Се человек

Меча, но тщетно, – его нет!..

XVI

К восходу солнца облетела

Столицу страшная молва:

Он пойман, взят, – и с ней густела,

Росла и праздная толпа

Перед Преторией Пилата.

Христа судили!.. Каждый взор

Злорадно предвещал позор

Распятья, как убийцы брата,

Тому, кто братские объятья

Раскрыл всем людям без изъятья,

Кто в жертву отдавал себя

Спасенью нашему, любя…

XVII

Вся площадь наводнилась чернью…

В безумной прихоти своей

Она ломилась на ступени

Трибуны царской… Нет для ней

Теперь ни доводов закона,

Ни мощных каменных преград;

Бессильна горечь слез и стона

Внушить и отступить назад…

Подайте зрелищ, развлеченья

И крови! – Чистые ученья

Ей чужды в праздничном чаду,

Она пьяна, она в бреду…

XVIII

В позорной ярости не зная

Любви и жалости, она

Готова броситься, как стая

Волков, на жертву, как волна,

Сильна, упорна, неустанна…

Не время медлить, – жертвы ей!

Где жертва? Дайте поскорей!

И жертва есть… Кому «осанна»

Вчера неистово кричали,

Чей путь одеждой устилали,

Кого у городских ворот

Встречал восторженно народ,

XIX

Тот брошен разъяренной черни

Поникнув гордой головой,

Украшенной венцом из терни,

Он вышел в ризе багряной

Навстречу смерти и позору…

Все стихло, смолкло, приросло…

Еще раз покорилось зло

Его божественному взору.

Один намек, одно лишь слово,