ты думаешь: как мир жесток,
увязший в вечных сказках,
в сокрытой истине от глаз
всего лишь для огласки
сугубо только напоказ
за белым слоем краски.
Иного и не может быть,
в нас торжище жуира,
желаем красотою жить,
но прячемся от мира.
*
Воспламенилась всюду атмосфера,
спокойной жизни приходил конец,
я слышал вопли гнева Люцифера,
на Страшный суд его призвал Творец.
Я видел красным горизонт заката,
и видел порванным на клочья мир,
в обитель ужаса неслась Геката,
кровавый в жути продолжая пир.
Я слышал трубный глас от Исрафила,
провозгласивший оным Рагнарёк.
Так эра Кали-юга уходила,
мир сам себя на смерть теперь обрёк.
Воспрял Танатос, мёртвых поднимая,
с ним Ахриман, Саурва, Индра-див,
цепных собак рвалась пожрать всё стая,
и умерщвляя каждого, кто жив.
Пустым Ирушалем был предо мною,
всяк павший мертвецом бродил окрест.
Пришла пора мир привести к покою,
донёс я на плечах тяжёлый крест.
Мне имя Калки – гибели предвестник,
из всадников несущих смерть один,
я Брахмы ныне спящего наместник,
дам миру новому в сей час зачин.
…И воцарилась тишина во мраке.
Нет ничего – сплошная пустота.
Вновь сладко Брахма задремал на яке,
а мир несли всё те же три кита.
*
*
Растрёпанное жалкое отродье
тянулось вереницей на восток,
искали больше века Беловодье,
где можно жить и не платить оброк.
Как дикий люд, подобно истым зверям,
крались меж рек, полей, лесов и гор,
самих себя привыкшие к потерям
и мёртвым на пути чиня разор.
Страдая от лишений, тягот боли,