Загоскин, Лажечников, Мельников-Печерский. Критика и анализ литературного наследия

Как же вывести доброго малого на чистую воду? Сам он себя не выдаст. Будет действовать уверенно и планомерно, пока не добьётся, допустим, дочери отца благочинного семейства. Это потом можно будет показать себя с истинной стороны. До того нужно продолжать угождать. Загоскин не нашёл ничего лучше, как ввести в пьесу подельника, решившего заработать на молчании, либо иначе, но при том шантажируя доброго малого. Зрителю вновь становилось понятным, к чему Михаил принялся за повествование именно в подобном духе. Коли добрый малый не совершит ошибок, кто-то к тому его должен побудить.

Дочь в благочинном семействе имела глаза на том же затылке. Ей не удавалось разглядеть очевидную натуру доброго малого. Наоборот, за гнусного типа она принимала другого, кого добрый малый желал от неё отдалить. Зрителю оставалось посетовать на излюбленные приёмы драматургов, постоянно обыгрывающих схожие ситуации, где кому-то обязательно следует оставаться ничего в происходящем не понимающим. Как же тогда окончательно расставить все точки? Тогда Загоскин пошёл на совсем уж не представляющий интереса сюжетный ход.

Михаил позволил членам благочинной семьи ознакомиться с текстом письма, бывшее написанным добрым малым. В оном он – довольно гнило – говорил о своих планах, осуществления которых готов добиваться самыми нелицеприятными способами. После такого уже никто не станет доброго малого воспринимать прежним образом. Вот тут-то зритель и начал сомневаться, так как любую ситуацию можно поставить с ног на голову. Отчего добрый малый окажется выставлен в чёрном цвете? Что же, видеть более представленного на сцене – нет смысла. Загоскин показал вполне прямолинейное повествование, без подводных камней. Зритель уже должен был быть заранее готов – особыми изысками Михаил давно никого не удивлял.

Богатонов в деревне, или Сюрприз самому себе (1821)

Загоскин решил вернуться к образу Богатонова, чтобы суметь повеселить зрителя очередной комедией, а заодно осудить подражание мышлению западного человека. На театральных подмостках ожидалось проведение маскарада, для чего был приглашён заграничный специалист по иллюминации. Но это делается для разговоров о постороннем, тогда как требуется внимать делам самого Богатонова. Оказалось, что у него крестьяне избирают между собой представителей в депутатский дом, где те проводят заседания и принимают решения. Насколько они подлежат исполнению – данный аспект Богатоновым не оговаривался, только если не считать, что де те депутаты вольны распоряжаться крестьянским бытом на их усмотрение. А зритель продолжал внимать дальнейшему повествованию с осторожностью. Впрочем, Михаил внесёт ясность в события, наглядно доказав, насколько полновластная воля одного способна к решительности во время бездействия многоголосицы.

Что до самого Богатонова – он надумал жениться на дочери соседа. И не беда, ежели ей минуло восемнадцать лет, а ему уже пришла пора переходить на седьмой десяток. Девица та симпатична не столько внешне, сколько приходится по нраву манерами, поскольку папенька соизволил отдать дочку на обучение в иностранный пансион. Как видно, Загоскин задумался о глубине наполнения пьесы. Для зрителя ставилось несколько сюжетов, за которыми предстояло одновременно следить.

Насколько серьёзно воспринимают замыслы Богатонова прочие действующие лица? Они его поднимают на смех. Однако, шансы жениться у него всё-таки имеются. Причина в нужде соседа, оказавшегося в финансовом затруднении. Тут уже не о женихе из княжеского рода думать, лишь бы кто вообще взял. Вместе с тем, над Богатоновым потешаются, вполне намереваясь вместо девицы отдать ему в жёны даму в годах, более прочих достойную сочетаться брачными узами с годящимся ей в почти сверстники господином.

Зрителя всё же больше интересовали депутатствующие крестьяне. Загоскин о них и не думал забывать. Михаил создал абсурдную ситуацию, начав с затей опять же Богатонова. Захотелось тому из пушек палить, тем радуя собравшуюся публику. Это привело к пожару в деревне. Требовалось проявить волю и дать приказ о задействовании средств тушения. Как же быть? Решение о том должны принять депутаты. И, как всегда, они не оказываются способными быстро и адекватно отреагировать, погрязая в обильных словами прениях. Всем ясно – деревне предстоит сгореть. Разве мог Богатонов продолжать оставаться безучастным? Заодно и зритель понимал, к чему Михаил пытался его склонить. Да, всегда должен быть человек, способный принять решение без разговоров с посторонними лицами, ведь по каждому моменту у всякого человека имеется особое мнение.

На том можно заканчивать выискивать цельное зерно в пьесе Загоскина. Вполне очевидно, действие закончится, так и не придя к какому-либо итоговому варианту. Ни свадьба на молодке не удастся главному герою, ни его затеи не обернутся для него благостью. Просто зритель сможет насладиться происходящим, для чего пьеса и была написана. К чему бы Богатонов не обращался, всё шло против него. Загоскину то и требовалось. Им выписан не очень уж и яркий персонаж, скорее сатира на разномастное дворянство, в основе своей самодурствующее, так как не знает, чем ещё этаким занять себя, дабы спастись от скуки.

С 1820 года Загоскин обосновался в Москве, теперь он писал для театров древней столицы России. Пока ещё не способный громко заявить о себе, он всё же должен вскоре обрести подлинный успех. Хотя, до истинной известности ему нужно написать роман, чем он и займётся на исходе третьего десятилетия тогдашнего века.

Урок холостым. Деревенский философ (1822). Репетиция на станции (1827)

При всей популярности пьес Загоскина, сам он трудился более при театрах, мало уделяя внимания собственному творчеству. «Богатонов в деревне» – последняя его крупная пьеса этих лет, так как затем Михаилом написано несколько коротких драматургических произведений в одно действие. Например, комедия «Урок холостым, или Наследники» примечательна стихотворным наполнением. Суть свелась к принуждению девицы на замужество с мужчиной, старше годами в три раза. Зритель в подобном развитии событий вспоминал похождения Богатонова в произведении Загоскина от прошлого года. Зачем потребовалось повторяться? Видимо, мысли Михаила были заняты совсем другим.

В 1822 году написан водевиль «Деревенский философ». Начал Михаил издалека – с описания любви, тоскливо отзывающейся в душе одного из действующих лиц. Как обычно, невеста уводится другим женихом, избранным для того её родственниками. Да было бы кем – напыщенным деревенским философом. Тот, прямо скажем, – гусь. А гусь – важная птица на селе. Не свезло ему взлететь выше, вот и остановился на наиболее выгодной партии, покуда и этого не потерял. А если появится возможность выпорхнуть из гнезда пониже, переместившись повыше – обязательно так поступит. Для того его требуется расколоть. Само собой, дело за этим не станет. Да и зрителю будет интересно понаблюдать за крушением планов человека, чей апломб должен встать ему в копеечку.

Скучно: должен был сказать зритель. Загоскин постоянно повторяется. Всему этому уже находилось место в пьесах! Отчего тогда оно должно повторяться вновь? Не добавляя более необходимого, Михаил созидал незамысловатый сюжет, внося в него незначительную долю живости. Могло показаться, достаточно сменить жанровую принадлежность произведения, как зритель переменит отношение. Удивительно, но везде пишут о популярности пьес Загоскина. Что же, их содержание не говорит о чём-то уникальном и достойном обязательного лицезрения. Требовалось обновлять подход к творчеству.

Вместо ожидаемого, Загоскин на годы замолчал, может занятый деятельностью вне литературных трудов. Лишь в 1827 году им написан ещё один короткий водевиль «Репетиция на станции, или Доброму служить – сердце лежит». Сия халтурка представляла программу действий на мероприятие в честь дня рождения князя Дмитрия Владимировича Голицына. Даже события развивались не где-то там, а на второй станции от Москвы, имевшей прозвание Солнечной горы.

Именно на станции предстояло собраться всем действующим лицам водевиля. Основное слово взял трактирщик, жалобно прослезившийся от появившейся в людях прижимистости. Ему раньше казалось, коли станция рядом с Москвой, то и деньги польются рекой. Однако, может оттого москвичи и богаты, потому как не тратятся по пустякам. Хотя, не всякий москвич обладает достаточными финансовыми возможностями для пролития на других с трудом собранных крох. Вот и пребывает трактирщик на второй станции от Москвы в безденежье, так как сам определил – народ скорее до Твери дотерпит, чем по выезде из Москвы дозволит потратиться.

Действующие лица водевиля не скрывались от зрителя. При желании он мог каждого из них определить, некоторые и вовсе давались под собственными личинами, вроде актёра Щепкина. Потому и прозывается сей литературный труд Загоскина халтуркой. Чествование Голицына определяется сразу, не вызывая никаких сомнений. Конечно, покровительство князя к Загоскину могло иметь важное значение, отчего к Михаилу не может быть никаких претензий. В конце концов, он оказывался волен проявлять талант любым угодным ему способом.

Это нам – читателям – кажется, будто писатели думают о вечном и создают вечное для вечности. Они же – писатели – зарабатывают на кусок хлеба, потому пишут на те темы, от которых получится лучше и больше откусить.

День первого представления новой пьесы (1823)

Писателю всегда хочется говорить о наболевшем – о мешающем свободно творить, не оглядываясь на возможность возникновения недовольной мины на лице читателя. Этого избежать не получится, всё равно найдутся люди, не желающие принимать текст в созданном для внимания виде. Причём, как не старайся – не найдёшь всеобщего признания. Объяснение даётся человеческой предвзятостью – каждый желает видеть определённое, без присутствия чего непременно выскажет неудовольствие. Иной человек терпеть не может чужого успеха, уже за то негативно реагируя. Вот и Загоскин решился показать двух беседующих, объясняющих, насколько тяжело авторам стремиться к достижению максимального соответствия желаниям читателя.

Действие представлено в виде сценки. Молодой писатель беседует с опытным человеком, вполне вольным считать, что съел пуд соли на умении отличать успешное произведение от провального. И когда он будет приводить веские доводы, писателю останется ссылаться на примеры великих драматургов, чьи работы не находили должного отклика у современников, хотя после входили в золотой фонд литературы. Как пример, речь идёт про «Мизантропа» Мольера и «Федру» Расина, встреченных зрителем с превеликим негодованием. Что тут поделаешь, иногда нужно создавать произведения, думая изначально о потомках, более способных оценить деяния предков.

Касательно труда молодого автора сразу даётся пояснение – писано так, будто с натуры. В век расцвета романтизма подобное воспринималось без воодушевления. Но где расцветал романтизм? Во Франции. В России никогда твёрдых литературных пристрастий не возникало, так как русский писатель непременно стремился к отражению естественного хода вещей, избегая приукрашивания. Видимо, в драматургии действуют особые законы, мало связанные с общим курсом. Не должны действующие лица иметь сходство с настоящими людьми, им непременно следует оказываться набором определённых качеств, тогда как другие черты окажутся напрочь стёртыми. Поэтому, одна из основных причин должного последовать провала – стремление к натуральности.

Имелись в обществе ценители особых литературных сюжетов. Кто-то мог советовать добавить побольше любовных сцен, иной – требовал убрать подобное вовсе. Если угодить одному из них, тогда, как минимум, некоторому количеству людей придёшься по вкусу. Если посчитаешь допустимым забыть о чужих интересах, думая о собственных, на выходе получишь общее презрение. Раз взялся повествовать, должен сразу ориентироваться на определённого читателя или зрителя, иначе не жди благосклонных откликов. Впрочем, могут и вовсе промолчать, что, может быть, даже хуже.

Впору молодому писателю задуматься, насколько он готов соответствовать ожиданиям. Зачем ему такие душевные терзания? Проще отказаться от ожидаемой постановки и навсегда покинуть литературное ремесло. Так можно говорить, ежели писатель намеревается пользоваться успехом у современников. Однако, может статься и так, успех не придёт и впоследствии, практически никогда не приковывая внимание потомков. Собственно, таким образом можно говорить про Михаила Загоскина, оставшегося в числе писателей второго ряда, редко вспоминаемый и совершенно не читаемый. Большая часть им изданного так и осталась в старой орфографии. Причина очевидна – читателя Загоскин найти уже не сможет.

Как тогда быть со сценкой «День первого представления новой пьесы»? Следует взять за основу размышления о писательском пути, обязанном находить соответствие между желаемым автору и ожидаемого читателем. При соответствии – обеспечено внимание. В обратном случае лучше не горевать. Когда душа просит творить, нужно не упускать сего благословенного момента. Никто не знает наперёд, для чего человеком созидается определённое действие. Вполне вероятно, ибо почему бы такому не быть, и творчество Загоскина сможет обрести преданного поклонника. Всё зависит от обстоятельств.

Благородный театр (1828)

Сколько желание творить в ящик стола не откладывай, наступит время творить. Можешь делом заниматься, но через себя не переступить. И Загоскин всё равно должен был пьесы сочинять. Он может и к другому стремился, но стремление к творчеству не смог унять. Решил написать он в шутку о том, как в шутку пишут творения во славу скуки дней. Оказалось то, если не лучшей, то одной из лучших затей. И было это на пороге наступления иных влечений. Станет Загоскину дело до иных творений. Пока же, шалость и есть шалость, творил Михаил, поэтизируя самую малость. Слабо заметны в речах действующих лиц рифмованные строки… проще говоря, довольно те строки на рифму плохи.

Загоскин не абы чего писать взялся, он театр осуждал. Разве кто подобного подвоха от Михаила ожидал? Показанной оказалась провинция с дурной стороны, где живут люди культурные, но среди них культурных попробуй найти. Злятся в провинции, когда провинциалов в театре представляют, показывая так, словно на периферии люди дурака валяют. Всякому ясно, театр обличает будто бы пороки на селе, где живут то в хандре, то навеселе. Вот то и обидно в провинции живущим, ведь показывается на театральных подмостках об их гнетущем. Как поступить? Очень просто, как оказалось. Оттого воображение и разыгралось. Нужно самим постановку на сцене поставить, театралов завзятых знатно ославить.

Вроде верная затея ожила под пером Михаила. Он и взялся показывать, да вот его идея та и утомила. Наскучила задумка к действию третьему уже, стал он задумываться, для продолжения искать сюжет где. Расстроить осталось постановку, не допустив её воплощения на сцене. Объяснить легко – нет актёра на замене. В жизни случаются подвохи, значит никак не избежать суматохи. Например, устроить свадебный переполох. Дать наследство действующему лицо – вариант в той же мере не плох. Да как быть с ожидаемой постановкой в действии, допустим, четвёртом? Остаётся сожалеть, покатится в бездну она с чёртом.

Важность пьесы начинала угасать, должен был это Загоскин понимать. Но отступать назад, отказываясь от созданного ранее? Незачем! Следовало окончить старание. Но над потугами театралов посмеяться, Михаил и прежде в этом старался отличаться. Вспомнить позволительно первый его литературный труд. Если о нём помнят, то и «Благородный театр» поймут. Отличий мало, нисколько не изменился повествования мотив. Да вот теперь Загоскин творил, о пользе для театра явно забыв. Давал представление верное, вполне себе обличал… Зачем только сам останавливаться стал? Застопорил повествование, толком не развивая. Вот и получилась комедия у него – никакая.

Впору сказать, о чём помышлять Михаил смел. В прозе он себя показать захотел. Скоро выйдут из-под пера вещи плана исторического, написанные в духе сложения беллетристического. Заживут жизнь герои на полотне былых времён, будут воплощением разных племён. Загоскин станет писателем на диво всем, сочинителем, который не боится важных тем. Таким его запомнят на некоторый срок, раз он писать столь для современника притягательно мог. Посему, коли от театра предстоит отойти, Михаил отойдёт, всё равно способный силу для драматургии снова найти.

Остановим колесо из пьес, краткий всплеск которых заметен в данный миг. Давно сошёл увлечений ими пик. Раз сказано, к чему склонялся отныне Загоскина интерес, так о том и поведём рассказ, иной раз придавая пьесой творчеству Михаила вес. Что до «Благородного театра»… не срослось. Не нашлось сил закончить пьесу с толком. Не нашлось!

Пан Твардовский (1828)

В 1828 году поставлена опера «Пан Твардовский», автором либретто выступил Загоскин. Сюжет касался польской легенды о шляхтиче, продавшем душу дьяволу в обмен на сверхъестественные способности. Михаил предложил собственное трактование, поместив в центр повествования историю любви между Юлией, должной стать женой Твардовского, и Красицким, получившим от отца в наследство лишь принадлежность к шляхте. Зритель не должен был обманываться, на сцене полагалось происходить явлениям, раскрывающим мистические ноты повествования. Твардовский действительно выходил мрачным колдуном, в чьей воле добиваться желаемого мановением руки.

Загоскин предлагал зрителю оказаться в дремучем лесу ночью. Красицкий брёл с табором цыган, не имея определённых целей. Случилось разразиться непогоде. На счастье действующих лиц, они узрели брошенную избушку. Тогда же зрителю впервые показывался Твардовский, шедший вершить тёмные дела, никого не ожидая встретить. На сцену явится дух, обязавшийся помочь пану овладеть умением повелевать материями. Зритель к тому моменту понимал, для Твардовского обладание Юлией вторично – он мог обойтись вовсе без оного.

Что делать Красицкому? Будучи влюблён, он не имеет возможности приблизиться к Юлии. Последняя встреча влюблённых случилась три года назад, ещё до войны России с Османской империей, на полях сражений которой Красицкий пропадал. Юлии не хотелось верить в смерть Красицкого, но сведений о нём она не получала. Вполне понятно, почему Загоскин не позволил молодым встретиться, иначе повествование сложилось бы другим образом.

Следовало расстроить свадьбу Твардовского и Юлии. Как? Загоскин не стал создавать больше потребного. Зритель желал увидеть эпичность происходящего на сцене, остальное для него казалось вторичным. Ежели так, усилий прилагать не потребуется. Твардовский сам сведёт себя в могилу, излишне уверовавший в собственные силы. Михаил даже отнесётся к его желаниям с почтением, создав не просто представление о злодее, а о человеке, способном бороться за принципы, не соглашаясь с ними расставаться и в миг поражения. Окончание оперы – погребение Твардовского под развалинами замка.

Зритель мог гадать, действительно ли погиб Твардовский? Разве чернокнижник столь легко умирает, не уничтожаемый с применением специальных средств? Вероятно, Загоскина не раз просили дать разъяснение. Иначе как объяснить, что шестью годами позже Михаил напишет цикл рассказов «Вечер на Хопре», в числе которых окажется повествование, сообщающее читателю дальнейшие детали. Никак не перерабатывая созданный сюжет, Загоскин поместит героя-современника в места жизни Твардовского, оставив мнение – пан не умер, продолжая существовать. Это вполне соответствует легендам, частью придерживающихся мнения, будто пан Твардовский застрял между небом и землёй, обязанный дожидаться Страшного Суда.

Как понимает читатель, сюжетное наполнение оперы не отличается замысловатостью. Однако, стремление к созданию мрачных повествований – особенность перехода со второго на третье десятилетие XIX века, учитывая включение в процесс и такого именитого писателя, за какового принято считать Николая Гоголя. Но Гоголь к написанию оперы «Пан Твардовский» ещё не начинал создавать художественных произведений. Тут стоит скорее говорить о влиянии немецких классиков, внёсших обязательный элемент мрачного начала в литературу.

Обязательно скажем, основная смысловая нагрузка ограничивается первым действием, тогда как далее Загоскин заполнял повествование по остаточному принципу. Создав основное для понимания происходящего на сцене, затем Михаил дописывал до логического финала. Иное он измыслить не мог, обязанный следовать сложившимся представлениям о деятельности легендарного пана Твардовского, добавив элементы романтизма и мистицизма. На фоне возвышения и падения чернокнижника, тенью пройдёт любовь Юлии и Красицкого, изначально вторичных для показываемого действия.

Столичные жители в провинции (1829)

Как хорошо начинать писать красивый сюжет, но быстро разочарование наступает, в лучших чувствах автор оказывается задет, продолжать работать над произведением забывает. Отложено в долгий ящик, никогда не должно быть извлечено назад, может правильно поступает классик, понимая, никто не будет результату рад. Всё от личного нежелания творить, когда тема избитой кажется. Теперь сделанного не изменить, даже пусть читатель от ожиданий мается. А всё почему? Задумал Загоскин банальное описать. И вёл он действие к тому, о чём не желал повествовать. Не Сумароков он, прошли годы вольности в драматургии. Другой положен для театра тон, уж были времена такие.

Кто не ездил из города погостить в имение? Забывая о городской суете. Имел от увиденного большое впечатление, изменив привычной жизни в столицы черте. А столиц в России прежде имелось сразу две: Петербург и Москва. Каждая – представлена своей судьбе. Тема тех распрей стара. Почему бы не свести на селе сердца жителей столичных? Он – петербуржец, она – москвичка. Сюжет, прямо скажем, из отличных. Да вот кто он? Да и кто она: певичка? Нет, барские слуги. Впрочем, баре любят в той же поре. И зрителя уши не так уж туги. Верит зритель – не случиться беде.

Так бывает порой, когда через слуг показывается пристрастие бар. Это удобно очень, ни чьей чести не задевая. Проще разжечь в холопской душе пожар, внимания на горести сих людей не обращая. Как было бы хорошо, полюби друг друга баре, смогут тогда слуги найти счастье по себе. Не бывать бы только некой сваре, не то страсти молодых суждено погибнуть в барском огне.

У Загоскина слуга отправился в дом барышни одной, ибо барин его напроситься в гости желал. Он тут по делу, но мается тоской, а барышни той он внимания страстно алкал. Имел желание придти на чаепитие, встретившись наедине желательно. Хотел он сделать открытие, поступить крайне доброжелательно. А как и о чём далее следовало продолжать? Загоскин толком не представлял. Стал Михаил сюжет нащупывать, искать, да ничего полезного не сочинял.

Зачем-то барышни показывался быт, её беседы с прислугой приводился разговор. Налёт ожидания барских приключений оказывался смыт, собирал Загоскин сущий вздор. Ни к чему, разве о чём-то всё-таки сказать намеревался. Вдруг выйдет оговорки нужный мотив. Михаил и вправду старался, может к чему вёл повествование, забыв. Не способный развитие для действующих лиц нащупать, Михаил вовсе забросил писать. Сей запутанный клубок читатель должен распутать, огорчение писателя понять.

Всё просто, кажется именно так. К другой участи Михаил готовился последние годы. Ему ниспосылался явный знак, писать роман – вот веяние новой моды. Брался Загоскин романтизировать былое, про Смутное время стремился говорить, и создаст он вскоре такое, чему быть его лучшим трудом предстоит. А с драматургией быть как? Найдётся и для неё когда-нибудь место в думах Михаила. Как говорится, из зерна вырастает злак, да только если не бросить земли мимо. Всему свой черед, потому пусть отложены о театре думы будут, новый период Загоскина ждёт, благодаря чему его и помнить будут.

Что же с гостями столичными? Чем закончится жениховство слуги? Остаётся думать, не должны статься баре горемычными, осуществят желанья свои. Но к тому Загоскин не подводил, мало ли о чём хотел повествование сложить, скорее всего сюжет его банальный утомил, раз предпочёл о нём забыть.

Юрий Милославский, или Русские в 1612 году (1829)

Русским ничего не жалко. Они готовы Отечество отдать, лишь бы о нём проявили истинную заботу. Но если посчитают нужным, потребуют вернуть своё обратно. Примерно так обстояло дело в Смутное время, когда разошлись мнения у населения на дальнейшее продолжение существования. Одни пожелали принять власть польского Владислава, пообещавшего сохранить единство государства, другие отстаивали местные интересы, тем грозя разрушить целостность страны. Чью позицию занять? Герой романа Михаила Загоскина предпочёл дать клятву верности иностранцу, лишь бы Россия продолжила существование.