Яблоневое дерево

Чутье не обмануло Уши. Отто хорошо справлялся с работой привратника. Инстинкт не подводил его, как и глаза. Он знал, кого можно впустить, а кого нет, когда деньги предлагали как взятку, а когда ради широкого жеста и их можно было хладнокровно принять, вежливо, но твердо обнадежив разгулявшегося зазнайку. Он распознавал слабости, гнавшие по ночам людей на улицы, быстро научился отличать хороший кокаин от разбавленного и знал, кому можно что-то предложить, а кому не стоит. Сам же он держался от этого всего на расстоянии. Его выручка приумножалась.

Но потом что-то на него нашло. Преследуя за картами удачу, он проиграл все до последнего гроша. Плевать. Главное, он что-то почувствовал. Восторг от улыбнувшейся удачи порадовал его не меньше, чем последовавший за ним гнев от поражения. После таких падений ему приходилось мобилизовываться, чтобы двигаться дальше. Сверху и снизу кипела жизнь, посередине зияла пропасть.

Вскоре Отто понадобились еще деньги, чтобы финансировать свою страсть к игре. Радость от выигрыша проходила все быстрее. Если сначала он садился за игровой стол только по выходным, то теперь проводил там каждый вечер. Он отдалился от семьи, ушел после девятого класса из школы и сопровождал Роланда на кражи. Жертв им подсказывал Уши, у которого был контакт с укрывателями. Свою долю Отто проигрывал еще до восхода.

Потом произошло нечто примечательное. Отто наблюдал, как люди вокруг него постепенно впадают в панику. Одни пускали себе пулю в голову по темным углам, другие выпрыгивали по утрам из окон своих квартир, выходящих на задний двор. Падали даже состоятельные. Один раз он видел хорошо одетого мужчину, который стоял рядом со своей большой машиной на тротуаре: «Сто марок. Нужны наличные. Потерял все на бирже». Другой, явно голодный, носил на шее табличку: «Голодаю. Ищу работу. Берусь за все». Отто с изумлением понял, что вокруг него борется за выживание еще больше людей, чем он привык видеть с раннего детства. Хотя он не знал, что именно привело к таким изменениям, но страх, сомнения и унижения, охватившие все вокруг, поразили его. В его семье никто так себя не вел, даже отчим. Возможно, дело в том, что они никогда и не ведали иной жизни? Ему было давно известно то, с чем пришлось столкнуться этим людям? Он наблюдал за ними с любопытством исследователя насекомых. Очевидно, пробиваться вверх приходилось дольше, чем падать. Что-то у него внутри пошатнулось. Во время каждой кражи он чувствовал, что деньги – лишь макулатура, жалкая требуха, которая уже гниет изнутри.

Шайка Роланда пользовалась нарастающим хаосом: их налеты становились все смелее. Чаще всего они забирались в пустые дома и квартиры днем. Ночью люди были дома. У большинства пропала охота танцевать на вулкане.

8

Он стоял на стреме, пока его подельники вскрывали тяжелую деревянную дверь квартиры-бельэтажа во Фриденау. С угла Отто открывался обзор на обе улицы. Секунда – и они зашли внутрь. Отто невозмутимо проскользнул за ними и остановился, изумленный. Похоже, на этот раз их ждал большой улов. Ковры на стене и полу, старые картины, серебряные подсвечники, просторные комнаты. Повеяло гниловатым запахом империи в упадке. Все замерли. Роланд опомнился первым. Подозвал всех к себе и приказал разделиться. Быстрыми жестами показал каждому его помещение. Отто остался один. Нерешительно прошел по просторным комнатам. Величественная двустворчатая дверь из светлого дуба вела в комнату, полную книг. Высокие стены со сверкающими золотыми буквами на сияющих переплетах. Он осторожно прикоснулся к холмикам на полках, залез на одну из передвижных лестниц и оттолкнулся от оконного карниза, чтобы легко осмотреть незнакомый ландшафт. Потом бесшумно остановился. Его взгляд упал на одно из названий. Книга слегка выступала, словно кто-то неаккуратно поставил ее на место. Отто взял ее в руки и осторожно открыл. «Теодор Моммзен, – прочитал он, – „Римская история“». Он хотел начать чтение, когда услышал какой-то звук. В дверях стояла юная девушка. На ней было черное платье до колен, на шее светился белый воротник. Они молча посмотрели друг на друга.

Вдалеке завыла сирена. Из комнат послышался топот ног. Со звоном разбилось окно. Раздались громкие крики. «Полиция, стоять на месте!» Прогремел выстрел. Рычание. Отто не сводил взгляда с узкого лица девушки. В ее темных глазах мелькнула тонкая улыбка. Он очнулся, словно от ливня в знойный летний день. Опомнившись, он спустился с лестницы и последовал за ее рукой, которая указывала на приоткрытую дверцу под левой книжной стеной. Отто спокойно протиснулся внутрь, где как раз хватило места, если сложиться пополам, и сказочное существо захлопнуло за ним дверцу. В комнате раздались тяжелые шаги. Он услышал тяжелое дыхание.

– Все в порядке, девочка?

– Да.

Приглушенный звук ее голоса заставил Отто удивленно поднять голову. Он ударился о деревянную крышу своего тесного убежища.

– Что это? – раздался в тишине хриплый мужской голос.

– Что? – Отто услышал четкий вопрос девушки.

– Ты видела кого-нибудь из преступников?

– Нет.

Отто бросило в жар. Ему вспомнились мучительные ледяные ванны из детства. Легкие горели, словно он проглотил раскаленную руду. Он испугался, что задохнется, когда снова услышал спокойный голос.

– Я устала от работы и задремала там, на кресле, когда меня вдруг разбудил шум. А потом появились вы.

– Повезло тебе, малышка. Если еще что-нибудь вспомнишь, сообщи нам.

Шаги начали отдаляться, потом остановились.

– Ты не работница.

Это прозвучало как вопрос и как утверждение.

– Я здесь живу.

– Как вас зовут? – тон стал удивительно формальным.

– Сала.

– А фамилия?

– Ноль.

– Где же ваши родители, дитя?

– Отец должен скоро вернуться.

– А ваша мать?

– Больше не живет…

– Мне очень жаль, госпожа Ноль.

– Не живет с нами, – быстро прибавила она.

Жандарм удивленно на нее посмотрел.

– А… Если у нас появятся дополнительные вопросы, мы с вами свяжемся. Здесь что-нибудь пропало?

– Не думаю.

– И сюда никто не заходил?

Сердце у Отто снова ушло в пятки. Она могла бы выдать его, если бы хотела. Простое «заходил» или «может быть», или даже слишком долгое замешательство, предательское дрожание губ могло решить его судьбу.

– Нет.

Ответ прозвучал не слишком торопливо и не слишком медленно.

– Тогда приходите в себя, дитя мое.

– Спасибо, господин полицейский. Спасибо, что спасли меня.

– Для этого мы здесь.

Отто услышал стук каблуков. Потом шаги с громким топотом удалились. Открылась и захлопнулась входная дверь. Замок был больше не нужен.

Если бы в шкафу было достаточно места, Отто бы обессиленно повалился на пол. Он прерывисто выдохнул. Дверца открылась, будто призрачной рукой. Обливаясь потом, он поднял взгляд на девушку. Ему было дурно, внутри все сжалось. Она смотрела на него доверчиво и серьезно.

Словно сам не свой, Отто бродил по зоосаду. В левой руке он по-прежнему крепко сжимал украденную книгу, словно она вросла в него. Роланда настигли. Боль из-за потери друга оказалась острой и пронзительной. Его застрелили в спину. Отто должен измениться. Но как? Впервые в жизни он оказался в замешательстве. Вернуться в школу? Да. А потом?

Могучие деревья отбрасывали тени на аллею. Отто вдыхал воздух приближающегося лета. Он сошел с тропинки, принялся бродить, наткнулся на маленький мостик, залез на склон под ним, стянул ботинки и опустил ноги в прохладную воду. Журчал ручей. Отто опустился на траву. Пыльца щекотала ноздри. Он впал в глубокий сон без сновидений.

Проснувшись, он увидел над собой ярко-синее небо. Природа выдохнула. Отто почувствовал книгу у себя в руке, поднял ее, протянул руки к небу и сел. Пролистал страницы. В нос ударил незнакомый запах букв и бумаги. Он снова захлопнул книгу и отправился домой.

Приблизившись к квартире на первом этаже, Отто остановился. После бурного отрыва он на цыпочках возвращался в старую жизнь – с одной лишь книгой в руке. На кухне еще горел свет. Его отчим спал, упав головой в тарелку. Мать осторожно протирала вокруг него тряпкой стол. Отто сжал зубы. Он почувствовал горячий, неумолимый стыд.

9

На следующее утро он вернулся в зоосад. И открыл в тени дубов новую книгу. У него за спиной бурлил ручей. Похоже, произведение состояло из нескольких томов. У него в руках был пятый. Повсюду возникало имя Цезарь. Описывались битвы, наступление легионов на чужие земли, названия которых были ему столь же малознакомы, как и имена полководцев и политиков, оживавших у него перед глазами лишь благодаря словам Моммзена.