С тобой, словно в раю

– Не беспокойтесь, – ответила женщина. – Мой муж уже позвонил им.

Калеб тихо застонал, и Елена резко обернулась. – Как ты? Мне так жаль! Это я виновата!

По крайней мере, Елене так казалось, хотя разумом она понимала, что это был несчастный случай.

И все же ей надо было уйти отсюда сразу после разговора с Калебом, чтобы дать ему немного остыть, успокоиться. После можно было бы вернуться – с ясной головой, с подготовленным планом, – вместо того чтобы бродить туда-сюда, словно лунатик, перед «Арайя индастриз». Наверное, Калеб заметил ее и спустился, чтобы спросить, какого черта она тут делает.

Услышав, как он окликнул ее, выйдя из здания, Елена сперва решила, что Калеб передумал и собирается все-таки ее выслушать. От радости сердце перевернулось у нее в груди. Но когда он зашагал через дорогу, Елена разглядела гнев в его глазах и поняла, что заблуждалась. Калеб не собирался менять свое решение. Он просто хотел, чтобы она ушла…

Женщина, заговорившая с Еленой на английском, мягко положила руку ей на спину.

– С ним все будет хорошо, не беспокойтесь. «Скорая» уже едет.

Елена кивнула с благодарностью, глаза ее снова наполнились слезами.

– Он шел через дорогу ко мне и не заметил тот мотоцикл.

– Вы тут ни при чем, – попыталась успокоить ее собеседница, сочувственно погладив по руке.

Если бы только это было правдой! Елена и так ощущала себя виноватой за те страдания, которые причинила Калебу в прошлом. И вот она стала причиной его новой боли – на этот раз не душевной, а физической. Если бы не Елена, он не попал бы под мотоцикл.

Секунду спустя гул собравшейся толпы перекрыла сирена, из-за угла вывернула машина скорой помощи и остановилась неподалеку. Из нее выскочили медики и побежали к Калебу, расталкивая собравшихся зевак.

Женщина, знающая английский, отступила в сторону, уступив место врачам, которые тут же начали осматривать пострадавшего и измерять ему пульс. Парамедик повернулась к Елене и, указав на Калеба, спросила что-то по-испански – наверное, о том, знает ли она этого мужчину. «Новия»… Знакомое слово… Это ведь, кажется, значит «подруга»?

– Си, – подтвердила Елена тоже на испанском слабым, дрожащим голосом.

Женщина-врач кивнула и ободряюще улыбнулась, затем повернулась к коллеге, чтобы ему помочь. Калеб теперь лежал молча и неподвижно. Вскоре ему надели шейный корсет, уложили на носилки и погрузили в «скорую».

Елена растерянно наблюдала за действиями медиков, и ее грудь сжимала тревога: а вдруг Калеб умрет?

Нет! Нельзя об этом думать! Все будет хорошо. Будь его жизнь в опасности, врачи бы суетились, кричали, использовали реанимационное оборудование. Хвала небесам, даже крови на асфальте почти нет – лишь немного в том месте, где Калеб ударился виском. Может, травмы все-таки не очень сильные, и все обойдется несколькими синяками и ссадинами? Ну пожалуйста, пожалуйста!

Елена даже не заметила, что женщина-парамедик снова обращается к ней, пока та не помахала перед ее лицом рукой и не повторила на ломаном английском: «Вы ехать. Больница».

Елена тупо кивнула, не совсем уверенная, правильно ли поступает, но больше сопровождать Калеба было некому – никто не вышел из здания «Арайя индастриз», чтобы побыть рядом с боссом. «Скорая» уже готовилась отправиться в больницу, поэтому времени на то, чтобы позвать кого-то из сотрудников компании Калеба, не оставалось. Придется ехать с ним, а затем позвонить в его офис из больницы, чтобы рассказать, как обстоят дела. После этого можно будет вернуться в отель и собраться с мыслями.

Одно Елена знала точно: сейчас не время расклеиваться. Слезами горю не поможешь. Приняв решение, она улыбнулась врачам дрожащими губами и вскарабкалась в салон «скорой».

«Что-то не так со светильником в моей спальне, – вяло подумал Калеб, выныривая из тяжелого забытья без снов. – И кажется, домработница сменила бытовую химию, которой пользуется, потому что в доме пахнет как-то непривычно».

– А, вы очнулись, – раздался голос откуда-то слева, и Калеб начал рыться в памяти, пытаясь вспомнить, кого вчера затащил в свою постель.

Вспомнить не получилось. Более того, стоило ему напрячь мозги, как обнаружилось, что там странно пусто: никаких подробностей. Сколько он выпил вчера, чтобы проснуться в таком состоянии? Наверное, много, потому что вдруг возникло тревожное чувство, что он вообще не у себя дома.

Едва зрение немного прояснилось, Калеб и в самом деле не узнал окружающую обстановку. И как сюда попал, он тоже понятия не имел. Голые стены выкрашены в скучный зеленый цвет, словно в больнице. Повернув голову, Калеб в ужасе увидел, что лежит рядом с какой-то аппаратурой, мигающей лампочками и негромко пикающей, а от нее тянутся провода и трубки капельницы, присоединенные к нему.

Калеб попытался сесть и ощутил, как все его тело этому воспротивилось, а живот пронзила сильная боль.

– Нет-нет! Даже не пытайтесь вставать. С вами произошел несчастный случай. Вы сломали ребро и получили черепно-мозговую травму, поэтому какое-то время, возможно, будете испытывать головокружение и дезориентацию.

– Несчастный случай? – переспросил Калеб и ужаснулся тому, как хрипло прозвучал его голос.

В горле пересохло так, словно он не пил несколько дней.

– Вот, попейте, – произнес тот же голос.

Калеб повернулся на него и увидел женщину средних лет в белой больничной униформе, стоящую рядом с его кроватью.

Женщина вложила в рот Калебу соломинку. Сделав глоток, он с благодарностью почувствовал, как прохладная жидкость смочила пересохшее горло.

– Ваша девушка очень о вас беспокоится, – сказала медсестра, поставив стакан с соломинкой на тумбочку. – Она видела, как вас сбил мотоцикл, и винит во всем себя, потому что именно на встречу с ней вы торопились, когда переходили через дорогу.

– Моя девушка?

Калеб не помнил, чтобы у него была девушка. Его сердце в тревоге забилось чаще, в животе поднялась волна тошноты, комната начала медленно вращаться перед глазами. Пытаясь избавиться от этого приступа, Калеб помотал головой. Черт возьми, он не станет поддаваться панике!

Медсестра помогла ему немного приподняться и взбила подушку, пока Калеб крепко держался за поручень сбоку от кровати, одновременно изо всех сил напрягая мозги, чтобы вспомнить, как сюда попал. Медсестра сказала, что его сбил мотоцикл, но в голове не сохранилось никаких воспоминаний об этом. Как можно забыть настолько важное событие?

– Думаю, вам надо обнять ее и заверить, что вы ее не вините, – улыбнулась медсестра. – Судя по тому, как беспокойно она мерит шагами вестибюль и каждые десять минут справляется о вашем самочувствии, вы для нее очень много значите. Счастлив тот мужчина, которого так любят.

Калеб лишь кивнул в ответ, не желая признаваться в том, что понятия не имеет, о ком ему толкуют, а еще в том, что обнаруживает в памяти все больше провалов. Да, он помнил, как его зовут, что он владеет компанией «Арайя индастриз», которую сам создал с нуля, а также в каком районе Барселоны он живет. Калеб даже не забыл, как выглядит интерьер его квартиры, расположенной в пентхаусе. Но он никак не мог вспомнить, где родился и вырос, кто его друзья. А тот день, когда случилась злосчастная авария, он помнил только до того момента, когда пришел на работу, сел за стол и включил компьютер – дальше в сознании был чистый лист.

Если Калеб слишком сильно напрягал память, его начинало тошнить, так что он решил пока не зацикливаться на своей амнезии. Надо немного подождать, и все само вернется на круги своя. Ни к чему поднимать шумиху по этому поводу. Лучше поскорее вернуться домой. Может, в знакомой обстановке все вспомнится само.

– Я скажу ей, что вы очнулись, чтобы она пришла вас повидать, – сказала медсестра, разглаживая складки на простыне, укрывающей Калеба до самых подмышек.

– Кто? – рассеянно спросил он, все еще пытаясь побороть тревогу.

– Ваша девушка, Елена.

Медсестра нахмурилась, похоже заподозрив, что с пациентом не все в порядке.

Коротко улыбнувшись, Калеб поспешил ее успокоить:

– Ладно, хорошо. Я повидаюсь с ней.

Может, он узнает Елену и эта встреча поможет вернуть остальные воспоминания?

Медсестра кивнула и вышла из палаты. Пару мгновений спустя в дверь негромко постучали. Женщина с голубыми глазами и длинными светлыми волосами, спадающими на изящные плечи, вошла и остановилась в паре футов от Калеба. Ее движения были плавными и сдержанными, но по натянутой улыбке было заметно, что она взволнованна.

Что-то в ее облике вызвало мгновенный отклик в сознании, но смутный, почти дежавю. При этом Калеб мог поклясться, что никогда прежде они не встречались, хотя в памяти остались романы со многими красотками. А еще было в этой женщине нечто почти непостижимое, лишающее покоя. Или виной тому лишь последствия травмы? Должно быть, он крепко приложился головой об асфальт, раз забыл о такой привлекательной подружке.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она не по-испански, а по-английски, и это почему-то показалось само собой разумеющимся.

– Я в порядке. Слегка помят, но жить буду, – ответил Калеб и похлопал ладонью по кровати, приглашая Елену присесть, чтобы хорошенько ее разглядеть.

Она взглянула с недоверием, помедлила, а затем осторожно опустилась на краешек матраса, словно боясь случайно задеть Калеба и причинить ему боль.