Визитка. История одной опечатки

Он узнал эти визитки – бракованная партия. В имени допустили опечатку, и Юлий Петрович вернул брак в типографию. Всю жизнь его норовили назвать Юрием, а не Юлием. В детстве он даже представлялся этим именем, стесняясь настоящего, девчачьего, на его взгляд. Только позже, узнав о Цезаре, начал гордиться. Часть этих визиток Мишка зачем-то взял себе. Вечно норовил что-нибудь стащить со стола, когда приходил.

Из морга Юлий Петрович поехал в «Нерон», имея в голове невообразимую кашу и не зная, что делать дальше.

Красивый трехэтажный терем красного кирпича нынче не обрадовал своего хозяина. А только вчера, устраивая помпезное открытие своего третьего по счету торгового центра, Юлий Петрович чувствовал себя почти счастливым человеком. Строительство, длившееся целый год сильно вымотало его. Чиновники, начиная с жирной крысы из городской архитектуры, и заканчивая пираньями из всяких согласовочно-проверяюще-разрешающих комиссий, рвали его на части, но он выплыл, отбился синими конвертами с зелеными деньгами. День в день, копейка в копейку рассчитался с подрядчиками, и, не веря, что все позади, на радостях закатил роскошную презентацию, не пожалев средств.

Были оплаченные местные телевизионщики и газетчики, крученые гирлянды воздушных шаров шли по фасаду, за отдельное «спасибо» пожаловал глава районной администрации помочь перерезать ленточку, ансамбль песни и пляски гремел для всеобщего удовольствия со специального помоста перед входом. Был даже дрессированный медведь, одетый в красную атласную косоворотку. Виляя задом, он бегал по сцене за хозяином, приседал и кружился ради куска сахара.

После официальной части последовала полуофициальная, в ресторане, с нужными людьми, а еще позднее, ближе к полуночи наступила неофициальная часть. Заказав сауну, Юлий Петрович отправился туда со своими школьными друзьями – Мишкой Баклановым и Андреем Ковальчуком. Там-то Юлий Петрович и перебрал лишнего. Сейчас он пытался вспомнить момент, когда последний раз видел Мишку живым. Вот он, зажимая в кулаке, нательный крест, сидит в парилке, вот, двигая худыми лопатками, собирается прыгнуть в бассейн…

Юлий Петрович заперся в своем новом директорском кабинете, и, не в силах противостоять ситуации, достал бутылку водки.

Вчера в это время Мишка был жив, и впереди у него оставалось еще около шестнадцати часов до отчета в минус бесконечность. Какой все-таки магической силой может наливаться в сознании этот невидимый рубеж, после которого, как после последнего росчерка сердцебиения на экране электрокардиографа, идет прямая линия! Если бы только прошедший день можно было вернуть, изменить ход событий!

– Юла, ты куда собрался? – спросил Мишка в бане, когда Юлий Петрович ни с кем не прощаясь, ушел в раздевалку и начал натягивать брюки.

– Домой, – Юлий Петрович тяжело сопел, его качало, он наваливался на дверь кабинки, отталкивался всем плечом, но, теряя равновесие, наваливался снова. – У меня жена дома молодая… Мне еще ей вставить надо…

Бакланов засмеялся, чем очень обидел Юлия Петровича, не терпящего, особенно в пьяном виде, никаких смешков при упоминании о своей жене.

– Да ты ногу в штанину вставить не можешь, – веселился Мишка. – А все туда же! Трусы, кстати, забыл надеть!

– Куда это туда же? – тотчас ощетинился Юлий Петрович, поднимая на Бакланова злые пьяные глаза. И вот что обидно – не водилось за ним прежде особой агрессии в пьяном виде, ну максимум поспорит, покричит, а тут как перемкнуло! Все это были нервы, заглушенное подсознание проблем, которые водка выдавила вместе со злобой. Устал он от дел, от нервотрепок, от личной неустроенности. Устал улыбаться и изображать, как у него все хорошо. Смотреть на других улыбающихся, и ревниво думать, что у тех действительно все хорошо!

– Кончай дурью маяться, – миролюбиво ответил Мишка. – Сейчас такси вызовем и спокойно разъедемся. Машины тут на стоянке оставим до утра.

– Я в состоянии вести машину, как и все прочее делать, – начал куражиться Юлий Петрович.

– А ну-ка, присядь три раза с вытянутыми руками!

Юлий Петрович присел и тотчас же завалился на бок. Подошел Ковальчук, начал помогать Мишке. Вдвоем они подняли Юлия Петровича и одели. Продолжая придерживать с двух сторон, вывели на улицу, где у крыльца уже стояла желтая «пятерка» с шашечками.

– Вы смеетесь? Я на этом отстое не поеду! – неожиданно заартачился Юлий Петрович, и выбился из рук прямо перед раскрытой дверью. Ковальчук попробовал применить силу, и снова подтолкнуть его к машине, и неожиданно разъярившись, Юлий Петрович едва не устроил с ним потасовку. Потом, окончательно на всех разобидевшись, обретя относительную устойчивость, направился своим ходом к автостоянке комплекса. Ковальчук плюнул и уехал на такси один, а Бакланов пошел догонять Юлия Петровича. Он обнаружил его, когда тот уже сидел в своем «BMW», и пытался попасть ключом в зажигание.

– Ну вы, братцы, и уроды. Зачем собираться, если вас мир потом не берет? Куда ты крылья собрался расправить? До первого столба?

– Вот и я ему о том говорю. Совсем же пьяный! – подал голос сторож автостоянки. Все это время, он, оказывается, топтался рядом, сильно нервничая. – Да он и не выедет. Помнет еще всех, кто рядом. А кому отвечать?

– Заткнись, чмо! – вскинул от руля голову Юлий Петрович, и сторож обиженно отступил, затягиваясь сигаретой, бормоча тихие угрозы вызвать себе в помощь подкрепление.

– Достал ты меня! – Мишка решительно выволок Юлия Петровича из машины, отобрал ключи, сунул их ему в карман пиджака, и потащил к своей «Ниве». – Поехали, я тебя сам отвезу.

Юлий Петрович запротестовал, но вдруг подчинился. Ему сделалось худо, он обмяк и, уже не сопротивляясь, дал усадить себя на переднее сиденье. Там его сознание моментально поплыло, и уже ничего не запомнилось, ни дорога, ни как Бакланов втаскивал его во двор коттеджа, ни как полуодетая Валечка, брезгливо сторонясь, указывала, куда пристроить тело, которое вдруг на момент ожило, и отфантанировало мексиканской кухней из самого престижного ресторана города. В шесть утра Юлий Петрович проснулся от холода, и перебрался в спальню, которую Леночка тут же демонстративно покинула. Потом он спал, а Мишка в это время уже…

Юлий Петрович медленно скрутил с бутылки пробку, плеснул в стопку и выпил. Только сейчас до него стала доходить та роль, которую он сыграл. Уехай они все вместе на такси, ничего бы не случилось, и Бакланов уже звонил бы ему с ехидными вопросами о самочувствии. Но Мишка не позвонит! Мишка лежит с раздавленной грудной клеткой, и ждет отправки в вечнозеленые сады. А разбейся он не после того, как отвез его домой, а до? Что тогда? А тогда Юлий Петрович, скорее всего, лежал бы в морге на соседнем столе, и ехала бы на опознание Валечка!

Он так явственно представил себя со стороны – обезображенного, похожего на сломанный манекен, что плеснул себе еще водки. Да, если разобраться, его ангел-хранитель в отличие от Мишкиного, в эту ночь был трезвым и уберег. Сидит сейчас, невидимый, где-нибудь поблизости, скалится довольно. И не потому что любит, а потому что без работы не остался! Что бы Валечка, интересно, делала, умри он сегодня ночью? Пробило бы ее горем, или окатило тайной радостью? Очень, оказывается, неуютно жить рядом с женщиной, в которой сомневаешься, как в просроченных консервах!

Запиликал мобильник. Легка на помине! Подробностей, вероятно, захотела.

– Юлик, как ты? Что там Миша?

– Привет тебе шлет! – сорвался Юлий Петрович. – Что за вопрос идиотский?

– Ну не сердись, – неожиданно кротко ответила Валечка. – Я-то ни в чем не виновата!

И точно кипятком плеснула! Слишком уж созвучна с мыслями Юлия Петровича прозвучала эта фраза!

– Я не сержусь, – через силу продолжил разговор Юлий Петрович. – Мишка в морге пока. Мне нужно заниматься подготовкой к похоронам. На работу ему позвонить, знакомым. У меня голова кругом!

– Значит, со мной ты не едешь?

– Куда?

– На турбазу, блин! Там же фестиваль нынче!

Юлий Петрович закрыл глаза и сосчитал до десяти, пока не отступит волна злого раздражения. Этому его научил один психолог, и это иногда помогало.

– Валя, – ровным голосом спросил он жену. – Какой мне сейчас нахер фестиваль?

– Тогда, если тебе не до него, то ничего, если я напомню, что ты на моей машине уехал, а она мне нужна и срочно? Я-то в трауре ходить не собираюсь, хотя Мишу мне жалко. Если ты остаешься, я одна поеду. Вернусь через пару деньков. Ты дома будешь?

Как не был подавлен Юлий Петрович мыслями о Мишке, интонация жены ему не понравилась. Она точно хотела удостовериться, что он останется и не последует за ней. Снова вернулись утренние сомнения.

– Сейчас Сене ключи дам, доставит тебе твою тачку.

Посидев немного после разговора с женой в раздумье, Юлий Петрович кивнул сам себе головой, соглашаясь с принятым решением, набрал Ледяя и попросил встречи. Каким-то образом тот был уже в курсе событий.

– Слышал, друган твой разбился. Ты, Юлик, за этим встретиться хочешь? Проблема какая?

– Это не по телефону.

На том конце возникла пауза. Достаточно долгая.

– Ну, подгребай, поговорим.

– Да я накатил уже…. Может, ты подъедешь?

– Ладно, жди, – после некоторого молчания согласился Ледяй. – Я все равно по делам в твою сторону скоро.

Вид Ледяя, уверенного и готового к решению любых проблем, всегда вызывал у Юлия Петровича успокоение. Сколько лет знал он его, и ни разу не видел, ни грустным, ни растерянным. Догадывался, что это зачастую игра, но предпочитал принимать ее на веру.

Ледяй приехал быстро. Юлий Петрович едва успел пропустить пару стопок.

Когда Ледяй вошел, Юлий Петрович порывисто шагнул ему навстречу, как к спасению, к защите, и тот принял его, приобнял, ободряюще похлопал по спине.

– Сочувствую тебе, Юлик! Слышал, корень твой разбился. Как все случилось? Ты за это хотел поговорить?

– Нет. Сейчас. Давай помянем сначала…