Волки траву не едят

– А что, сеньор Касти принимает только знакомых?

– Отвечайте на мой вопрос, будьте добры! – сердитая аргентинка слегка раздула ноздри аккуратного носика. – Как вас представить?

– Скажите ему, что я товарищ сеньора Кремня. Он поймет.

Девушка надменно усмехнулась.

– А вы уверены, что сеньор Касти знаком с сеньором Кремнем?

Она положила свою ручку рядом со стопкой рекламных буклетов. Потом важно откинулась на стуле и начала постукивать по крышке стола коротким красным ноготком. Виктор знал, как обороняться.

– Знаком. Это совершенно точно, как и то, что у вас красивые глаза, мадемуазель.

Индианка у факса навострила ушки и опешила от такой фамильярности белого мужчины. Изящная и грациозная, но немного робкая, она походила на кошечку породы кохона в доме, где лысых кошек не очень-то жалуют. Сеньорита Феррер тем временем активно набирала воздух ртом, еле сдерживаясь, чтобы не нагрубить.

– Этот гринго меня достал, – сказала Анабель индианке на испанском языке.

– Этот гринго, – с улыбкой заметил Виктор тоже на испанском, – летел с другой стороны земного шара, чтобы встретиться с вашим шефом. И вообще он не гринго, а европеец.

Какая досада! Оказывается, «проклятый гринго» знает испанский язык! Сеньорита Феррер с плохо скрываемым смущением опустила голову, делая вид, что пишет.

– Возьмите карандашик в левую руку. Вы ведь левша? – вдруг сказал Лавров, глядя девушке прямо в глаза.

Анабель была настолько удивлена, что вмиг замерла под сверлящим и одновременно веселым взглядом Виктора.

– А откуда… вы…?

Поняв, что она окончательно теряет самообладание, испанка поджала губки и начала нервно листать какую-то книгу.

– …У сеньора Касти совещание, – добавила Анабель спустя некоторое время. – Я скажу ему о вашем визите, как только для этого представится возможность.

– Вот и отлично! Спасибо, – выдохнул Виктор. – Какой у вас пароль от wi-fi?

– Aldebaran, – равнодушно ответила сеньорита Феррер и тут же добавила индианке на немецком: – Ну ты смотри какой наглый! Может ему еще и ванну с пеной набрать?

– Я бы не отказался, фройляйн! – засмеялся Виктор, провозглашая свою фразу с настоящим берлинским акцентом. – А вы, несмотря на свои молодые годы и такие красивые глаза, знаете немало языков. Поболтаем по-русски?

Последние слова Виктор проговорил на русском языке. Надменность Анабель сменилась крайним любопытством. Она смотрела на Лаврова в упор.

– Вы кто? – спросила девушка-полиглот на ломаном русском.

– Мент без пальто! – ехидно ответил журналист. – Парле ву франсе?

Анабель медленно отвела взгляд.

– А глаза у вас все равно красивые, – резюмировал журналист и, отойдя от стола со строптивой секретаршей, уселся в кожаное кресло, стоящее неподалеку. Оно оказалось значительно неудобнее, чем обещал его внешний вид.

Время шло, никто не входил и не выходил. Из угла время от времени раздавалось приглушенное жужжание факса под надзором стройной «гавайской кохоны», дополняемое шорохом бумаг в ее руках – как будто бы минуты проходили на цыпочках, прижав палец к губам со звуком т-с-с-с. Виктор то и дело чувствовал на себе взгляды Анабель, которые она украдкой кидала на этого «наглеца из Европы».

Зрелому человеку нет нужды искать эмоции во внешнем мире. Ему хватает собственного внутреннего ощущения наполненности жизни. Тем не менее журналист без обмена информацией – как аргентинка без страсти. Нужно было пройтись по соцсетям и заглянуть в электронную почту. Так и есть! Сообщение от Эдуарда Абросимова. Московский журналист жаловался на то, что за отсутствием состава преступления и доказательств Следственный комитет РФ закрыл дела по разбившемуся Як-40, по поджогу редакции «Особо секретно» и гибели секретарши Боровина – Маши Безродной.

– Твою дивизию… – только и пробормотал Виктор.

Лавров вдруг почувствовал полную безысходность. «Если уж власти Москвы не в состоянии справиться с этими мерзавцами, что уж говорить о зарубежье… Ладно. Разберемся».

В этот момент открылась дверь кабинета Касти и оттуда вышли два улыбающихся сеньора. Третий придерживал перед ними дверь и тоже улыбался. Они радушно пожали друг другу руки, потом первые два прошли через фойе к выходу. Оставшийся сеньор, как заправский лицедей, мгновенно сменил улыбку на такой недоступный вид, будто он с самого рождения не улыбался даже маме. Это был худощавый человек средних лет в белой рубашке и серых брюках, с выражением лица, словно говорившим: «Все вокруг такие невинные, такие правильные и хорошие, что складывается впечатление, что в аду гореть буду только я».

Сеньорита Феррер сообщила ему нежным голоском:

– Вас дожидается сеньор… из Европы.

– Я же сказал, что сегодня никого не принимаю, Анабель! – рассердился мужчина.

– Он сказал, что ему необходимо с вами поговорить по личному делу… – Л…эврофф или Лавров, – прочитала Анабель с бумажки.

Мужчина застыл на месте как вкопанный.

– …Он говорил о каком-то сеньоре Кремне… – начала было секретарша, но не успела закончить фразу.

Касти резко повернулся и, увидев Лаврова в кресле, бросился к нему. Он был немного пониже Виктора и казался похожим на стальную пружину. На карих глазах поблескивали квадратные очки в тонкой металлической оправе. Элегантная белая рубашка сидела на нем отлично. Все его манеры возвещали о том, что с этим сеньором не позволяется обращаться бесцеремонно. Лавров встал.

– Виктор, дружище, какого черта вы тут сидите?! – пролаял Абель по-английски.

– Хотел присмотреться, что здесь да как…

– А как, черт побери, здесь еще может быть?!

Абель схватил протянутую руку Виктора и стал ее трясти так, словно встретил президента и позирует для многочисленных фото- и телекамер.

– Я так рад вашему приезду! Вы себе даже не представляете.

При этих слова сеньорита Феррер опустила глаза. Она не помнила, когда ее шеф перед кем-либо так «расстилался».

– Ну как вам у нас, дружище? – воодушевленно продолжал Абель.

– Судя по тому, какая здесь коллекция оружия, у вас есть машина времени и вы ею регулярно пользуетесь, наполняя полки экспонатами.

– О, да-а-а-а! – протянул главный редактор, засмеявшись. – Это моя слабость… Ну, что же мы стоим? Пройдемте, пройдемте скорее.

Учтивый Абель положил ладонь на спину Виктору, приглашая в свой кабинет.

– Анабель! На три четверти часа меня нет ни для кого, даже если явится сама сеньора президент Кристина Фернандес де Киршнер!

– Слушаюсь, шеф.

Шутка про сеньору президента Аргентины очень понравилась сеньорите Феррер – в самой глубине ее цыганских глаз промелькнули лукавые искорки.

– И кофе, кофе, кофе, – скороговоркой вполголоса добавил Касти, что давало понять: кофе нужно принести немедленно.