Иммунитет Вселенной (Путь Знахаря)

Александр улыбнулся:

– А может не стоит? Завтра к утру организм сам все сделает, а сейчас расслабься.

– Александр, я думаю, что нужно проводить человека в его каюту. Вы же хотите спать? – как – то слишком уж заботливо спросила Егорова.

– Есть немного, – ответил Дмитрий. – Но я еще хотел спросить именно у вас – скажите, а вы всегда ко всему новому относитесь со скептицизмом?

– Смотря что вы подразумеваете под новым, – в глазах девушки появились смешинки, – вас или то, про что вы рассказывали?

Дмитрий смутился и Александр со словами, что уже поздно, а завтра высадка на первую планету и поэтому не мешало бы всем хорошо выспаться, решительно повлек его из кают – компании. После чего проводил все еще не достаточно уверенно освоившего корабельные средства перемещения Дмитрия до каюты.

Следующим утром, легко справившись с нейтрализацией вредных последствий действия земного алкоголя, Дмитрий к моменту прихода Трофимова пребывал в бодром настроении. И в сопровождении прогрессора отправился в рубку управления.

Центр управления ГИМПом находился на самом верхнем ярусе в головной части корабля. Первым, что Дмитрий увидел, войдя в зал, были четыре человека, лежащие в сложных механизмах, напоминавших что – то среднее между кроватью и троном. Настроившись, знахарь ощутил, что эти устройства подключены к разумам и энергетике лежащих в них людей. Хотя лица всех четверых были закрыты щитками шлемов, знахарь сразу почувствовал, что среди них находится капитан. И увидел, насколько сейчас, по сравнению с тем, как это было во время их предыдущих встреч, усилились в Узоре Сущности командира корабля цвета воли и решимости.

– Сейчас пилоты выводят «Пересвет» на орбиту планеты Ультар, – тихо сказал Александр, заметив интерес Дмитрия. – Это та планета, на которой в районе расположения нашей базы произошло землетрясение. Почти как на Афине – 3, но несколько иначе.

– Землетрясения происходят везде. И у нас просто не строят дома там, где это могло бы случиться, – ответил лекарь.

– В том – то все и дело, что база стояла в самом безопасном на этой планете районе. Более того, наша техника не уловила никаких признаков напряжения в планетарной коре, которые предвещали бы землетрясение. Все произошло совершенно неожиданно. И нам необходимо разобраться, что это было. Попытавшись найти нечто общее между событиями, происходящими здесь и на других планетах этого сектора космоса…

В этот момент голос главного корабельного искина[5 - Искин – сокращение от «искусственный интеллект».] объявил, что корабль вышел на стационарную орбиту. Гарчев объявил по громкой связи сбор экспедиционной группы и двух отделений отряда физзащиты. в главном стартовом ангаре. После чего он выбрался из командирского ложемента и, взмахом руки предложив Трофимову и Дмитрию следовать за собой, направился к выходу из рубки в тамбур ВТС. Где они сели в уже стоящую там специальную командирскую транспортную капсулу. И спустя примерно пару минут вышли в огромный по размерам главный ангар МОСА, где их уже ждали члены первой экспедиционной исследовательской группы и возглавляемая лично Павловым половина отряда физической защиты в полной боевой экипировке.

– Стартуем через полчаса, – сообщил Гарчев, обращаясь к Павлову. – Десять человек с тобой. Остальных бойцов – в резервную «моську» до получения сигнала от передовой группы.

После чего он обратился уже к остальным:

– Все оборудование приготовьте сейчас, чтобы внизу можно было использовать его сразу же после посадки. Держитесь ближе друг к другу, чтобы ребятам Павлова было проще вас прикрыть, если, не дай Бог, заваруха какая приключиться. Александр, ты лично отвечаешь за Дмитрия. Выдай ему все необходимое и объясни, как пользоваться. Ну и прикрой его на поверхности, так сказать, технически. Если что понадобиться или возникнут вопросы – я в ближайшие двадцать минут буду в центре ситуационного планирования. Свяжусь с базой, узнаю – может дежурная система защиты сохранилась. Все. Готовность полчаса, время пошло.

Перелет на планету занял около часа.

Первую экспедицию возглавил лично Гарчев, оставив командовать на борту «Пересвета» первого помощника. За свою карьеру – и в качестве рядового пилота, и командира групп поддержки, и как командир корабля – он сопровождал много экспедиций, но в этот раз все было по – другому. Размещенная на Ультаре исследовательская станция изучала аномальные электромагнитные, гравитационные и микролептонно – торсионные явления, замеченные экипажем открывшего эту планету разведывательного ГИМПа. Судя по записям, предшествующим землетрясению, здесь прямо на поверхности планеты было зафиксировано излучение свободных глюонов, до сих пор лишь теоретически описанное для сверхмассивных «белых дыр». А здесь поток этого излучения возник буквально из ниоткуда. И прошел как раз точно через станцию, что привело к выходу из строя всех энергетических устройств и узла связи, а заодно, возможно, и вызвало возникновение мощного землетрясения в абсолютно несейсмоопасном районе. Откуда возник этот поток, было совершенно не ясно. Да и был ли он на самом деле, или все записи были вызваны сбоем аппаратуры, возникшим из – за воздействия возникших незадолго до землетрясения аномально высоких по напряженности и частоте возмущений электромагнитных и иных полей.

В целом планета была вполне благополучной, и до недавних пор ничто не вызывало беспокойства. Давление атмосферы, содержание кислорода и сила тяжести чуть выше земных. Климат жаркий. Продолжительность суток тридцать восемь земных часов. Радиация: местных источников нет, но бывают сильные вспышки активности Беты Ариадны, вокруг которой обращалась планета. Опасные бактерии, вирусы, грибки и даже другие живые организмы крупнее амебы не обнаружены. Что сильно удивило еще первооткрывателей и продолжало удивлять работавших на станции ксенобиологов. Которые до сих пор так и не смогли понять, какие же факторы привели к странной безжизненности на такой благоприятной для возникновения разнообразных организмов планете.

Гарчев сидел в одном из немногих уцелевших помещений центрального модуля станции и, поглядывая на датчики мобильного комплекса обнаружения и предупреждения об опасности, задумчиво просматривал что – то в своем личном информате.

Все показатели были в норме, однако с самого момента посадки «мосек» на площадку базы его не покидало чувство, что в окружающем мире что – то было не так. Да, при высадке были соблюдены все предусмотренные программой третьего уровня опасности меры предосторожности. И лишь затем под прикрытием ребят из отряда физзащиты «моськи» покинули ученые со своей аппаратурой. Сразу же начав снимать, замерять, картографировать все как на самой базе, так и в пределах очерченного модулями внешней защиты пространства. А в это же самое время их коллеги на «Пересвете» изучали параметры космического пространства вокруг планеты. Данные непрерывным потоком текли в информационные накопители ГИМПа, дублируясь в инфомодулях «мосек». Основной искин «Пересвета» работал с загрузкой в 70% его мощности, систематизируя весь этот поток информации в поисках скрытых закономерностей. В чем ему помогали подключенные к системе генерации когнитивной виртуальности аналитики.

Станция с разрушенным куполом энергомодуля и отекшими, словно они были сделаны из пластилина, антеннами узла связи находилась на вершине холма, у подножья которого текла река, имевшая благодаря выходам в русло местных минералов странный оранжево – красный цвет. А сразу за ней, насколько хватало глаз, тянулись джунгли – мрачная сырая чаща, которая, не смотря на достоверно установленное отсутствие какой бы то ни было крупной живности, все равно вызывала чувство опасности. Но было и еще что – то, чему Гарчев не мог найти объяснения, но что порождало ощущение скрытой угрозы.

Пискнул датчик связи.

– Трофимов, что у тебя?

– Дмитрий говорит, – ответил Александр, – что ощущает появление вокруг станции некой агрессивной энергии, понять природу и происхождение которой он пока не может.

– И как он это объясняет? Хотя бы предположение у него есть?

– Пока никак. Говорит лишь, что это безличная агрессивность, не одухотворенная. Словно все вокруг вдруг наполнилось враждебностью.

– Понял. Я постоянно на связи, держи меня в курсе.

Гарчев взглянул на датчики зондов и модулей защиты. Вроде все в порядке. Тем не менее, он соединился с Павловым и передал ему разговор.

– Если датчики в норме, не вижу оснований для паники, – возразил тот. – Если бы что – то начало меняться в параметрах окружающей среды, приборы наших «мозгоклюев» сразу бы это зафиксировали. Они ж здесь чего только не замеряют. Вряд ли наш гость чувствует изменения полей лучше датчиков. Или ты ему веришь больше, чем технике?

– Я этого не говорил, – сказал Гарчев. – Но знаешь, мне и самому как – то не по себе. А ты что, абсолютно спокоен?

– Нет, у меня тоже мой внутренний «сторожок» на опасность сработал. Да и ребята мои нервничают, а у них интуиция у всех на уровне – не раз жизнь спасала. Но я списываю это на волнение и необычности операции. Раньше то ничего подобного с нашими исследовательскими станциями, да еще сразу на нескольких планетах, не происходило. Вот мы и «дуем на воду» и ищем «черную кошку в темной комнате».

– Хорошо бы, если так. Но ты все же ребятам скажи, чтобы они, если, не дай Бог, экстрим какой возникнет, были готовы быстренько всех наших научников эвакуировать.

– Ладно, сделаю. И пилотам прикажу держать готовность к старту.

Спустя буквально пару минут после этого разговора в рубку буквально ворвался Дмитрий в сопровождении несколько ошарашенного – то ли напором своего подопечного, то ли его стремительностью – Александра.

– Нужно срочно улетать. Иначе мы все погибнем, – сказал Дмитрий прямо с порога.

– Почему? Мы еще не закончили программу исследований. Что случилось? – спросил Гарчев, хотя у самого тоже уже разрасталось внутри гадкое чувство тревоги.

– Я потом попытаюсь все объяснить, – Дмитрий говорил спокойно, но было видно, что он предельно серьезен и твердо верит в то, что говорит. – А сейчас, поверьте, надо отсюда улетать. И побыстрее – времени у нас осталось очень мало.

Не задавая больше вопросов, командир корабля по общей связи приказал срочно свернуть исследования и вместе с оборудованием подняться на борты «мосек». Одновременно с личного переносного пульта управления он задал команду всем разведзондам и модулям внешней защиты начать отступление к месту посадки, переведя их в режим постоянной готовности к отражению атаки любого мыслимого типа. Мыслимого с точки зрения земной науки и техники. А в голове мелькнуло: «Почему же приборы по – прежнему ничего не фиксируют? А если этому инопланетному чародею все это лишь показалось? Хорош же я буду – да надо мной потом весь КИК смеяться будет».

Сборы и взлет заняли ровно двадцать пять минут. И все это время Носов, глядя на всевозможные датчики, сетовал, что они еще и наполовину не выполнили запланированную программу, и он, как научный руководитель экспедиции, категорически не согласен с решением об эвакуации:

– Если мы будем взлетать каждый раз, когда этому инопланетянину что – то там покажется, то у как мы сможем хоть что – то изучить. И я уж молчу про энергозатраты «мосек».

Гарчев отмалчивался, хотя и его терзали сомнения. Но рисковать он не хотел.

Спустя десять минут обе «моськи» уже были на высоте почти двух километров от поверхности Ультара, а внизу по – прежнему ничего не происходило. Гарчев с сожалением подумал, что Павлов оказался прав, а он только что стал притчей во языцех среди всего космофлота. И в этот миг в наушнике переговорного устройства раздалось неуставное восклицание пилота: «Ну ни хрена ж себе!» И сразу же последовал доклад согласно принятой официальной форме обращения: «Визуально наблюдаю возникновение в месте старта подвижек почвы. Эпицентр точно в месте расположения станции. Веду видеозапись. Фиксирую разрушение всех сохранившихся до этого момента помещений базы».

Взгляды всех пассажиров «моськи» устремились на Дмитрия. Поскольку они понимали, что этот странный инопланетник своим предчувствием спас им жизнь.

– Объясните, что это было? – Носов начал расспросы еще в раздевалке, как только все участники рейда оказались на борту ГИМПа. И даже прищурился, словно хотел лучше рассмотреть своего спасителя.

– Когда мы ступили на планету, я сразу ощутил чужое присутствие и нарастающую агрессию, – Дмитрий расстегнул комбинезон и аккуратно повесил его в отведенный ему шкаф. – Но чтобы обнаружить ее источник, мне пришлось войти в особое состояние. Я увидел тех, кого в древних традициях вашей планеты называли духами. Здесь эти существа, каждое по отдельности, было с уровнем развития разума примерно как у наших жимаров или ваших крыс.

– Вы хотите сказать, что на этой планете существует жизнь? – профессор аж подпрыгнул от нелепости такого предположения. – Не может этого быть. Я читал отчеты исследований и первой экспедиции, и двух смен, работавших на базе. Там четко было написано – на планете нет никакой жизни, кроме растительной.

– На этой планете существует жизнь, – продолжил знахарь. – Очень древняя жизнь. Просто местные жители не имеют привычного вам материального носителя.

Раздались удивленные возгласы членов экипажа, которые прекратил командир корабля:

– Обсуждать происшедшее будем потом. Сейчас всем отдыхать. Кроме научной группы. Вам, профессор, придется поработать – создать научную точку зрения на то, что произошло на планете и что нам изложил Дмитрий, одновременно приняв во внимание данные с аппаратуры, которую мы брали с собой и результаты дистанционных измерений с борта «Пересвета». Да, Егорову тоже прошу подключиться.

Спустя десять минут Носов, несколько его сотрудников, Катя и пожелавший поучаствовать в совещании Дмитрий собрались в лаборатории когнитивной виртуальности.