Незабываемое лето, или Женитьба полковника

На этом месте в монолог Петровича вклинились утробные, протяжные завывания кота Василия.

– Он не отстанет, шельма такой. Ну че, учуял, учуял, – и Петрович вальяжно, по-хозяйски потрепал кота за загривок. – Дать ему надо кусок, а то орать будет, мочи нет.

В результате половина шашлыка была преподнесена в дар коту Василию.

У подвыпившего Петровича на лице появилось выражение торжественного осознания собственной значимости, в глазах заиграли искры бездонного глубокомыслия. Его грудь распирало желание раскрыть вновь прибывшему пансионеру правду жизни.

– Кудыж идем-то, кто-то хоть может сказать, нет? Политики, бизнесмены, рожи – во! – Петрович широко развел руки, – А… то один своровал, то другой – сбежал! Я, помню, давно читал книжку про Петра I, дык он знал, че делал, вел Рассею куды надо, а проворовался, дык башка с плеч, во порядок в стране был! Боярей сек, бороды срубал топором! Так его вся Рассея уважала, от мужичка последнего до боярей высоких.

Вирсавий Легонтович уже не все понимал из того, что ему навязчиво пытался объяснить Петрович.

– Я тогда в городе-то иду, смотрю – надпись ненашенская, ну… я спрашиваю у молодого парня, че это, на че он мне знашь че сказал: «Это – англицкий баб». Я его опять: «Че, говорю, там баб дают? Че, наших не хватат, так англицких привозют?», на че он мне: «Да это – англицкий паб, тута баб нема, тута пивка дают». Чтоб им…

Петрович погрузился в припадок смеха, который постепенно перешел в хрипы от удушья. Вирсавий Легонтович похлопал его по спине.

– Да, не… я не подавился, – отбрыкивался от него Петрович. – Эт я смехом захлебываюсь, когда выпью, мне ржать нельзя. Слушай, давай че грустное скажи, а? А то я не могу перестать ржать…

Вирсавий Легонтович не на шутку испугался припадка удушья у пожилого человека. Он понимал, чем это может закончиться. Необходимо было завершать мероприятие, к чему отставной полковник и незамедлительно приступил:

– Так, все, Петрович. Ты хотел о грустном, так вот – кафе закрывается, и посетителей просят пожаловать на выход.

– Не-е, так мы не договаривались. Эт – не по нашенски, не по-мужски…

Но Вирсавий Легонтович сумел проявить настойчивость, в результате которой Петрович, одаренный горячим шашлыком, вернулся на свой пост, а отставной полковник поднялся в свой номер. Он знал, что Ксения отсутствует и решил подождать ее на террасе. Сменив пропахшую дымом одежду на свежую, Вирсавий Легонтович обильно оросился дорогой туалетной водой, тщательно расчесал свои редкие волосы и спустился на террасу.

Вечер ласковыми объятиями незаметно окутывал лес. От озера повеяло прохладой, жара стала потихоньку отступать. Кузнечики наперебой оглашали окрестности переливчатой стрекотней.

Ксения, отыскав свое любимое место, удобно расположилась с книгой в руках. Возможно, многим такой отдых показался бы скучным и однообразным, но только не ей – именно так она приводила в порядок свои мысли и чувства, возвращаясь к самой себе…

Ослепительный диск заходящего солнца выплыл из-за кромки облака, так что девушке пришлось зажмуриться. Освежающий ветерок подул со стороны озера, сопровождаемый легким шелестом в ветвях сосен. Над головой небо бледнело, а в стороне заката, над кромкой леса у противоположного берега, полыхало яркими, оранжево-золотистыми тонами. Солнце снова спряталось за облако, высвечивая край далеких облаков, по своей форме напоминающих горные вершины, покрытые снегом.

Ксения неотрывно смотрела на грандиозную панораму, разворачивающуюся перед ее взором. Пейзаж постепенно менял свои оттенки, и она едва осознавала, что перед ее взором сменилось несколько величественных картин природы. Краски неба неуловимо менялись – вот они ярко-оранжевые, а теперь уже мягко фиолетовые. У девушки появилось ощущение, будто она находится в волшебном природном чертоге и смотрит на огромный мир сквозь разноцветные линзы. Удивительное спокойствие наполняло уставшую за год душу. Силуэты далеких гор, окутанные голубой дымкой, казалось, парили над лесом на противоположном берегу озера. Вот уже позади остались мгновения заката, и солнечный диск потонул в далеких синеющих горах… Глаза девушки были закрыты, в ее душе появилась тихая радость, словно большой суетный, человеческий мир оставил ее наедине с блаженным миром природы и космоса…

Немного озябнув, Ксения неторопливо пошла к пансионату. Летучие мыши с писком носились между деревьями, заставляя девушку невольно замирать от страха. В прошлом году одна мышь, неизвестно почему путешествующая по земле, налетела на ноги девушки. В темноте перепончато-склизское существо так напугало Ксению, что возможность новой встречи вызывала у нее инстинктивный ужас. Она быстро побежала к террасе пансионата.

Вирсавий Легонтович, увидев подбежавшую к нему Ксению, мгновенно протрезвел. Куда ушла расслабленность и нега? Сердце замерло в груди, дыхание сбилось. Предательски подступили робость и неуверенность. На ходу импровизируя, он не узнавал своего голоса:

– Как хорошо, не правда ли? Как поживаете, Ваше Одиночество? Не уделите минутку старому холостяку? Прошу присесть, здесь с террасы открывается удивительный вид.

Ксения не смогла отказаться и, нехотя, присоединилась к нему. Близость молодой девушки вызывала такое волнение у Вирсавия Легонтовича, что нить разговора все время пыталась выскользнуть из его рук.

– Я здесь впервые и мне не хватает… эм-м… интересной собеседницы, – он бросил игривый взгляд в сторону Ксении.

– Вы еще не знакомы с Зосей? Я думаю лучшей собеседницы вам здесь не найти.

– Имел удовольствие быть знакомым. Вернее, меня насильно вовлекли в знакомство, которого я не желал.

Он многозначительным долгим взглядом посмотрел на Ксению, затем, откашлявшись, решился спросить:

– А вы, Ксения, всегда отдыхаете в одиночестве?

– Да, вы знаете, моя работа связана с людьми, и за год я очень устаю от общения.

– Простите, а где вы работаете?

– В книжном магазине, продавцом-консультантом.

– О-о, – протянул отставной полковник. – Хорошо звучит.

Он немного помолчал.

– Но, Ксюшенька… – вновь заговорил Вирсавий Легонтович вкрадчивым голосом. Ксения метнула на него быстрый вопросительный взгляд.

– Общение общению – рознь, – продолжал он. – Я вижу, вы – интересная девушка и, общаясь, мы могли бы взаимно обогатить друг друга…

В глазах Ксении образ Вирсавия Легонтовича перекрывался лесом и пролетающими летучими мышами. Она старалась не поддерживать разговор, чтобы не развязать окончательно язык своего собеседника. Ей захотелось уйти. Вирсавий Легонтович почувствовал настроение девушки и быстро заговорил:

– Вы знаете, я совсем недавно узнал об одном интересном и немаловажном обстоятельстве…

Он сделал многозначительную паузу, затем продолжил:

– Изучая свое генеалогическое древо, я узнал, что являюсь отпрыском потомственных русских князей.

Последняя реплика Вирсавия Легонтовича удивила Ксению. Она бросила на него неоднозначный взгляд, который говорил, что княжеского в его облике практически ничего не осталось.

– Нет, нет, послушайте! Я действительно князь. Не улыбайтесь иронично, я вижу, что вызываю только улыбку на вашем лице. Я отправил запрос в Геральдическую палату, и выяснилось, что мой далекий предок прибыл в Россию с армией Наполеона. Его звали Легонт. Не знаю, чем он отличился у Наполеона, но в России ему пришлось очень туго. Он проникся убеждением в захватническом характере войны со стороны Франции и перешел на сторону Кутузова. Причем не просто перешел, а стал, как теперь говорят, разведчиком. Он состоял при штабе маршала Нея, если вам это имя что-либо говорит…

– Очень многое говорит! – съязвила Ксения.

– Я понимаю вашу иронию, вам это все, мягко говоря, не очень интересно, но прошу дослушать. Так вот, мой предок передавал информацию через связника в штаб Кутузова. Пока… пока он не был раскрыт. Был скорый полевой суд, скорый приговор, вполне закономерный в духе военного времени – расстрел. Приговор тут же привели в исполнение.

Тягостное молчание повисло в воздухе. Ксения подождала, потом спросила:

– И что, он погиб?

– Нет, – Вирсавий Легонтович разразился громким смехом. – Он выжил. Две пули застряли в его офицерских знаках отличия. Ночью он очнулся и сумел доползти до ближайшей деревни, где его подобрала добросердечная крестьянка, выходила, ну а он… он, как истинный француз, имел неосторожную связь с ее миловидной дочкой, от которой и пошел наш род. Император Александр I одарил его дворянским титулом, соответствующим княжескому по тогдашней дворянской иерархии. Так бы и жили мои предки, поживали в своем имении, если бы не революция семнадцатого года. Все смела, все перевернула. От большого княжеского рода теперь остался только я… Пытаюсь его возродить.

Вирсавий Легонтович замолчал и многозначительно посмотрел на Ксению.

– Я очень рада за вас и желаю вам успеха.

– Мне не хватает нежного женского присутствия, чтобы скрасить мое бытие. И я был бы очень рад, если бы вы…

– Извините, уже поздно и мне нужно идти, – Ксения поднялась. Вирсавий Легонтович замолчал и как-то сразу сник.

Ксения уже поднималась по лестнице на второй этаж, когда услышала:

– Вы, Ксения, может быть, знаете, проводятся ли тут поблизости танцевальные вечера? – голос Вирсавия Легонтовича заметно дрожал. Было видно, что он волнуется.