Царь Борис

5

Где-то в середине планерки по внутреннему телефону позвонила секретарша Людмила Борисовна и сообщила, что билет на Москву она заказала, рейс отправляется ровно в тринадцать. Поблагодарив Людмилу Борисовну, Елин прикинул время, необходимое для подготовки и поездки в столицу края и видя, что еле успевает на самолет, тут же прервал совещание и, широко улыбаясь, сообщил, что он вынужден покинуть их общество в связи с вызовом в Москву, в аппарат ЦК КПСС.

Присутствующие, увидев на лице первого добрую улыбку, которая весьма редко играла в его взгляде, поаплодировали своему руководителю стоя, засияв множеством глаз, словно в доме культуры района темной ночью включили множество светильников. Что греха таить, у кое-кого проскользнула на лицах тень удовлетворения, что наконец-то придется расстаться с этим угрюмым, чересчур требовательным и всегда недовольным подчиненными человеком. Кое-кто находил возможность незаметно для окружающих покоситься на широкое кожаное кресло с высокой спинкой, на котором увесисто восседал первый секретарь.

Многие из присутствующих понимали, что в Москву, в ЦК вызывали не на чашку чая, значит быть скоро в райкоме переменам, и потому у некоторых промелькнула мысль, что хозяином этого шикарного кресла станет он. Даже весьма честные партийцы, бросив взгляд на это могущественное в районе кресло, тайно подумали: было бы хорошо, если бы коммунисты района на эту высокую партийную должность избрали его самого, а может быть так и будет?

6

Борис Иванович, поручив второму секретарю вести дальше совещание, покинул свой кабинет. Водитель его служебной «Волги» сидел напротив стола секретарши Людмилы Борисовны. Увидев своего шефа, оба работника встали и начали от души, по-родственному поздравлять Бориса Ивановича, три раза по-христиански поцеловав его в полные красные щёки, про себя же мечтая, что и они, дай Бог, благодаря этому случаю, тоже сменят место работы на какой-нибудь более приличный город, чем эта провинциальная дыра, пыльная станица Павловская.

У них были основания думать так, их связывали с Ел иным почти родственные отношения. И сейчас, не убирая сияющих улыбок с лиц, вместе с первым они направились к выходу. Впереди шёл водитель служебной машины Коля Первухин, а позади Бориса Ивановича плелась, не спеша, но с достоинством, Людмила Борисовна, давая своему шефу последние напутствия и пожелания скорейшего возвращения с приятными известиями…

7

Выйдя из приемной и спускаясь по лестнице вниз, уже вдвоём с водителем, на второй этаж, где совсем недавно, месяца четыре назад, обосновался райком комсомола, Борис Иванович велел Коле пройти к машине и завести её. Сам же по длинному коридору, воровато озираясь по сторонам, торопливо направился в самый конец, где с левой стороны на дверях была прикреплена табличка с надписью «Секретарь райкома ВЛКСМ Надежда Владленовна Бойко». Схватив ручку двери, Борис Иванович толкнул полированное дверное полотно вовнутрь.

Надя была на месте, читала внимательно какие-то инструкции. Борис Иванович, окинув взглядом кабинет и убедившись, что никого больше нет, быстренько защелкнул кнопку внутреннего замка. Надя удивленно посмотрела на улыбающееся лицо Елина. Её глаза безмолвно спрашивали: что случилось? Ведь раньше Елин никогда не заходил к ней в кабинет и вообще мало интересовался её служебными делами. Он приблизился, и руки его привычно стиснули её в крепком кольце. Только, когда он её, лёгкую, пытающуюся выскользнуть, оторвав от стула, понёс на руках к стоящему у стены дивану, Надя обречённо закинув голову назад, улыбнулась:

– Ты что? Последний день видимся?

Вызывают меня в Москву, аж к самому Брежневу. На сколько дней расстаемся, неизвестно, а если тебя, любовь моя, не повидаю и дня, всё становится бессмысленным…

Что же ты делаешь, ведь постучат сейчас!

Да постучат и уйдут, – а у самого колотило сердце, в глазах потемнело от ударившего внезапно хмеля. Удивительно, но все последние годы только с ней первый секретарь мог испытывать такое наваждение, и тоже не всегда, а только когда появлялась опасность для его чувства, или видимость её потери, как и сейчас: казалось, что эта встреча – последняя, завершающая…

Любил ли он её всем сердцем, всем разумом, до последней извилины в голове? Мог ли он для неё, во имя этой любви сделать всё такое, чтобы если не всё общество, а хотя бы она была уверена в его настоящих чувствах к ней, – он не знал. Борис Иванович и не задавал себе подобных вопросов. Всё шло само по себе, как и сложилось…

Глава 2.

Надежда Владленовна

1

Первый раз он её увидел на конференции райкома комсомола, где она выступала очень бойко от имени комсомольцев районного образования, и запомнил ее надолго. Уж очень подходила к ней её шустрая, оптимистическая, поистине комсомольская фамилия. В тот день, часто поглядывая на нее, высокую, статную, рыжую, со всеми соблазняющими формами, он испытывал непреодолимое желание узнать ее поближе, прикоснуться к ее коротким, соломенного цвета волосам. А если сказать честно, то, чем больше он смотрел на неё, тем больше она притягивала его взгляд своими невидимыми лучами юной красоты. «Хорошо бы подержать её в объятьях», – сразу подумалось ему. А через несколько минут в мозгу уже строились планы не упускать красавицу из поля зрения, найти способы сделать ее своей любовницей. В тот же день, выступая в конце конференции, читая свой доклад, Борис Иванович постарался и сделал всё, чтобы несколько раз упомянуть ее имя, похвалив свою будущую пассию за содержательное деловое выступление. Народу было много, будь его воля, он бы все время говорил о ней, о её красоте, о стройных ногах, о рыже-соломенных волосах, о её высоком, устремлённом из белой просвечивающей блузки своими кончиками прямо вперед, бюсте, – так она впала в сердце молодого партийного работника.

Через два дня представителей райкома пригласили на юбилей школы номер один, и Борис Иванович эту ответственную миссию не переадресовал никому, сам явился вместе с заведующей отделом образования. И туг, сидя в президиуме в актовом зале школы, Борис Иванович, лишь раз направив свой взгляд на молодую учительницу, сидевшую на первом ряду, так и застыл этим взглядом на ней, безотрывно любуясь ее обликом. Лишь иногда, когда произносили его имя, он поворачивал голову и бросал взгляд на человека, хорошо отзывавшегося о первом секретаре. Елину показалось, что и Надя догадалась, что означает пристальный, исполненный неподдельного интереса взгляд первого. Видимо, поняла, почему он смотрит на неё, не отрывая глаз. Вероятно, подумала, что первый, как говорят в таких случаях, положил на неё глаз, и от этой мысли сначала на её щеках появился легкий румянец, и она, чувствуя на себе его упорный взгляд, вынуждена была опустить глаза долу. Но и в таком положении Надя ощущала на себе его внимание, отчего становилось ей с каждой минутой всё более некомфортно.

Борис Иванович среди женского населения в районе как мужчина славился. Высокий стройный, светловолосый, с открытым лицом, к тому же первый человек, первый мужчина в районе, – ну какая женщина при виде его не будет мечтать о таком друге или муже, спутнике жизни? Надя бывала много раз свидетельницей того, как учительницы, собравшись в стайку, обсуждали мужчин и мужские проблемы и с завистью говорили о жене первого Нине Федоровне, сумевшей отхватить такого мужика. Одни достоинства, а недостатков у первого нет, – рассуждали учительницы. А математичка Кира Платоновна, немолодая, но с юмором женщина сказала:

– Такого мужика, как Борис Иванович, в нашем районе я на своём веку не встречала. Поэтому, бабы, не проходите мимо, особенно молодые. А то жизнь бежит быстрее ветра, придёт время, от вашей женской красоты останутся только бескорыстные воспоминания, взглянуть на вас страшно будет, не только мужикам, но и самой на себя.

Тогда все женщины прыснули от смеха, простреливая друг друга блеснувшими от шутки глазами. Но Надя по дальнейшему молчанию присутствующих поняла, что с мнением заслуженной математички согласны фактически – все.

Борис Иванович, к тому же женатый мужчина, был для Нади недосягаем, их пути-дороги почти нигде не могли бы пересечься, поэтому никакие виды Надя и не могла на него иметь, когда, случалось, не раз в женском коллективе речь заходила о могущественном молодом секретаре райкома. Теперь, сидя в актовом зале на первом ряду и перехватывая почти беспрерывный взгляд Бориса Ивановича на себе, она ощутила, как что-то дрогнуло у неё слева в груди. Мужчина он, конечно, что надо, только вот женатый. Надежда Владленовна считала, что только вертихвостки могут влюбляться в молодых женатых мужчин. Поэтому, краснея внутренне от пристального взгляда первого и чувствуя, как и снаружи горят порумяневшие щёки, ей очень хотелось отогнать несбыточные мысли. А после перерыва она поменяла место и уселась где-то в задних рядах.

2

Прошло еще два дня, и вдруг её включают в состав делегации, направляющейся на Украину перенимать прогрессивные методы ведения сельского хозяйства. Надя сразу догадалась, чьих рук это дело: её, учительницу английского языка, сельскохозяйственные проблемы волновали не больше, чем хоккей на траве. Она могла отказаться, даже, размышляя о полезности этой поездки, решила не ехать, но сказать вслух не решилась и на вопрос директора школы: «Поедете, Надежда Владленовна?», – ответила утвердительным кивком головы.

Шесть человек во главе с Елиным должны были за три дня объехать всю Донецкую область, везде побывать и везде успеть. Борис Иванович хитроумно разделил свою делегацию на две группы. И таким образом делегация с

Кубани стала уже который раз знакомиться с делами и новостями сельских тружеников Донецкой области.

В группе, где кроме самого Елина и Надежды Бойко, был инструктор сельхозотдела райкома Винченко, родом как раз из этих мест. Борис Иванович дальновидно включил его в своё звено, чтобы он после рабочего дня отпросился и уехал повидать своих родителей. Борис Иванович знал, что будет именно так, а не иначе, что случалось уже не раз, когда они приезжали на Украину. Винченко в таком случае сразу же приставал к Елину: поедем да поедем к моим родителям, сала настоящего попробуете! Обычно сам первый не поддавался. Но Винченко благосклонно отпускал. Полагал, что и на этот раз будет так, и не ошибся. Винченко насел с давней просьбой, как только они втроём оказались в гостинице райцентра Первомайский, немедленно получил «добро» главы делегации и, довольный, исчез…

3

Оказавшись вдвоём в гостинице, Борис Иванович пригласил Надю в ресторан поужинать. Она не отказалась, хотя отчётливо понимала цель такого внимания со стороны Елина. Просто она была уверена в себе, считала, что посещение ресторана ни к чему её не обязывает и вовсе не означает согласие на какие-то близкие отношения. Но раздумывая об этом, она замечала, как что-то с нею происходит, и когда она об этом думает, некие тёплые, сладостные волны проходят по всему телу, – как бы и что бы ни было, но приятно всё-таки, если на тебя очень серьезно обращает внимание первый секретарь райкома, да к тому же шикарный, классный мужчина, тайная мечта многих женщин района.

В тот день, вернее, вечер в ресторане она ещё не знала, к чему приведёт этот безобидный ужин, что произойдёт именно сегодня то, к чему так стремится подвести их отношения Борис Иванович. Зал наполняли незнакомые

люди, только Борис Иванович, такой внимательный, такой весёлый, весьма галантный и щедрый, сидел напротив неё, понемногу потягивал коньяк и казался прямо-таки родным человеком. Вообще-то Елин любил опрокидывать стаканы залпом, но сегодня он не ставил задачи выпить для души собственной. Нужно было кое-что показать перед этой молодой особой, глядя на которую переворачивается всё внутри, при которой прут наружу все душевные и физические силы, а голова пьянеет и без вина. Что там говорить, так или иначе представляешь её в своих объятиях, и надо с помощью малых доз коньяка поднять главным образом настроение Нади. Поднять до той точки, когда у любого человека, молодого или немолодого, партработника или учительницы, существенно притупляется это противное для свободного мужчины чувство бдительности, когда буксуют все общественные и свои личные ограничители, придуманные какой-то частью общества для того, чтобы другую, менее активную часть общества держать в строгих рамках, но чтобы самой этой, активной части общества, было удобно и уютно.

4

Надя, слушая интересные рассказы Бориса Ивановича о каких-то, неизвестных большому кругу людей сторонах жизни больших политиков (якобы одному Елину они были известны и доступны), понемножечку пригубляя малыми глотками коньяк, завороженно глядела на своего поклонника (что-что, а это уже она поняла давно) и незаметно для себя стала веселей, свободней в общении с ним и слегка даже развязной. Она стала в наиболее интересных местах заливаться звонким смехом, отчего заставляла других посетителей ресторана поворачивать головы в её сторону. Когда начинала играть музыка, она, подняв на Елина озорные, блестящие глаза, предлагала:

– Может, потанцуем?

Борис Иванович, радуясь в душе, что планы его благополучно претворяются в жизнь, улыбался, согласно кивал и, несвойственно для его массивной фигуры, легко поднимался со своего места. Кружась в паре с ней под популярную тогда мелодию, он всячески старался покрепче держать ее в своих объятиях, чтобы бюст её, выпирающий из белой блузки, он мог ощущать на своей груди, и заодно, касаясь подбородком, вдыхать приятный запах её волос. Причем руки Бориса Ивановича не могли спокойно лежать на талии девушки, они всячески не спеша ползали по её спине, умудряясь почему-то успокаиваться именно тогда, когда ложились пониже талии. Тогда Надя, неторопливо откинув голову, поднимала на него глаза и, погрозив пальчиком, сама закидывала свою руку назад и беря его лапищу в хрупкую ладонь, перемещала её в более безопасное, никем не осудимое место. Потом принималась и за вторую заблудшую лапищу Елина.

Долго, почти до самого закрытия, они сидели в ресторане. Елин и Надя то продолжали свой затянувшийся ужин, то выходили в круг со всеми покружиться, попрыгать под новую музыку. Елин был на седьмом небе от радости, не торопился, не нервничал, ибо был уверен в своих расчетах, что Надя, длинноногая, светловолосая, кареглазая, девушка с лебединой шеей и продолговатым лицом, с аккуратным маленьким ртом и таким же аккуратным носом, со словно выточенной из мрамора фигурой, от прикосновения к которой кровь застывает в висках, будет в эту ночь, часом раньше или часом позже, лежать в его крепких и сильных объятьях.

Перед уходом Борис Иванович заказал еще бутылку коньяка и соответствующую закуску, чтобы продолжить начатый, приятный во всех отношениях вечер в номере гостиницы. «На всякий случай надо, вдруг понадобится», – подумал Елин. Поднявшись на свой этаж, он рядом с Надей, уже нетерпеливой походкой, направлялся по устланному красным дорогим ковром коридору, в самый его конец, где напротив друг друга «находились их номера.

Здесь Борис Иванович, увидев, что никого вокруг нет, попытался поцеловать девушку в губы, но она, смеясь, отвернулась, и его губы прошлись по её щеке. Но и это было нормально для первого раза. Хотя она и увернулась от поцелуя, но смех её, добрый и ласковый, оставался многообещающим, поэтому Борис Иванович этому неподчинению, этой милой неудаче значения не придал. Так подошли к дверям. Надя, прислонившись, ввиду выпитого коньяка, на секунду к двери, достала из небольшого карманчика синей юбочки ключи от номера. Борис Иванович нахмурился и, словно обидевшись, тоже стал открывать ключом дверь своего номера. «Неужели все мои старания пойдут сегодня насмарку?», – промелькнуло у него в голове, и от этой мысли взбунтовалась вся его мужская гордость. Неужели перед этой длинноногой козочкой ему придётся сдаться, как когда-то, тридцать лет тому назад, когда только что приехал в город и перед девушками робел и краснел, отводя глаза?

5

Да, тогда он под их насмешливыми взглядами сильно пасовал. Много раз вспоминая о своих молодых, юношеских годах, Борис Иванович сам себя презирал за то, что не умел и прямо-таки не мог ухаживать за девушками. Ладно бы, если имел бы неказистую, невзрачную или уродливую внешность. А тут – по высоте как настоящий телеграфный столб, и всеми другими данными Богом не обделён. Девушки прилипали к нему, как мухи к мёду, а он сам, как красная девица, заливался розовой краской, отворачивал голову, забывая все нужные к месту слова, не умея ответить на самые элементарные вопросы. А однажды даже, можно сказать, перед девушкой заснул. Иначе как объяснить, что в ответ на вопрос девушки, откуда он родом, Борис онемел и не мог раскрыть рта, пока товарищ по институту не толкнул его в бок и не привёл в чувство: «Тебя спрашивает вот эта гражданка, откуда ты родом и сколько коров держат твои родители!», – сказал он и залился нахальным смехом вместе со стоящими рядом девушками.

Он вспомнил это и на сей раз. И это воспоминание как бы подхлестнуло его, перевернуло внутри Елина невиданный пласт запасной энергии и, бросив занятие по открыванию своего номера, он с сияющей улыбкой, сделав широкий шаг, оказался рядом с Надей. Она в этот момент как раз вдела ключ в замочную скважину и, забыв повернуть его, носком своей чёрной лакированной туфельки пыталась толкнуть дверь. Понятно, что ей это не удавалось.

Ну-ка, давай-ка я попробую помочь тебе, Надюш! – очень ласково произнёс он.

И от этого доброго сильного голоса Надя, немного повеселевшая от коньяка, встала боком к двери, спиной, покачнувшись, слегка оперлась на косяк, а правой рукой удержалась за локоть Елина. Борис Иванович, радуясь в душе этому доверительному движению, повернул ключ, кулаком толкнул дверь вовнутрь и она, скрипя, открылась в тёмное пространство комнаты.

Пожалуйста, Надежда Владленовна, можете войти в свое жилище! – со всей широтой улыбки Елин демонстративно показал рукой, куда именно ей следует входить.

Спасибо, товарищ первый секретарь, – на мгновенье взглянув на него прищуренными глазами, Надя юркнула в номер.

Борис Иванович, постояв секунду, прямо с порога нащупал на внутренней стене включатель, щёлкнул им, – и мгновенно помещение ожило от рассыпанного вокруг, хотя и не слишком яркого, экономного света.

Елин не раздумывая вошел в комнату, грубо прихлопнув защёлкнувшуюся дверь. Надя стояла лицом к лицу и смотрела на него вопросительным взглядом. Борис Иванович, как в юношеские годы, восторженными глазами, но уже без румянца на загорелых скулах, смерил девушку с головы до ног и тут же, молча сделав полшага вперёд, подхватил её, словно букет гладиолусов, на свои по-медвежьи огромные ручища. И так же безмолвно, целуя её лицо, широко раскрытые изумлённые глаза с подкрашенными тушью ресницами, нос, губы и виски с завитками светлых волос, подвигался к кровати, стоявшей слева у окна. Он бережно уложил её на заправленную кровать и, не отрываясь губами от её лица и шеи, не останавливаясь в помыслах, стал расстёгивать блузку, нашел молнию на юбке…

Таким образом всё у них произошло в первый раз. Борис Иванович овладел ею стремительно, и в этом она, к своему собственному удивлению, ни малейшим движением не воспротивилась. И не сказать, чтобы она не понимала, что это может произойти, ведь уже продолжительное время знала, что означает это внимание, и к чему могут привести эти ухаживания. И ещё некоторое время назад, ясно видя, какую определённую цель ставит Елин, отвергала про себя возможность интимной близости. Но когда дело дошло до той самой критической точки, она всё же смолчала, приняла его ласки, мысленно махнув рукой на последствия своего поступка и на несоответствие его общественным правилам. В тот момент Надя и не думала, зачем она поддаётся и идёт на этот шаг. И цель была неясна, и любви, даже влюбленности в первого секретаря тоже не было. А что касается дальнейших их связей, которые могли бы перерасти в сильные и крепкие настоящие чувства, то здесь тоже, как говорят, «бабушка надвое сказала».