Узы крови

– Как будто по мне проскакала тысяча лошадей.

– Но ты можешь двигать руками и ногами?

Бекк попробовала шевельнуться и застонала. Однако конечности ей повиновались.

– Давай поглядим, прошло ли заражение. Наверное, тебе самой лучше не смотреть, – предупредила Анна.

Осторожно уложив мать на бок, она принялась разматывать бинты. Когда Анна сняла повязку, из-под нее выползла дюжина толстых мушиных личинок.

– Ох!

Мария отвернулась, давясь рвотой. Бекк, которая не удержалась, чтобы не посмотреть, вскрикнула:

– Что ты со мной сделала, девочка? Разве я уже в могиле и стала пищей червей?

Анна собрала крошечных тварей в тряпицу.

– Один раз на ферме я видела лошадь, у которой благодаря этим созданиям рана зажила всего за неделю. И когда в качестве альтернативы предлагается настой на собачьем дерьме…

Девушка замолчала, услышав умоляющий стон Марии. С радостью и облегчением Анна Ромбо увидела, какой здоровой и розовой выглядит кожа Бекк вокруг раны. Целительнице пришлось пойти на этот риск, потому что у нее давно закончились целебные травы, которыми она воспользовалась бы за городскими стенами. А в городе мертвецов мушиных личинок нашлось более чем достаточно, особенно после того, как установилось весеннее тепло.

Протесты матери закончились зевотой. Потрогав ее голову и грудь возле сердца, Анна решила, что ее пациентка сейчас больше всего нуждается в сне, чтобы набраться сил. А долгому и крепкому сну следует помочь. Анна извлекла из своего мешочка фляжку. Приподняв Бекк голову, она влила немного жидкости ей в рот.

– Гм! Вкусно. Что это?

– Успокаивающий состав. Разные травы. Он поможет тебе отдохнуть.

Еще один зевок – и веки на секунду опустились. Потом – новый прилив энергии, и Бекк вновь широко раскрыла свои темные глаза.

– Скажи мне, дитя, с остальными все в порядке? Хакон? Эрик? Фуггер?

Голос подала Мария:

– Раны отца заживают – благодаря Анне.

– Хорошо. А битва? Как она идет?

Для таких новостей время было неподходящее.

– Все будет хорошо, матушка. Отдыхай.

Глаза закрылись – и тут же распахнулись снова. Анна не стала дожидаться вопроса.

– С батюшкой тоже все хорошо.

На глаза Бекк набежала тень.

– О да. С Жаном Ромбо всегда все хорошо.

А потом ее ресницы легли на щеку, и дыхание выровнялось.

– Можно я дам этого лекарства моему отцу, Анна? Ему тоже неплохо бы поспать.

На открытом лице Марии так и сияли глаза – как ей откажешь? Однако остатки опиума были нужны Анне для ее собственных целей. И потом, она знала, что на самом деле необходимо Фуггеру.

– Просто он голоден, как и все мы. Может быть, флорентийцы принесут с собой продукты, когда войдут в город.

Мария вскочила.

– Еда! Конечно! Рынок у Римских ворот уже работает! Если у вас что-то осталось, то вам дадут хлеб, сыр, мясо. Представь себе! – У нее загорелись глаза, и она запустила руку за ворот платья. – Смотри! Я сохранила тот медальон, который подарила мне моя мать. Он золотой. На него я смогу купить флорентийских продуктов, чтобы вылечить моего отца.

И с этими словами Мария исчезла – вскочила и убежала к южным воротам.

Анне хотелось позвать ее обратно, предостеречь. Город еще не сдан окончательно. Кругом немало ожесточившихся, разъяренных мужчин. Но было уже слишком поздно, а у Анны имелись и собственные проблемы. И одна из них сейчас беспокойно спала рядом с ней – кризис у Бекк еще не наступил. Вторая стояла у двери, на улице. Что-то произошло между ними, между этими двумя людьми, которых Анна любила больше всех на свете. Что-то такое, чего не исцелит ни один из ее лечебных составов. Анна знала: Бекк считает, будто ее сына прогнал Жан. И никакие слова Анны не могли поколебать этого убеждения.

– Ох, Джанни, Джанни, – прошептала девушка, а потом со вздохом стала заново бинтовать рану Бекк.

* * *

Жан, задремавший было на солнышке, привалился к двери, но звон подков по мощеной мостовой резко разбудил его. Моргая, он притенил ладонью глаза, чтобы рассмотреть людей, остановившихся рядом.

– Ромбо! Жискар сказал, что видел тебя здесь. Проклятье, дружище, я разослал людей искать тебя по всему городу!

– Милорд.

Жан спустился по ступенькам и поклонился спешивающемуся Блезу де Монлюку.

– Да-да, довольно. Нам надо поговорить, сударь. Серьезно поговорить.

Он утащил Жана в тень госпитальной стены.

– Божье дыхание, дружище. До чего же тут воняет! Зачем ты здесь задержался?

– Из-за жены, милорд.

Де Монлюк мгновенно и искренне встревожился.

– Как она? Я послал моего хирурга, д'Амбуа. Он ее вылечил?

Жан сдержал улыбку. Анна рассказала ему о рекомендациях француза и своих собственных действиях.

– Вылечил, милорд. Она только что очнулась и, кажется, опасность миновала.

– Отлично, отлично. – Де Монлюк отмахнулся от своего помощника. – Отважная женщина. Воин. Нам пригодятся такие в предстоящих боях. – Он устремил на Жана сверкающий глаз. – Я понимаю, что ты мне не подчиняешься, Ромбо, что ты был добровольцем от Сиены.

– Я жил на самой границе сиенской земли, милорд. Моя ферма и гостиница, которую я получил в наследство, – они были захвачены в числе первых. У меня не оставалось выбора.

– Конечно. Конечно. – Де Монлюк нетерпеливо взмахнул рукой. – Но ты – француз, сударь мой, и хороший командир. Война продолжится в Монтальчино, куда мы сейчас отправляемся. Война разольется по всей свободной республике. Ты присоединишься ко мне?