и пойду опять пламенные лекции читать о проклятых фашистах и капиталистах. Как и раньше!

– Ясно. Удачи тебе в охоте на фашистского хищника! Оборотня… Хуже нет, когда в своих рядах враг появляется. Удар откуда угодно может придти.

– Человек – вообще явление непроницаемое и непредсказуемое! Сколько в нем всего кроется и что из него может выскочить – ангел благословляющий, или дракон огнедышащий! Пойди, угадай! Себя и то мало знаем… В мгновение все может поменяться!

– Да, жизнь – как шарада! Постоянная… Вроде разгадал, а за ней еще одна и еще… И так до бесконечности. Чем дольше живешь, тем больше запутываешься! Аккурат как в нашей Катакомбе… Странноватый ты все-таки сегодня какой-то, Николай! – приглядывается Исаков, – Будто чужой и я тебя первый раз вижу! Что за наваждение? Или со мной уже что не так?

– Мы все здесь меняемся, выйдем, прежними не будем! После такой подземной одиссеи… Кто сможет самим собой тем, светлым беспечным радостным человеком остаться? Мы сколько здесь мрак впитываем? Если на белый лист черной краски пролить, назад такой же лучезарной он уже не станет… Так и мы, погружаемся вниз все больше, заливает нас волнами мрака как тонущий корабль, а мы все боремся! Не сдаемся… Но природа наша другой становится. Опустив руку в огонь, огнем становишься… Странный я говоришь? А с чего ты взял, что я – это я? Вот кто сейчас перед тобой стоит? Можно сказать уверенно? Телесная вывеска ничего не значит. И вообще может это не я? – смеется политрук, – Нет больше Николая Горошко… А я – произведение темноты Подземелья! И Тьма зовет… всех! К себе… в свои тайные сокровенные обители!

Глава 4

– Вот огонь, он живой или нет? – смотрит на пламя коптилки Чернышов, – Двигается, извивается, стремится куда-то! Чего-то хочет… Поедает другие виды жизни, светит всем, согревает… Дает надежду! Сражается за что-то свое священное! Прямо как мы! Кто он на самом деле? Осознанное существо, скрытое маской? Или все-таки слепая стихия? Лишенная всякой разумности? А, Коля, как думаешь?

– Тебе Леха, заняться нечем? – отзывается из другого угла тесной казармы Немцов, – Галиматью собирать… Ее сейчас в голове у каждого бойца хоть отбавляй! Лучше оружие почисти. Хоть польза будет…

– Да сколько его чистить можно? И так блестит, как буржуйская цацка! Только какой сейчас прок от этого? Чисти не чисти, все равно ржавеет от сырости этой… И патроны приходят в негодность. Сколько ребят уже погибло, от самой тупой глупой осечки в бою… Странное что-то происходит, все меняется, а мы ни черта не видим. Мрак все скрывает! Ревностно и надежно.

– Это не новость. Мы не первый день здесь, чтоб не понимать все уловки тьмы! И ее влияние на нас… Что ты хочешь сказать, конкретно? Без словесно экзотического тумана?

– Не знаю… Все как-то путается, и в голове и вокруг! Что-то ощущаю, грандиозное, происходящее, а высказать не могу! Жить столько в полной темноте и оставаться в ясном сознании, наверно, невозможно! Мы и так долго протянули! Не тронулись умом…

– Подожди еще… Парочку недель здесь, и будем плясать в безумном экстазе, – мрачно шутит Немцов, – магия этого подземелья беспредельна. Она тебе и призрака в конце тоннеля нарисует, и тебя в другом царстве… И еще всякие фокусы устроит, от которых рассудок точно лопнет как воздушный шар!

– Не хотелось бы… Помереть кретином полным! Уж лучше сразу! Но в ясном уме.. Сумасшествие, наверно, похуже смерти будет! Чур меня!

– Ты что умирать собрался, Леха? Не рановато ли? Я вот не хочу здесь пропадать, и обязательно отсюда выйду!

– Эта дама с косой особо спрашивать не будет, хочешь, не хочешь… Придет и все! Собирай дорогой друг вещички! В путь-дорогу дальнюю… Совершенно неизвестную! А нашей катакомбе тут вообще предугадать ничего невозможно.

– Не нравится мне твое настроение, товарищ штурман-бомбардировщик! Где весь твой задор и сила борцовская? Куда испарились?

– Да все на месте… Под шинелькой дремлет! Похрапывает…

– Тогда какой подземный Червь тебя гложет? Что случилось? – допытывается Немцов, – Чего не хватает?

– Да паскудно как-то на душе… Тоскливо! – вздыхает Чернышов, – Все уходит в Черную Пропасть! Сколько нас от 2-х взводов осталось? Ты да я, да мы с тобой… По пальцам пересчитать можно! Все меньше и меньше нас становится, а мы как будто не замечаем этого! Таем как рассветный туман. Как привидения в конце коридора! Комплектация рот по гарнизону по 20—30 человек пошла! Одно название… Полка больше нет! Силы наши иссякают… А никаких вестей с того берега нет! Ни намека… Замерло все! Даже обстрелы редкие стали. Раньше канонада у порта так и гремела! А сейчас все – только фрицевские орудия и слыхать… Все это как-то не добавляет радости к нашим подземным будням!

– Все образуется… Я в это верю! Рассеется этот каменный смог! И наш самолет жизни выйдет к облакам! Коснется крылом небесного чертога… Засверкает на солнце!

– Раньше еще могло что-то быть! Путь наверх… Выход! – оцепенело смотрит Чернышов в изломанных потолок, – А теперь словно треснуло все… И разваливается, как пробитый снарядами корпус! И скорее всего после гибели Полковника все началось! Произошли роковые удары… Несовместимые с живучестью судна. Обшивка нашего корабля пошла по швам! Долго сопротивлялась, но перевес очень сильный оказался… И мы пошли ко дну! Идем…

– Почему? У нас начался другой уровень борьбы! С новым командиром мы спаялись в железный кулак! Боевая активность значительно возросла! Почти каждый день мы с боями выходим на поверхность… Всплываем как подводная лодка, наносим внушительный урон и вновь скрываемся в подземном мраке! Мы бьем врага с неистовой доселе силой. Мне наш танкист подполковник нравится! Меньше сидеть стали, больше дела! Фашиста лупим, с мая так не было… Будто второе дыхание открылось! Хоть и ослабли физически, но в бой идем с прежним пылом, даже большим воодушевлением чем раньше… Громим тевтонцев с завидным постоянством. Красота!

– Тут другое… Целое ядро развалилось! Разброд пошел по всем направлениям! Все рассыпается, Коля! По каким-то скрытым от нас законам.

Толик Волошенюк все у Бармета в разведке пропадает, нас забыл совсем. Прибрал его старший лейтенант к себе, в свою гвардию! Ванька Скибин в артиллеристы к Фоминых подался, а сейчас вообще сгинул где —то… Ходил до колодца к политруку Горошко и как ветром темным сдуло! Искали, спрашивали, никто не знает… Тут и в мистику вашу поверишь! Словно катакомба его как пасть чудовища заглотила!

– Там взрывы были сильные… На большом участке кровля рухнула! Фрицы постарались! Надо до госпиталя дойти, может там среди раненых! Нам пока отойти нельзя… Приказ быть в боевой готовности! Потом сходим, узнаем, найдем нашего Ваню! Хоть в тоннелях этих, хоть в Преисподней! От нас никуда не денется! В одном звене всегда шли – и в небе, и под землей, одной веревкой судьбы связаны…

– Или теперь цепями подземными, – усмехается Чернышов, – такие вряд ли чем разрубишь! Сковали нас здесь во мраке дремучем каменном, как титанов греческих! Только вот для чего? Чем все это закончится?